Роберт Сальваторе - Павшая крепость

Монстр услышал шаги и перевел взгляд с убитого на стоящего у дверей маленькой кухни второго человека.

– Ради богов, – прошептал мужчина, попятился, затем ринулся в дальнюю комнату и захлопнул дверь.

Одной рукой Призрак приподнял мертвеца и через проделанное в стене отверстие вышвырнул его на улицу – труп пролетел половину двора. А чудовище заскользило по полу, смакуя вкус убийства, все еще желая большего. Снова по телу немертвого пробежала рябь, и он очутился по ту сторону закрытой двери.

Второй мужчина, тоже городской стражник, стоял перед ужасным созданием, лихорадочно размахивая коротким мечом. Но оружие, не причиняя вреда, скользнуло в бесплотную дымку, которой обернулся монстр. Человек попытался бежать, но Призрак обогнал его, просачиваясь сквозь мебель, о которую спотыкался стражник, ввинтился в стену и встретил объятую ужасом жертву сразу за распахнувшейся дверью.

Пытка длилась долго, очень долго, а затем беспомощный, потерявший во время падения с крыльца меч человек, шатаясь, побрел в ночь, из последних сил стремясь к Кэррадуну, не переставая завывать.

Конечно, Призрак мог в любое мгновение материализоваться и разорвать человека в клочья, но существо каким-то образом чувствовало, что наслаждается этим ощущением, ароматом ужаса, куда больше, чем обычным убийством. Призрак черпал силу в чужом страхе, словно питаясь эмоциями и воплями истязуемых.

Но теперь все кончилось, мужчина скрылся, а второй давно уже мертв – с ним позабавиться не получится.

И Призрак снова взвыл – крошечный обломок человеческого сознания увидел, кем он стал, увидел, что сделал негодяй Кэддерли. Не многое помнил Призрак из своей прошлой жизни, только то, что он был одним из самых высокооплачиваемых убийц мира живых, профессиональным наемником, истинным мастером своего дела, художником смерти.

Теперь же он – немертвый, настоящий призрак, пустая оживленная оболочка энергии зла.

После века владения Геаруфу Призрак особенным образом стал относиться к смертным. Дважды злодей пользовался силой магического двеомера, чтобы сменить тело, уничтожить предыдущее и забрать новое, сделав его своим. А теперь дух Призрака, по крайней мере, частица его вернулась на этот уровень. Шутка судьбы – Призрак восстал из мертвых.

Но как? Призрак не многое помнил о своем существовании по ту сторону смерти, но чувствовал. что оно не было приятным, отнюдь.

Образы рычащих теней окружили его, черные когти раздирали воздух перед мысленным взором. Что извлекло его из могилы, что заставило дух снова ступить на землю? Тварь изучила свои пальцы на руках и на ногах, ища восстанавливающее кольцо, которое когда-то носил Призрак. И вдруг существо отчетливо вспомнило, что кольцо украл Кэддерли.

В ветре ощущался зов, тихий, но неодолимый. И знакомый. Призрак повернул горящий взор к далеким горам и снова услышал напев.

Геаруфу.

Зловещий дух понял все, вспомнив, как услышал мелодию там, в месте вечной кары. Геаруфу призвало его назад. Сила Геаруфу позволяет ему бродить по земле. В этот миг, миг замешательства, существо не могло решить, хорошо это или нет. Тварь снова изучила свои морщинистые отвратительные руки и торс, размышляя, сумеют ли они вынести дневной свет. Какое будущее ждет Призрака в его нынешнем состоянии? Какие надежды может питать не-мертвое создание?

Безмолвный зов зазвучал снова.

Геаруфу!

Магический талисман хочет, чтобы Призрак вернулся, – и с помощью его силы дух монстра наверняка заполучит новую, живую форму.

В Кэррадуне, близ которого расположилась злополучная ферма, напуганный до смерти стражник колотил в закрытые ворота, вопя о призраках и оплакивая своего погибшего товарища. Если у охраняющих ворота солдат и возникли какие-либо сомнения в искренности этого человека, достаточно было лишь взглянуть в его лицо, лицо, по которому уже никто не дал бы бедолаге его тридцати лет.

Меньше чем через час из Кэррадуна по направлению к ферме выехал большой отряд, а также жрец храма Ильматера, – люди готовы были дать бой духу-чудовищу. К тому времени Призрак находился уже далеко. Порой он шел, порой парил над полями, следуя зову Геаруфу. В этом был его единственный шанс на освобождение.

И только крики ночных зверей, испуганное блеянье овец и уханье потревоженных сов отмечали путь привидения.

ШАГ ЗА ОПАСНУЮ ЧЕРТУ

Рассвет уже давным-давно разгорелся, но комната, в которую вошел Кэддерли, оставалась по-прежнему темной, шторы плотно закрывали окна. Молодой жрец тихо подошел к постели и опустился на колени, не желая тревожить сон директрисы Пертилопы.

Если наставник Эйвери был Кэддерли приемным отцом, то мудрая Пертилопа стала матерью юноши. Теперь, с его новообретенной способностью проникать в суть гармонии Песни Денира, Кэддерли чувствовал, что нуждается в Пертилопе больше, чем когда-либо прежде. Ибо и она слышала непостижимый напев бесконечной Песни, и она переступила обычные границы ордена. Если бы во время беседы Кэддерли с Тобикусом Пертилопа была рядом с юношей, то поддержала бы его доводы, и престарелый декан был бы вынужден признать истинность слов молодого жреца.

Но Пертилопа не могла находиться рядом. Она, смертельно больная, не поднималась с постели, пораженная взбесившимся магическим заклятием. Ее тело застыло, не успев трансформироваться, где-то между гладкой и мягкой кожей человека и шершавой, покрытой острыми шипами шкурой акулы, и теперь ни воздух, ни вода не могли удовлетворить элементарных физических потребностей наставницы.

Кэддерли погладил ее совсем поседевшие волосы – как быстро Пертилопа состарилась. И удивился, когда женщина открыла глаза, прежние, излучающие пытливость и проницательность, и даже улыбнулась ему.

Кэддерли постарался ответить на этот взгляд.

– Вы должны поправиться, – прошептал он. – Вы нужны мне.

Пертилопа снова улыбнулась, и веки ее медленно сомкнулись.

Кэддерли вздохнул – беспомощно, покорно. Он попятился от кровати, чтобы Пертилопа не растрачивала напрасно силы, но директриса неожиданно заговорила с ним:

– Как прошла твоя встреча с деканом Тобикусом?

Кэддерли снова повернулся к женщине, пораженный твердостью ее голоса и тем, что Пертилопа вообще знает о том, что он разговаривал с деканом. Она уже много дней не выходила из своей комнаты, а когда Кэддерли заходил навестить ее, он не упоминал о предстоящей беседе.

Однако следовало бы предположить, что она узнает. Поразмыслив, молодой жрец напомнил себе, что наставница тоже слышит Песнь Денира.

Ведь теперь они с Пертилопой тесно связаны силами, далеко выходящими за грань понимания прочих жрецов Библиотеки, они вместе плывут по реке Песни их бога.