Саймон Грин - Волк в овчарне

– Чтоб мне провалиться на этом месте, капитан Хок и капитан Фишер! Чертовски здорово – снова вас увидеть! Не хотите ли выпить со мной по стаканчику шипучки?

Хок посмотрел на начатую бутылку розового шампанского в ведерке со льдом и пожал плечами.

– Спасибо, не сейчас. Что ты можешь сказать нам о шпионе Фенрисе?

– Да ровным счетом ничего, старина. Ты ведь знаешь, я в таких кругах не вращаюсь.

– Ты очень хорошо выглядишь, – сказала Фишер, – а бриллиантовое колье совсем новое, да?

– Подарок моей дорогой тетушки. На днях мы со старушкой были у лорда Бруфорда на встрече с новым советником канцлера. Адамант, так его, кажется, зовут…

– Не надо пересказывать светскую хронику, – прервала ее Фишер. – Одно – тоже очень роскошное – колье с бриллиантами загадочным образом пропало во время светского бала на прошлой неделе. Я вот думаю, ты и об этом ничего не знаешь?

– Совершенно ничего, дорогая. Я, конечно, здорово потрясена таким известием: придется присматривать за своими драгоценностями.

– Конечно, – подтвердил Хок. – Ты уверена, что ничего не слышала о Фенрисе? В конце концов, ты вращаешься в весьма осведомленных кругах и могла бы что-то уловить, возможно, сказанное по секрету…

Крошка Лорд подняла тонкие брови, и монокль выпал. Она поймала его в воздухе, не дав удариться о стол, и поспешно вставила на место.

– Дорогой друг, надеюсь, ты не попросишь меня шпионить за моими приятелями. Я этого делать не буду, ты ведь знаешь.

– Что-то колье мне кажется все более знакомым, – задумчиво произнесла Фишер. – Может быть, нам всем втроем прогуляться по свежему воздуху до Штаба и сравнить его с рисунками пропавших драгоценностей…

– Уверяю вас, дорогие, я ничего не слышала о проклятом шпионе! Но я, конечно, постараюсь разузнать все, что возможно, и буду теперь прислушиваться к разным слухам и сплетням.

– Вот это другое дело, – заключил Хок. – Благородное обязательство, не так ли? Кстати, я встречался на днях с советником Адамантом, и он, знаешь ли, никакого представления о тебе не имеет.

Стражи оставили лепетавшую что-то Крошку и пошли к небольшому столику в дальнем конце зала, наполовину скрытому тенью, за которым сидел последний из трех интересовавших их завсегдатаев благопристойного заведения. Эдди Бритва не любил даже тусклого освещения и всегда выбирал самые темные места. Хок и Фишер взяли свободные стулья из-за соседних столиков и подсели к нему. Эдди Бритва был невзрачный сутулый субъект, закутанный в рваный серый плащ, который не разваливался на отдельные лоскуты только благодаря налипшей на него грязи. От Эдди исходило мерзкое зловоние, чувствовавшееся даже за соседними столиками. Говорят, он так грязен, что даже чумные крысы обходят его стороной, опасаясь подцепить более страшную заразу. Глаза на его вытянутой физиономии лихорадочно блестели. На первый взгляд он казался обычным оборванцем, но, понаблюдав за ним некоторое время, можно было заметить нечто особенное и необычное, что не могло не настораживать.

Эдди Бритва получил свое прозвище, участвуя в уличных драках между бандами головорезов, боровшихся за контроль над районом. В то время ему было четырнадцать, маленькому неутомимому убийце, уже тогда немного сумасшедшему. Следующие несколько лет он провел работая на тех, кто хорошо платил за преступления. Затем, в возрасте семнадцати лет, он побывал на Улице Богов и стал вдруг глубоко верующим. Покончил со своим прошлым и ходил по улицам Северной окраины, проповедуя любовь и взаимопрощение. Некоторые смеялись над ним и даже бросали в него чем попало. Позже их находили убитыми при загадочных обстоятельствах. И они были не последними жертвами. Через некоторое время люди поняли, что лучше оставить Эдди Бритву в покое. Теперь он ходил по самым опасным местам Хейвена, проповедовал любовь и возвращался невредимым. Однажды шайка из десяти отчаянных бандитов пошла за ним в тупик Крюк Дьявола с твердым намерением отвадить от этих мест. Никто их больше никогда не видел.

У Эдди Бритвы не было постоянного жилища или определенной территории. Он спал у любого порога и бродил где попало. Ни холод, ни жара не действовали на него, и даже в трудные времена Эдди имел немного денег.

Он многое знал. Обо всем и обо всех. Если только вы могли заставить его заговорить. Мало кому удавалось этого добиться, но Хок и Фишер входили в их число. Может быть, потому, что, в отличие от других, они не боялись Эдди.

Хок развалился на своем стуле и улыбнулся сгорбленной фигуре в темном углу за столом.».

– Привет, Эдди. Как поживаешь?

– Мне нечего жаловаться, – ответил Эдди Бритва низким, мягким, но уверенным голосом, хотя глаза его при этом дико светились, – Ведь всегда найдется кто-то, кому живется еще хуже. А я жду вас. Вы отыщите шпиона Фенриса в доме с тремя фронтонами на Улице Пиявок. У него там конспиративная квартира для встреч и передачи информации. Вы узнаете Фенриса по яркому зеленому галстуку. Это сигнал и пароль для его связника.

– Ты обычно не так откровенен, Эдди, – удивилась Изабель, пожимая плечами, – чем тебе насолил Фенрис?

– Если его никто не остановит, два великих дома падут, объятые пламенем. Кровь потечет потоками по сточным канавам, а вопли и плач в стране никогда не утихнут. Волки бродят на свободе среди овечьего стада и ведут нас всех к полному краху.

Хок и Фишер быстро переглянулись между собой. Этого оказалось достаточно, чтобы Эдди Бритва исчез из их поля зрения. Они осмотрелись вокруг, но в ресторане не было и следа Эдди.

– Терпеть не могу, когда он так поступает, – проворчала Изабель. – Ладно, что ты думаешь? Стоит нам прогуляться по Улице Пиявок?

Хок нахмурился:

– Кому-нибудь другому я бы ни за что не поверил, но Эдди – другое дело. Он знает, что говорит. И если считает, что всем нам грозит опасность из-за шпиона Фенриса…

– Да, меня его слова тоже беспокоят.

– И это верная нить, которая ведет нас к шпиону!

– Вернее, единственная нить, которая у нас есть.

– Точно, – подтвердил Хок.

Фишер тряхнула головой:

– Что же, давай пойдем и проверим.

Они улыбнулись друг другу, поднялись и стали пробираться через зал к выходу. В ресторане все еще стояла тишина, и каждое их движение отслеживалось десятками настороженных глаз. Они добрались до дверей, Хок задержался и, обернувшись, церемонно поклонился морю недружелюбных лиц за тесно стоящими столиками. Фишер послала залу воздушный поцелуй. Затем Стражи исчезли в ночной темноте.

Разнообразные магазинчики и ларьки на Улице Пиявок являлись средоточием наглости, хамства и бесстыдства. Ярко размалеванные проститутки собирались в стайки на углах, напоминая разноцветных хриплых попугаев, или выглядывали из окон второго этажа, демонстрируя нижнее белье и наблюдая за прохожими оценивающими взглядами. Уличные торговцы и спекулянты наперебой предлагали свежеукраденные драгоценности и украшения – их настоящие владельцы еще даже не знали о том, что уже лишились их. В ларьках и через окошки домов продавали дешевую выпивку такой крепости, что напитки прямо бурлили в бутылках. Стоял постоянный несмолкаемый шум от болтовни, смеха, грубых шуток зазывал стриптиз-клубов. Тут и там в открытых настежь дверях с нарочито безразличным видом стояли ярко и безвкусно одетые сутенеры, прислонясь к дверному косяку и ковыряя под ногтями кинжалом, готовые, однако, действовать в любую минуту. Потенциальные клиенты, стараясь сохранить инкогнито, то во множестве толпились на одной стороне улицы, то переходили на другую, приглядываясь и прицениваясь, набираясь храбрости для окончательного решения.