Владимир Васильев - Ведьмачье слово

Непохоже было, чтобы спасателя разграбили; если не считать груза, никто, вроде бы, не мародерствовал и на баржах. То есть целью нападавших был исключительно метанол, а спасателя и порожнюю баржу по ту сторону пролива затопили, видимо, под горячую руку — мешали вытаскивать контейнеры.

Как ни странно, никаких особых следов разгрузки на дне не обнаружилось, только взбаламученный и заново осевший песок. Ни тебе пустых баллонов из-под воздуха, ни оброненных электродов (если это была все-таки сварка); даже масляных пятен и вытекшего мазута было в обрез, да и те, скорее всего, с горемычных барж и утопшего спасателя.

В общем, все походило на грамотно спланированное и проведенное ограбление. Геральт начал уже задумываться: а не приложил ли к этому руку комбинатский клан? Кто-нибудь недовольный долей в общем распиле прибылей или какой засланный конкурентами казачок? Но куда в таком случае подевались контейнеры с метанолом, которых, между прочим, пропало немерено? Из воды они так и не показались — уж комбинатский-то народ такое событие ни в жизнь не проворонил бы, кто-нибудь неминуемо подсмотрел бы. А перемещать метанол в таком количестве под водой — это, мягко говоря, нетривиальная задача, весьма нетривиальная.

Ведьмаки поужинали в полном молчании. Рядом с ними никто не решился присесть, так и звякали они вилками по тарелкам в центре зоны отчуждения. Лишь допив безвкусный кофе из граненого стеклянного стакана, Ламберт поинтересовался:

— Весемиру будем звонить?

Геральт ответил не сразу, хотя пауза никак не повлияла на его намерения.

— Рано звонить. Что мы ему расскажем-то? Давай, дружище, для начала хорошенько подумаем. Пораскинем мозгами, как любят выражаться эльфы с Выставки.

Ламберт рассеянно кивнул, водя по клеенчатой скатерти пустым стаканом, где на донышке лениво колыхался грязно-бурый осадок.

— В номере? Или побродим?

— А тебе как лучше? — спросил Геральт.

— Я бы побродил. До сумерек еще часа три. Мож, чего заметим.

— Разумно. Ну что, пойдем?

Ламберт встал, подхватил с соседнего стула плоскую кожаную сумку на длинном ремне, ружье-помповуху и направился к выходу.

«По-моему, — подумал Геральт, — мой рюкзачок-шмотник удобнее сумки».

Южный химкомбинат мало отличался от других заводских территорий Большого Киева. Те же приземистые цеха, разве что отстоящие дальше друг от друга. То же преобладание серого и ржавого, те же техногенные запахи, которые в жилых местах напрочь забиты обычными, городскими. А тут вдобавок остро пахло какой-то едкой химией, особенно когда ветер налетал со стороны башен-скрубберов или северных цехов.

Ламберт зачем-то направился прямо к ближайшему скрубберу.

Скруббер походил на гигантскую гранату «Льок», поставленную на попа, широкой частью вверх, — такой же несимметричный, чуть сплюснутый с боков. Кроме того, он был втрое-вчетверо выше и массивнее любой из водонапорных башен, которых натыкано на юге без счета. Эти, в свою очередь, напоминали обычные гранаты-колотушки или перевернутые бутылки из-под коньяка «Каховка».

Металлические лесенки с дугами безопасности опутывали скруббер и взбирались по нему на самую верхотуру, словно диковинная железная лоза.

«А и правда, — догадался о намерениях напарника Геральт. — С высоты оглядеться тоже не помешает!»

Ламберт первым начал подниматься по заржавленным ступеням.

— На самый верх не полезем, — сообщил он, оглядываясь через плечо. — Не хрен там делать. А вот на половине подъема есть оч-чень удобная площадочка! И как раз на нужной стороне.

— Угу, — промычал Геральт неопределенно.

С площадочки действительно открывался очень удачный вид. Все было как на ладони — и близлежащие цеха, и территория между ними, и соседние скрубберы, и лиман с причалами-пирсами, и ангары за лиманом.

Кстати, об ангарах…

— А что это там, за лиманом, а? — спросил Геральт, указывая пальцем на обнесенные оградой из рабицы светло-серые купола.

— Склады. Оттуда, собственно, метанол на баржи и таскают. А что?

Ламберт вдруг подобрался.

— Погоди… Ты хочешь сказать…

Он внимательно поглядел на Геральта, словно пытался на лице приятеля-ведьмака прочесть ответ на так и не заданный вопрос.

— Продолжай, продолжай, — поощрил его Геральт. — У нас ведь мозговой штурм.

Ламберт подумал еще немного.

— Собственно, мысль проста: со складов воровать метанол легче, чем с затопленной баржи.

— А он на складах как, вналивку или тоже в контейнерах?

— По-моему, и так, и так. — Ламберт задумался. — Ну да, контейнеры на пирс возят уже запечатанными.

Теперь задумался Геральт.

— Озвучь вывод, мне интересно, — попросил Ламберт.

— Комбинатские, скорее, воровали бы метанол отсюда. А еще скорее, прямо из трубопровода. Ручаться я, разумеется, не могу, ибо местных нравов пока не изучил. Но логика подсказывает. Стало быть, на метанол позарился кто-то сторонний. Если это какие-нибудь одесские ловкачи… или не одесские, но все равно ловкачи… В общем, если это промысел местных или залетных бандитов, то нам тут делать, сам понимаешь, нечего. А если какая машинерия шалит, то это водная машинерия, дружище. Ибо тупая колесная керосинка или керосинка шагающая не станет ничего усложнять и просто полезет на склад, невзирая на охрану. А вот субмарине до склада добраться весьма и весьма затруднительно…

— Ну ты хватил, — недоверчиво фыркнул Ламберт. — Субмарине!

— А что? — перешел в атаку Геральт. — Скажешь, непохоже? Кто еще мог притопить тройку барж и спасателя в придачу?

На это возразить было нечего. Плавучих механизмов, способных к погружению под воду и действиям на глубине, существовало и впрямь исчезающе мало, на пальцах одной руки можно пересчитать. Даже ведьмаки могли назвать (кроме упомянутых субмарин) только батискафы спасателей, несколько разновидностей водолазных скафандров, автомобили-амфибии (эти с некоторой натяжкой, ибо амфибии были способны максимум на то, чтобы проехать по речному или морскому дну и благополучно вернуться на сушу), да еще, пожалуй, целое семейство механизмов, которое называлось для краткости «боевыми роботами». Эти по определению вырастают устойчивыми к любому окружению и не теряют функциональности ни в воде, ни в более агрессивных средах. Геральт припомнил, как долго и мучительно выковыривал из чана с затхлой зелено-коричневой жижей боевого паука-эспера, у которого безнадежно сели батареи в излучателе, и с трудом подавил желание брезгливо передернуть плечами. Потом вспомнил рассказ Койона и Эскеля о том, как они полторы недели гоняли по припятским болотам выводок «божьих коровок» — необычных механизмов, ближайших родственников, как ни странно, мирных полотеров-паркетчиков и дорожных машин, которые целыми слоями сдирают с трасс асфальтовое покрытие, — и плечами все-таки передернул.