Александр Рудазов - Детство архимагов

Такие амулеты носят почти все, хотя большинство из них зачарованы кое-как и не слишком действенны. Попадаются и вовсе фальшивые – обычному человеку нелегко распознать подобный обман, и многие мошенники этим пользуются. Ничего сложного – поводить руками, побормотать и объявить, что теперь этот шнур заговорен, и никакая нечисть его владельца не коснется. А если кто-нибудь из обманутых на самом деле столкнется со злым демоном, то вряд ли потом явится требовать деньги назад…

Правда, в больших городах такое встречается не слишком часто – тех, кто ложно выдает себя за мага, настоящие маги карают жестоко и мучительно.

– Учитель!… учитель!… – наклонился над спящим Креол.

– Воды Энлиля и смердящая плоть Червя! – проскрежетал Халай, открывая глаза. – Как ты посмел меня разбудить, негодный щенок?! А ну-ка, помоги подняться!

Первое, что сделал старик, встав на ноги, – отвесил ученику звонкую пощечину и с силой наступил на кончики пальцев. Креол сохранял каменное лицо – успел усвоить, что жалобы и стоны Халая только распаляют.

– Учитель, к тебе явился некто Липит-Даган, – равнодушно доложил юноша.

– Что?! Соски Тиамат, проколотые Мардуком, почему ты не сказал этого сразу, щенок?! – вызверился старик, хватая Креола за ухо. – Хм-м-м… Я что, сегодня уже драл тебе уши?

– Нет, учитель, здесь тебя опередил мастер Ахухуту. Я доставил чаши, которые ты у него купил, они лежат в сенях.

– То-то оно так распухло… – проворчал Халай Джи Беш. – Этот проклятый горшечник, да сгниют его кости, умеет наказывать дерзких щенков, надо отдать ему должное… Хотя за свои чаши дерет втридорога, надо будет вскипятить ему кровь в жилах… Ладно, проваливай, да постарайся больше не попадаться мне сегодня… хотя стой! Ты приготовил урок?!

– Конечно, учитель.

– Тогда отвечай.

– Но учитель, Липит-Даган ждет… о-о…

На сей раз Креол все же не удержался от сдавленного стона – учитель нанес ему резкий удар в горло, целясь точно в кадык.

– Подождет, – сухо усмехнулся старый мучитель. – Отвечай урок, ничтожество!

Креол собрался с мыслями и торопливо забормотал, стараясь не обращать внимания на ужасную резь в горле:

Когда вверху не названо небо,А суша внизу была безымянна,Апсу первородный, всесотворитель,Праматерь Тиамат, что все породила,Воды свои воедино мешали.Тростниковых загонов тогда еще не было,Тростниковых зарослей видно не было…

– Достаточно! – резко оборвал его Халай. – Хорошо, начало ты, во всяком случае, знаешь. Вечером явишься в комнату свитков и прочтешь все целиком. Да берегись ошибиться хоть в одном слове, выползок поганого Кура!… Что ты замер кумиром, щенок?! Принеси мне тунику и набедренник, помоги одеться! Меня ждет знатный гость, а я теряю время с тобой, проклятым недоумком!

Все еще брызжа слюной и изрыгая ругательства, Халай Джи Беш спустился во двор, где его уже давно ожидали гости. Липит-Даган сидел на каменном табурете, неторопливо цедя ячменную сикеру, налитую рабыней. Его спутник устроился на бортике фонтана, с азартом ловя ртом падающие струи.

– Я тебя сегодня не ждал, зловонная отрыжка утукку, – пробурчал Халай, усаживаясь напротив Липит-Дагана. – Чего тебе?

– И тебе приятного дня, старая гнилая кадушка, – усмехнулся тот. – Халай, неужели у тебя не найдется доброго слова даже для старого друга?

Маг на миг задумался, а потом безразлично ответил:

– Нет. Говори, зачем пришел, и убирайся.

– Ты знаешь, зачем я пришел.

– Лжешь. Я ничего не знаю. Зачем ты лжешь?

– Дослушай, старый ишак. Помнишь наш разговор в месяце ше-гур-куд? Это было совсем недавно, даже твой высохший череп не мог позабыть его так быстро.

– А-а-а, так ты об этом… – пробурчал Халай, впервые поглядев на того, кто пришел с Липит-Даганом. – Это он?

– Это он.

Теперь туда посмотрел и Креол. До этого он полагал, что мальчишка, сопровождающий знатного вельможу, – всего лишь раб. Чернокожий, обритый наголо – в Шумере очень мало свободных авилумов с такой внешностью. Большинство черных здесь – рабы-кушиты, привезенные из-за моря или родившиеся от других рабов.

– Ты не говорил, что он кушит, – пробурчал Халай, с недовольством глядя на чернокожего подростка.

– Это потому, что он не кушит, – покачал головой Липит-Даган. – Ну, если быть точным, кушит, но только наполовину. Он сын моей дочери Лагаль.

– А кто отец?

– Раб из Куша, – скривился Липит-Даган. – Рожей мальчишка весь пошел в него – от матери у него только глаза.

– А-а-а! Незаконнорожденный ублюдок! – с каким-то злым удовольствием посмотрел на мальчишку Халай Джи Беш. – Мило, мило… Хотя ничего милого. Меч воителя Эрры, почему ты позволил этому куску дерьма жить?!

– Да, сначала я собирался отвезти его в пустыню и бросить на съедение гулям, – не стал отрицать Липит-Даган. – Но потом он сумел-таки убедить меня, что от него живого может быть польза… Шамшуддин!

Мальчишка торопливо обернулся. Его серые глаза испуганно выпучились, он мелко задрожал всем телом.

– Повелевай, господин, – робко пробормотал он.

– Покажи абгалю Джи Беш, что ты умеешь, – приказал дедушка.

Шамшуддин быстро закивал, выставил ладони запястьями вперед и ужасно напрягся. По эбеновому лицу полился вонючий пот, на лысой макушке вздулась синяя вена. Но результат последовал сразу же – каменный табурет начал медленно подниматься в воздух, повинуясь воле кушита-полукровки.

Креол аж зубами скрипнул от зависти – он-то сам пока ничем не отличается от любого другого мальчишки его возраста. А Халай Джи Беш с интересом погладил жиденькую бородку, глядя на висящий в воздухе табурет и трясущегося от напряжения Шамшуддина.

– Замечательно… – пробормотал он. – Этот черномазый выблядок где-то учился Искусству?

– В том-то и дело, что никогда и нигде, – покачал головой Липит-Даган. – Я до сих пор помню тот момент: Лагаль только что родила, младенец сосал ее грудь, я хотел забрать его, но он вдруг посмотрел на медную бусину, и та… взлетела ему прямо в ладонь. Жрица Инанны сказала, что из ребенка может получиться хороший маг, и я решил оставить ему жизнь…

– Замечательно, замечательно… Но странно. Странно… Уту, прозванный Шамашем, да точно ли его отец был человеком?! Быть может, это черномазое зловоние родилось от демона, джинна или инкуба?

– Не могу сказать наверное, но Лагаль клялась всеми Ануннаками, что ни с кем не сходилась, кроме того смазливого кушита, Бараки.

– Ха! Лживая девка!

– Халай, не оскорбляй мою дочь, – скрестил брови Липит-Даган. В его голосе зазвенела бронза. – Она жестоко огорчила мое сердце, но хотя бы из уважения к мертвым – спрячь свой гнилой язык поглубже!