Людмила Астахова - Невиновных нет

— Поговорим о вашем младшем брате.

И Рамман поведал все, что знал, — от момента, когда заметил у матери признаки беременности, и заканчивая подробным рассказом об успехах мальчика в учебе.

Но как так вышло, он объяснить впоследствии не смог бы никому.

— Прекрасно… Рамман… э… я могу вас так называть? — Эск дождался подтверждающего кивка. — Очень хорошо. — И поразмыслив, добавил: — Вам понравится в Амалере. Я почти уверен.

«Я погиб», — сразу же догадался юноша.

Грэйн и Джона

Солнышко радовало прятавшихся в лесах Локэрни беглянок недолго. Налетел ветер, нагнал тучи, и снова пошел дождь. Но капризы погоды оказались ничтожными в сравнении с неумолимыми законами человеческой природы. Людям надо пить и есть. Причем регулярно и полноценно. Нежный желудочек юного принца и луженое брюхо козопаса одинаково сводит от голода, не говоря уже о животах графинь и прапорщиц. Чтобы идти, нужны силы, силы дает пища, а пища… Она бегает на четырех лапах. Ее надо не только поймать, но и заставить себя съесть хоть кусочек.

Ежи прекрасны на картинках в детских книжках — такие умильные зверушки. Но на вкус они отвратительны. И то, что есть на свете места, где сизоватое, жесткое и к тому же воняющее псиной мясо считается деликатесом, ничуть не утешало графиню Янамари. Джона старалась не смотреть на то, что она ела, глотая, почти не жуя. Если бы еще резкий вкус во рту не вызывал рвотные позывы, то можно было бы считать, что трапеза удалась. Пучок свежих земляничных листочков спас положение.

— Эх, жалко, мелковата ежиха… — с сожалением вздохнула Грэйн, с хрустом разгрызая последнюю косточку. Ела она не торопясь, тщательно разжевывая, чтоб растянуть удовольствие: — Вот, помнится, в форте Логан…

— А давай ты расскажешь о кулинарных изысках форта Логан как-нибудь в другой раз? Меня только что перестало тошнить! — возмутилась измученная завтраком графиня.

Грэйн обиделась. Интересно, что бы сталось с нежной привередливой шуриа, испробуй она на вкус проклятую «картечь» — ячневую кашу с кусочками… чего-то. Обитатели форта старались обуздывать фантазию, когда на зуб им попадались хрящики и жилки — это могла быть свинья имени майора Фрэнгена, а могла и реквизированная из ближайшего поселка собака. Ежатина — это далеко не самое экзотическое кушанье, которое доводилось пробовать эрне Кэдвен. Особенно зимой, когда поставки провизии в отдаленные форты становились редки и нерегулярны, костлявый призрак голода расправлял кожистые крылья над обледенелым гранитом стен, а крыса на вкус уже не отличалась от вороны. Впрочем, крыс в ролфийских крепостях отродясь не водилось, а вороны, эти умнейшие твари, облетали бастионы и фасы форта Логан за несколько лайгов… И вообще! Что ежи… видела бы графиня фрэнгеновских свиней!

— Зажрались вы тут, в вашем Синтафе, вот что я тебе скажу. Тогда пойдем. Нечего рассиживаться.

А вяленая гадюка, да к пивку — это вообще ролфийский деликатес! Но от описания традиционной островной закуски Грэйн воздержалась, дабы не возбуждать едва утоленный аппетит. К тому же терять время и дальше действительно не стоило. Эта серая морось, легчайшая взвесь — то ли туман, то ли дождь такой мелкий… Отличная погода для бегства. Порох на полках кремневых ружей синтафских солдат наверняка отсыреет — во всяком случае, хоть понадеяться на это можно?

Она потянулась, встряхнулась, как мокрая собака — или как мокрая кобыла, потрясла головой. Не то чтобы ролфи не ощущала совсем никаких последствий вчерашнего приступа лихорадки… Но саднящее горло и заложенный нос — не в счет. Главное — голова не болит больше, и жара нет. Грэйн никак не могла вспомнить, чем закончился вчерашний вечер… что-то смутное, неуловимое — сны, которые никак не ухватишь за хвост… Это раздражало, но Джоэйн здесь была ни при чем, да и не к чему срываться на единственной союзнице в этих унылых местах.

— Голова не болит… Ты что-то сделала? — все-таки ролфи не смогла удержаться от подозрительного взгляда — и тут же пожалела об этом, потому что теперь обиделась шуриа.

— Накормила тебя ивовой корой, — буркнула Джона. — Заметь, не мухоморами. Заодно помогает от ревматизма.

Да уж, по всему видно, что ежатину на завтрак графиня не скоро забудет! А вот Грэйн, кстати, и от мухоморов бы сейчас не отказалась. Мухомор, если его правильно приготовить… в общем, в такой ситуации мухомор не повредил бы. Потому что на трезвую голову положение представлялось катастрофическим, и эрне Кэдвен очень-очень сильно хотелось разучиться думать. Хоть ненадолго.

— Мухоморов еще нету, — со знанием дела парировала ролфи, призвав на помощь все свое миролюбие, и подмигнула. — Только сморчки и строчки. И еще вешенки. Но ими вполне можно отравиться… Ладно. Я так думаю, наши друзья из оцепления караулили нас по дорогам всю ночь… Нужно попробовать прорваться, Джоэйн. Погода влажная, вполне возможно, что порох у них отсырел. А если и нет, кремневые ружья в этакую хлябь нет-нет да и дадут осечку. Пока и у меня, и у тебя есть еще хоть какие-то силы, надо рискнуть.

Не согласиться с доводами ролфи было сложно. Да и в порохе и кремневых ружьях Грэйн разбиралась лучше.

— Плотнее всего кольцо облавы должно быть на кратчайшей дороге к морю… — продолжала рассуждать эрна. — Они не дураки и понимают, что на одной ежатине мы тут долго не протянем.

При напоминании о ежах Джона нервно икнула.

— Я бы вообще не стала прочесывать лес, просто дождалась бы, пока голод выманит нас к жилью… но у нас и у них нет на это времени. Мы заберем западнее. Сделаем небольшой крюк… Я верно помню, там были лесистые холмы, речушки… овраги? Помнишь?

Леди Янамари молча кивнула в знак согласия. Без Грэйн она бы пропала, сдалась бы первому же разъезду и дала отвести себя на эшафот. Лишь бы все закончилось.

Но стоило закрыть глаза, как в памяти всплывала сцена казни Лердена. Хотя ее, скорее всего, удавили бы по-тихому и закопали тело на свалке. Шуриа недостойна барабанного боя и чистой смерти от острого падающего лезвия. Джона с сожалением провела по коротким грязным прядям. Голова с длинными тяжелыми косами смотрелась бы в ивовой корзине куда как драматичнее.

«Это все от избытка воображения, — строго сказала леди Янамари сама себе. — Терпи и не жалуйся».

Плакать и скулить Джону отучили еще в раннем детстве. Разбитая коленка, шишка, синяк, сломанная игрушка, отнятое лакомство — вовсе не повод ныть, размазывать слезы по щекам или того хуже — жаловаться взрослым. Позор для юной леди. Не можешь дать сдачи — терпи. Или мсти. Но чтобы никаких страдальческих взглядов из-под опухших век! Иначе леди Джойане еще и розог достанется.