Роджер Желязны - Двор Хаоса

— Фиона, — начал я. Судя по фону, она все еще пребывала в резиденции, в самом центре вещей. — Отец там?

— Да, — сухо улыбнулась сестрица. — Он внутри, вместе с Дворкином.

— Слушай, это очень важно. Не знаю, знакома ли ты с Дарой, но она сейчас здесь и…

— Я знаю, кто она такая, хотя ни разу с ней не встречалась.

— Она утверждает, что отец приказал Бенедикту атаковать. У Дары его кольцо, однако он раньше ничего об этом не говорил. Тебе что-нибудь известно?

— Нет, — покачала головой Фиона. — Когда они с Дворкиным осматривали Образ, мы только поздоровались. Правда, у меня еще тогда зародились некоторые подозрения, а теперь они подтвердились.

— Подозрения? Ты о чем?

— По-моему, отец хочет починить Образ. У него с собой Камень, и я расслышала кое-что из его разговора с Дворкиным. Стоит ему начать, во Дворе Хаоса в ту же секунду об этом узнают и постараются воспрепятствовать. Он хочет напасть первым, чтобы у них были связаны руки. Только вот…

— Что?

— Корвин, это его убьет. Поверь мне, уж я знаю. Независимо от успеха процесс его уничтожит.

— Что-то не верится…

— Что король отдаст свою жизнь за королевство?

— Что отец отдаст.

— Значит, либо он изменился, либо ты никогда его не знал. По-моему, он намерен попытаться.

— Так на кой же посылать этот приказ с личностью, которой мы не доверяем?

— Чтобы вы ей доверяли после того, как он подтвердит приказ — ничего другого мне в голову не приходит.

— Как-то все это уж чересчур сложно. Однако я полностью согласен, что без подтверждения действовать нельзя. Добудешь нам это подтверждение?

— Постараюсь. Выйду на связь, как только поговорю с ним.

Она прервала контакт.

— Ты знаешь, что задумал отец? — Я повернулся к Даре, слушавшей только одну сторону разговора.

— Что-то, связанное с черной дорогой, — ответила она. — По крайней мере так я поняла из его слов. Но что и как, он не сказал.

Я отвернулся, собрал карты и спрятал их в футляр. Развитие событий мне никак не нравилось. День начался плохо, а потом все шло хуже и хуже. А время-то всего лишь обеденное.

Я потряс головой. В разговоре со мной Дворкин описал вероятные последствия попытки починить Образ, и мне они показались устрашающими. Предположим, что отец попытается, у него ничего не выйдет, и он погибнет. Что тогда? Да то же, что и сейчас, только накануне войны у нас не будет предводителя, и снова всплывет вопрос престолонаследия. Отправляясь на войну, мы только об этом вопросе и будем думать, а разделавшись с теперешним врагом, сразу начнем приготовления к войне друг с другом.

Должен быть другой выход. Лучше живой отец на троне, чем возобновление всех этих дрязг.

— Чего мы ждем? — спросила Дара. — Подтверждения?

— Да, — кивнул я.

Рэндом начал расхаживать из угла в угол, Бенедикт сел и проверил повязку на руке, Джерард прислонился к каминной решетке, а я стоял и думал.

И тут у меня родилась идея. Я сразу же ее прогнал, но она вернулась. Новорожденная идея мне очень не нравилась, хотя это к делу не относилось. Однако действовать надо было по-быстрому, пока я не передумал. Нет, так и сделаем. Хрен с ним!

Пришел контакт. Я немного подождал и через мгновение снова лицезрел Фиону. Место, где она стояла, я узнал, хотя и не сразу: гостиная Дворкина, за тяжелой дверью в глубине пещеры. С нею были и отец, и Дворкин. Отец сбросил маску Ганелона и снова был собой. Я увидел на нем Камень.

— Корвин, — сказала Фиона, — это — правда. Отец действительно послал приказ через Дару и ждал запроса на подтверждение. Я…

— Фиона, проведи меня туда.

— Что?

— Что слышала. Ну же!

Я протянул правую руку, она тоже, и мы коснулись друг друга.

— Корвин! — заорал Рэндом. — Что происходит?

Бенедикт вскочил на ноги, Джерард уже двигался ко мне.

— Скоро узнаете, — ответил я и шагнул вперед. Я чуть сжал ее руку, прежде чем отпустить, и улыбнулся:

— Спасибо, Фи. Привет, папа. Привет, Дворкин. Как делишки?

Я глянул в сторону тяжелой двери и увидел, что она приоткрыта. Тогда я обошел Фиону и двинулся к тем двоим. Отец наклонил голову и прищурил глаза. Я знал этот взгляд.

— В чем дело, Корвин? Тебя что, сюда звали? — сухо спросил он. — Я подтвердил свой приказ и теперь хочу, чтобы его исполняли.

— Приказ будет исполнен, — кивнул я. — Я здесь не затем, чтобы его обсуждать.

— А зачем?

Я подошел ближе, обдумывая слова и расстояние. Хорошо, что папаша не встал.

— Некоторое время мы путешествовали, как приятели, — сказал я. — Ты даже начал мне нравиться. Сам знаешь, раньше такого не было. Никогда не мог набраться смелости и сказать об этом прямо, но ты и сам это знаешь. Мне нравится думать, что все могло быть именно так, как у меня с Ганелоном, не будь мы друг другу теми, кем являемся. — На мгновение его взгляд, казалось, смягчился, я же занял стартовую позицию. — Так или иначе, будем считать, что настоящий ты — тот, а не этот, иначе я не стал бы этого для тебя делать.

— Чего «этого»? — спросил Оберон.

— Сейчас узнаешь.

Я рванул Камень вверх, скинул цепочку с папашиной головы, развернулся и выбежал из комнаты. Дверь за собой я захлопнул, но возможности запереть ее снаружи не представлялось, я просто побежал, повторяя путь, проделанный мною по пещере той ночью с Дворкиным. Сзади раздался ожидаемый рев.

Хотя проход петлял дичайшим образом, я споткнулся только один раз. Тяжелый запах Виксера все еще висел в логове. Последнее усилие — и за очередным поворотом мелькнул бледный проблеск света.

Я помчался к выходу, попутно надевая цепь на шею, почувствовал, как Камень упал мне на грудь, и вошел в него сознанием. Сзади слышались топот и крики. Последний шаг — и надо мной небо.

Я рванул к Образу, превращая Камень в дополнительный орган чувств.

Есть всего три человека, полностью настроенных на Камень, — Дворкин, отец и я. Дворкин как-то говорил, что Образ можно починить, если человек, настроенный на Камень, пройдет его до конца, выжигая на каждом проходе пятно, восстанавливая узор Образа, несомый им в себе; одновременно уничтожится и черная дорога. Тогда уж лучше я, чем отец.

Мне все еще казалось, что черная дорога обрела форму и из-за силы проклятия, наложенного мною на Амбер. Это я тоже хотел стереть. В любом случае отец справится с наведением послевоенного порядка лучше меня. В этот момент я понял, что трон мне больше не нужен. Будь он даже и свободен, перспектива век за нудным веком управлять королевством приводила в ужас. Может, я ищу простого выхода. Эрик мертв, и ненависти к нему больше нет. Второй мотив — трон — двигал мною лишь потому, что к нему рвался тот же Эрик. Теперь все это в прошлом.