Татьяна Бражник - Зеркало

— Да не расстраивайтесь Вы так, Альбин. Мало ли дураков на свете?!

— Алевтина. — тихо поправила его я. Хотя за время работы здесь я привыкла к грубости хозяина и почти смирилась с мыслью, что в его голове не хватает мозгов, чтобы запомнит мое имя, но сегодня все это показалось мне слишком обидным. Я знала, что если я еще хоть на мгновение задержусь у их столика и позволю дальше себя утешать, то точно расплачусь, поэтому быстро вернулась к стойке.

Не медля, друзья встали и ушли. Рассудив, что не стоит терять такую прекрасную возможность, Гоша принялся заверять нас в нашей абсолютной ни к чему не способности, повальной бездарности и всепоглощающей глупости. В выражениях он не стеснялся совершенно. Я бы предпочла час купания в грязи на пару со свиньями минуте подобного монолога. Пытаться оправдываться и убеждать Гошу в нашей не полной безнадежности было мало того, что бесполезно, так еще и глупо, потому что тогда он с описания наших грехов переходил на личности.

Благо сегодня ему и самому не хотелось задерживаться допоздна, и примерно через час он уехал. Настроение было безнадежно испорчено. Да и посетителей было совсем не густо. Вечером пришла компания молодых людей, которые заказали пиццу на вынос и ушли. Минуты тянулись мучительно медленно. Даже Люська мало разговаривала. Геннадий все это время оставался с нами. Пока непредсказуемая стихия по имени Гоша не миновала, оправившись вершить свое зло где-то в другом месте, Геннадий смиренно сидел за столиком, мучая чашку кофе. Он оказался очень интересным человеком и умелым рассказчиком, несмотря на то, что ежеминутно поглядывал на Люську, ожидая ее реакции. Оказалось, что он работает в местном Кремле. По образованию он был историком и специализировался на Древней Руси. Познакомились они с Люсей совершенно случайно в магазине, где она помогла ему выбрать вкусную колбасу, а он, как настоящий витязь, донес ее тяжеленные сумки да дома.

В половине одиннадцатого приехал Гошин шофер, которому хозяин поручил закрыть кафе. Вообще он любил перекладывать свои обязанности на чужие плечи, и чаще всего это были плечи Паши. Нельзя было назвать его безропотным, но он как-то нашел подход к Георгию Антоновичу, и тот мог доверить ему все что угодно. По идее, мы должны были ждать одиннадцати часов и только потом имели право собираться домой, но Паша рассудил, что ничего страшного не произойдет, если мы уйдет на полчаса пораньше.

Когда я вышла из пиццерии на улице уже давно стемнело. Зимой вообще темно и грустно. Я прекрасно понимаю медведей, которые уходят в спячку, только чтобы не видеть все это уныние. Сама бы сейчас залегла под теплый плед и уснула до лета.

К ночи зима решила, что она еще повоюет и утренняя слякоть замерзла обратно в снег, точнее говоря, в лед, ритмично хрустящий под ногами. Идти приходилось аккуратно, постоянно глядя себе под ноги. Благо фонари на улице горели исправно.

На Хутынской улице я столкнулась с небольшим отрядом милиционеров, которые прочесывали город, выискивая того самого маньяка. Или маньяков. Стражи порядка попросили предъявить им паспорт и детально расспросили, кто я такая и что делаю темной ночью на улице одна. Не найдя в моей скромной персоне ничего интересного для себя, отпустили, порекомендовав на прощание воздержаться от ночных прогулок. Я, конечно, люблю родную милиция и ценю ее заботу, но общение с ней на безлюдной улице произвело на меня такое неизгладимое впечатление, что я разом забыла обо всех маньяках и захотела только одного — шоколада. Благо денег я сегодня выручила достаточно. Немного отклонившись от привычного маршрута, я зашла в круглосуточный супермаркет. Скучающие без дела продавщицы обмывали косточки свекрови одной из них, но мое появление вызвало у них такое сильное удивление, что они даже приостановили свою беседу и принялись обсуждать меня.

Я остановилась у полки с шоколадом и долго выбирала, что бы такое особенное сегодня уписать. Немного поразмыслив, я решила, что не каждый день к тебе приходят такие щедрые посетители и сегодня можно устроить себе праздник живота — купила торт.

Вышла на улицу я, предвкушая предстоящий пир, вздохнула морозный воздух полной грудью и, прижав в груди вожделенный десерт, заспешила домой. Мне даже было глубоко безразлично, что все соседи уже спят. В принципе, я их не побеспокою. Только вот несчастной Анне Павловне, пенсионерке с двадцатилетним стажем, придется хуже всех: несчастная так боится, что кто-то украдет ее старый ржавый чайник со слоем накипи в палец толщиной, что будет каждые пять минут высовывать свой прозорливый нос на кухню под предлогом срочной нужды. Оно вообще была уверена, что без ее руководства и надзора никто прожить не сможет. И, дабы мы не заплутали по жизненным тропам, непременно раздавала инструкции. Она знала о жизни все. По крайней мере, была в этом уверена.

Странное человек существо: пока не знает об опасности — не боится ничего. Если бы я сегодня не узнала, что маньяки существуют не только в фильмах ужасов, то спокойно шла бы себе домой. А тут мне начало чудиться, что за мной кто-то следит. Даже оборачивалась пару раз, но никого не увидела. Но на всякий случай все же схватила торт покрепче.

Я свернула с освещенной улицы в темные дворы. Вокруг не было ни души. Мало того, что шаги за спиной начали чудиться еще отчетливее, так еще к этому прибавился какой-то шорох справа. Как будто меня сопровождала свора дворняг. Впереди теплился маленький островок света — уличный фонарь. Я думала, что свет подарит мне спокойствие. Но сегодня, видимо, не мой день. Как только я вошла в освещенную зону, мимо меня прошмыгнула тень. Потом вторая. Сердце ушло в пятки и не собиралось подниматься обратно. В горле резко пересохло. Присмотревшись к тени, я запоздало поняла, что это действительно собаки. Довольно крупные, как немецкие овчарки, сейчас они внушали мне меньший страх, чем люди. Я остановилась, решив перевести дыхание и собраться с мыслями, которые в панике разбежались в разные стороны. Шаги сзади тоже остановились. Я набралась смелости и резко повернулась на сто восемьдесят градусов. Тут я прогадала: фонарь слепил, и я не видела ровным счетом ничего вокруг себя. Зато сама была как на ладони. Возможно, это у меня уже мания преследования началась на нервной почве. Разбежавшиеся с перепугу мысли потихоньку начали возвращаться в их родной мозг, и я все-таки решила идти дальше. По ощущениям, преследователь отставал шагов на двадцать. Каких неимоверных усилий стоил мне каждый шаг не описать словами. Мне в спину дышал маньяк, убивший кучу людей, а я шагала по темноте, отсчитывая шаги. Голова гудела от напряжения. Я досчитала до двадцати и поняла, что у меня ни за что на свете не хватит смелости оглянуться. Еще 5 шагов. Деваться не куда. А так хоть посмотрю этому подонку в глаза.