Анджей Сапковский - Меньшее зло

— А почему ты опять не зачаровал ее в хрустале? Что тебя остановило? Угрызения совести?

— Нет. Их у меня не было. Оказалось, что она нечувствительна к магии.

— Это же невозможно.

— Возможно. Достаточно иметь нужный артефакт или ауру. В принципе это может быть связано и с ее прогрессирующей мутацией. Я удрал из Ангрена и поселился здесь, на Лукоморье, в Блавикен. Год было спокойно, но она снова вынюхала меня.

— Откуда ты знаешь? Она уже в местечке?

— Да. Я видел ее. В хрустальном шаре, — чародей поднял посох. — Она не одна, с нею банда, а это знак, что готовится что-то серьезное. Геральт, мне уже некуда удирать, я не знаю места, где я мог бы укрыться. Ты не случайно прибыл сюда в такой момент. Это судьба.

Ведьмак поднял брови.

— Что ты имеешь в виду?

— Это же ясно. Ты ее убьешь.

— Стрегобор, я ведь не наемный убийца.

— Да, согласен, ты не наемный убийца.

— За деньги я убиваю чудовищ. Чудовищ, угрожающих людям. Страшилищ, вызванных чарами и заклинаниями таких, как ты. Но не людей.

— Она не человек. Как раз она и есть чудовище, мутант, проклятая нелюдь. Ты привез сюда кикимору, а Колючка хуже кикиморы. Кикимора убивает от голода, а Колючка ради удовольствия. Убей ее, и я заплачу тебе любую сумму, какую запросишь. Разумеется, в разумных пределах.

— Я уже говорил — истории о мутациях и проклятии Лилит считаю бреднями. У девицы есть повод с тобой посчитаться, и я в это вмешиваться не буду. Обратись к старосте, к городской страже. Ты местный волшебник, и городское право должно тебя защищать.

— Плевать я хотел на право, на старосту и на его помощь! — вспыхнул Стрегобор. — Я не нуждаюсь в защите, я хочу только, чтобы ты убил ее. В эту башню никто не войдет, здесь я в полнейшей безопасности. Но что мне с того, я не собираюсь торчать здесь до конца дней своих. Пока я живу, Колючка не откажется от мести, я же знаю. Так что мне остается, сидеть в башне и ждать смерти?

— Девушки же сидели. Знаешь что, фокусник? Охоту на девиц следовало бы оставить другим, более мощным волшебникам. Следовало предвидеть события.

— Я прошу тебя, Геральт.

— Нет, Стрегобор.

Чернокнижник молчал. Ненастоящее солнце не продвинулось ни на пядь к зениту в ненастоящем небе, но ведьмак знал, что в Блавикен уже смеркается. Он почувствовал голод.

— Геральт, — снова заговорил Стрегобор. — Когда мы слушали Эльтибальда, многие из нас сомневались. Но мы решили выбрать меньшее зло. Теперь и я прошу тебя сделать подобный выбор.

— Зло всегда остается злом, — серьезно сказал ведьмак, вставая с места. — Меньшее, большее, среднее, все равно. Пропорции условны, а границы стерты. Я не пустынник-святоша, и в жизни творил не только добро. Но если мне приходится выбирать между одним злом и другим, то предпочитаю совсем не выбирать. Мне пора. Завтра увидимся.

— Может быть, — ответил волшебник. — Если успеешь.

В «Золотом Дворе», самом представительном постоялом дворе местечка, было многолюдно и шумно. Гости, местные и приезжие, занимались тем, чем им обычно и полагалось заниматься, в зависимости от нации и рода занятий. Серьезные купцы спорили с гномами о ценах на товары и процентах на кредиты. Менее серьезные щипали девиц, разносящих пиво и капусту с горохом. Местные придурки строили из себя знающих. Гулящие девки старались понравиться тем, у кого есть деньги, одновременно отгоняя тех, у кого этих денег не было. Возчики и рыбаки пили так, словно завтра должны были издать указ о запрете на выращивание хмеля. Моряки завели песню, прославляющую морские волны, отвагу капитанов и прелести сирен, последние живописно и с подробностями.

— Напряги-ка память, Сотник, — сказал Кальдемайн корчмарю, перегнувшись через стойку, чтобы его можно было расслышать в шуме. — Шестеро мужиков и деваха, одеты в черное, кожа да серебро, по новиградской моде. Я видел их на рогатках. Они остановились у тебя или «Под Тунцом»?

Корчмарь наморщил выпуклый лоб, вытирая кружку полосатым фартуком.

— Тут, староста, — наконец сказал он. — Говорили, что приехали на ярмарку, а все при мечах, даже девица. Одеты, как ты и сказал, в черное.

— Угу, — кивнул головой староста. — Где они теперь? Здесь их не видно.

— В меньшем зале. Платили золотом.

— Я пойду сам, Кальдемайн, — сказал Геральт. — Нечего пока превращать это дело в официальное по отношению к ним. Я приведу ее сюда.

— Может, и так. Только будь осторожен. Я не хочу здесь скандалов.

— Я постараюсь… быть осторожным.

Моряцкая песня, судя по насыщенности бранью, шла уже к большому финалу. Геральт приоткрыл негнущуюся, липкую от грязи занавесь, и заглянул в зальчик.

За столом сидело шестеро мужчин. Той, кого он ожидал, среди них не было.

— Чего? — заорал тот, кто первый его заметил, лысоватый, с лицом, обезображенным шрамом, бегущим через левую бровь, основание носа и правую щеку.

— Мне надо видеться с Колючкой.

Из-за стола встало две одинаковые фигуры с одинаковыми неподвижными лицами, светлыми нечесаными, доходящими до плеч волосами, в одинаковых обтягивающих фигуру костюмах из черной кожи, сияющих от серебряных украшений. Одинаковыми движениями близнецы подняли с лавки одинаковые мечи.

— Спокойно, Вир. Нимир, сядь, — сказал человек со шрамом, упирая локти в стол. — Так с кем, говоришь, браток, ты хочешь увидеться? Кто это Колючка?

— Ты прекрасно знаешь, о ком я говорю.

— Что это еще за тип? — спросил полуголый амбал, весь потный, перепоясанный крест-накрест кожаными лентами, с шипастыми наручами. — Ты его знаешь, Нохорн?

— Не знаю, — ответил человек со шрамом.

— Да это какой-то альбинос, — захихикал щуплый темноволосый мужчина, сидевший рядом с Нохорном. Нежные черты, большие черные глаза и остроконечные уши безошибочно выдавали полукровку-эльфа. — Альбинос, мутант, каприз природы. Да разве таким дозволено заходить в корчму к порядочным людям?

— Я его уже где-то видал, — сказал крепкий загорелый тип с волосами, заплетенными в косу, смерив Геральта злым взглядом прищуренных глаз.

— Неважно, где ты, Тавик, его видал, — сказал Нохорн. — Слушай-ка, браток. Сиврил только что ужасно обидел тебя. Ты его вызовешь? А то такая скукота.

— Нет, — спокойно ответил ведьмак.

— А если я вылью эту уху тебе в морду, вызовешь меня? — загоготал полуголый.

— Спокойно, Пятнадцатый, — сказал Нохорн. — Раз он сказал нет, так нет. Пока. Ну, браток, говори, что ты там хочешь сказать, и выматывайся. У тебя есть еще случай умотать самому. Не воспользуешься им — тебя умотают другие.

— Тебе мне говорить нечего. Я хочу видеться с Колючкой. С Ренфри.