Ольга Хрипина-Головня - Колыбельная для эльфа

Амарисуна недоверчиво посмотрела на подругу.

— А ты откуда так хорошо старые летописи знаешь? Я про каких-то Хранителей и не слышала никогда, а ведь я… — тут Суна поперхнулась, — а ведь я много читала старых летописей, — закончила она, прокашлявшись.

Аэль широко улыбнулась.

— А в общем доступе в хранилищах летописей этого и нет, — весело сказала она. — Это секрет, который передается от наставника к наставнику и его лучшим ученикам, закончившм школу. Но папочка всегда меня баловал.

— Да ну? — Суна, один раз видевшая отца Аэль — сурового, неразговорчивого мужчину с лукавыми искорками в глазах, скептически приподняла бровь.

— Ладно, ладно, — проворчала Аэль. — Никто в нашей семье верожский хмель варить не умеет. Вот папочка один раз, расписывая мне прелести обучения именно в нашей школе, и проговорился. Мол, станешь лучшей, узнаешь один секрет…

Амарисуна рассмеялась.

— А ведь ты против Закона, Аэль, — сказала она тихо, закончив смеяться. Аэль вздрогнула, повернула голову к Целительнице, и медленно села, держа спину очень, очень прямо.

— Думаю, что многие воины Клана — против, — продолжила еще тише Суна. — И недовольны тем, что в любой момент кто-то в городе из вредности, злобы или мести донесет тиа, что эльф ее земли этот Закон нарушил.

— Мы не нарушаем Закон, — хрипло ответила Аэль, собирая пальцами левой руки одеяло в складки.

— Допустим, — Суна наклонилась к подруге. — В воины Клана идут те, у кого в роду защищать порядок считается делом чести. Поэтому-то вы и уезжаете в другие города. Следить за порядком там, выезжать в селения, присматривать за дорогами, помогать эльфам, которые путешествуют из земли в землю. Трудно делать все это, если всерьез полагаешь, что Закон — единственно верен.

— И что? — с вызовом спросила Аэль. — Ты хочешь сказать, что раньше не знала, кто я? Или ты решила, что дружба с потенциальной нарушительницей Закона слишком неприятна для тебя? Суна, мы уважаем Закон, даже если не полностью с ним согласны. Мы уважаем доверие наших тиа. Мы делаем все, чтобы не нарушать его.

Амарисуна кивнула.

— Я знаю, не злись. Мне просто интересно: неужели никто, кроме меня, не понимает вашего истинного положения? Вашего отношения к Закону? Ваших мотивов?

Аэль пожала плечами.

— Тиа хотят верить нам. Они понимают, что иногда наша помощь неоценима. А прочие… большинству эльфов неинтересно то, что происходит за пределами наших земель. Те, кому интересно, или уважают нас, или презирают. По-крайней мере, так говорят брат и отец. И нет, Суна. Я не против Закона. В то страшное время он дал нам новую цель, новый образ жизни. Помог нам сохранить себя. Выжить. Мы обрели гармонию, мы скинули с себя тяжкое бремя. Мы научились жить.

— Но? — угадала следующие слова подруги Амарисуна.

Аэль встала и зачерпнула из котла немного хмеля.

— Но раз воины Клана вернулись, раз существуют торговые гильдии, раз наши тиа периодически обещают что-то в обмен на гарантию неприкосновенности наших границ… то, наверное, что-то Закон все-таки не предусмотрел.

Амарисуна подошла к подруге и заглянула внутрь чана. Искаженное темное отражение заплясало перед глазами.

Некоторое время девушки стояли молча.

— Знаешь, Аэль, время идет, а мы все о какой-то ерунде говорим! — бодрым голосом сказала Суна, заканчивая непростой разговор. — Зря я, что ли, упросила Ларну переночевать у сестры в долине, чтоб устроить шумные проводы своей подруге?

Аэль внимательно посмотрела на Амарисуну.

— Нет, не зря, — медленно начала она. — Давай чан в дом перетащим? Я продрогла, — закончила девушка уже другим, веселым тоном.

Обе с облегчением выдохнули.

— Ну-ка, помоги мне подвинуть эту штуку, — скомандовала Амарисуна.

Кряхтя, девушки приподняли чан над землей и быстрыми меленькими шажочками подбежали к крыльцу.

— Так, я заберусь на верхнюю ступеньку и открою дверь, потом мы с тобой с двух сторон лестницы залезем на ступеньки, я развернусь спиной, и мы затащим это все внутрь, — деловито распорядилась Амарисуна.

— Это все — это наши два тела что ли? — поинтересовалась Аэль. Суна ухмыльнулась.

— Давай, заносим, — скомандовала она. Девушки обхватили руками чан, неловко вскарабкались на ступени и протащили громоздкую посудину внутрь, после чего в нее незамедлительно свалился злополучный меч. Душистые брызги залили свежевымытый дощатый пол.

— Для особо любимых клиентов, говоришь… — протянула Аэльга, обеими руками доставая меч из чана. По черным, гладко отполированным деревянным ножнам деловито сбегали светлые капли.

— Дай сюда, — отобрала меч у подруги Суна. Покачнувшись, она шагнула к столу, стоявшему у окна, и вытащила из-под него кадушку с водой. Окунув в нее ножны, девушка тщательно вытерла их висевшей на спинке стула рубашкой, и для верности еще и отполировала поверхность рукавом. Бережно положив меч на столешницу, эльфийка вернулась к чану, с кряхтением подтащила его к подножью лестницы, ведущей на второй этаж, и выпрямилась. Аэль осталась стоять у стола, задумчиво разглядывая ножны.

— Чего стоишь, помогай, — окрикнула Суна Аэльгу. Девушка тяжело вздохнула.

— Ты не говорила, откуда он у тебя? — Аэль достала меч из ножен и легонько щелкнула по клинку. Тот ответил чистым, долгим звуком. Аэль прищелкнула языком, взвесила меч в руке и сделала несколько пробных взмахов и выпадов.

— Хорошее оружие, — уважительно сказала девушка. — Облегченный вариант, прекрасный баланс… Аэль замолчала, разглядывая рукоять. От ее центра к краям, поверх кожи, шли, пересекаясь крест-накрест, витки из тесьмы. Благодаря этому меч лежал в ладони как влитой. Раньше Аэль никогда не видела, чтобы рукоять меча оплетали подобным образом.

— Откуда у тебя этот меч? — снова полюбопытствовала девушка.

Суна раздраженно сдунула прилипшие к щеке волосы.

— Родители привезли из очередного путешествия. Сказали, подарок. А чей — я не спрашивала. Так ты поможешь мне?

Аэль со вздохом вернула меч в ножны и с сожалением положила обратно на стол.

— Помогу.

Девушка взялась за второй край чана. Вдвоем, покряхтывая, девушки потащили его на второй этаж, сопровождаемые скрипом ступенек.

ГЛАВА 2

Шелест листьев под копытами, да ветерок, холодящий плечи. Мирное сопение подруги, занявшей кровать, да чавканье в темноте, под окном… чавканье? Листья под копытами?!

Суна резко села и дернулась — заныла поясница, не привыкшая спать на тонком одеяле на полу.

Аэльга вздохнула во сне и перекатилась на другой бок. Чавканье под окном переросло в сочный хруст. Амарисуна поднялась, зябко поежилась и завернулась в одеяло. Поджимая пальцы ног, девушка подошла к открытому окну и отдернула занавески. Внизу, по колено в селекционных, любовно выращенных Ларной цветах люфены когтистой стоял единорог и жрал ее так, что за ушами трещало. Белоснежная шкура матово светилась под лунной дорожкой, черный рог ловко поддевал цепляющиеся за стены дома побеги. Единорог громко икнул, наклонил голову, как-то хитро изогнулся, почесал рогом переднюю ногу и с силой рванул особо упрямый побег.