Владимир Корн - Золото вайхов

Сам я отказался от гостеприимства хозяйки, сославшись на страшную спешку. Ворон, всю дорогу бежавший на привязи за каретой, гневно фыркал. Я отвязал его и, откланявшись, покинул поместье.

Глава 2

Диана

Вернувшись в Дрондер, я обнаружил среди корреспонденции приглашение в дом графини Эликондер. Это было не первое ее приглашение, и я не проигнорировал ни одного. Леди Мариэль симпатизировала мне, но явно не по той причине, что первым делом приходит в голову. Слегка за пятьдесят, вдова, графиня была мне очень благодарна за то, что однажды я принял самое активное участие в судьбе ее младшего сына…

Как-то раз, еще в самом начале столичной жизни, я возвращался домой довольно поздно и не в самом лучшем настроении. В тот день мне довелось в первый раз побывать на великосветском рауте. Все было великолепно, я познакомился с одной из прелестных дам, присутствующей на вечере. Мы очень мило общались, и разговор уже дошел до того, что нам необходимо сейчас же поехать посмотреть ее прекрасную коллекцию фарфоровых безделушек. Мы также сошлись во мнении, что середина ночи – самое удачное время для этого, и я уже размечтался, что сумею удивить красавицу количеством доселе ей неведомых любовных позиций, когда она срочно покинула вечер. Не знаю, что за записку передал ей слуга, но лицо ее омрачилось, и она спешно уехала.

Моя новая знакомая при расставании вздохнула с таким искренним сожалением, что это послужило для меня легким утешением. Я тоже раскланялся с гостеприимными хозяевами и поехал домой. На подобные мероприятия не принято приходить пешком, поэтому наемный экипаж терпеливо меня дожидался. Когда мы миновали площадь Трех Фонтанов и до моего дома оставалась меньшая часть пути, произошла наша встреча с молодым графом, сыном леди Мариэль.

Дуэли в Империи обычное дело, несмотря на крайне негативное отношение к ним императора Конрада III. Но дуэли обычно подразумевают равное количество участников, присутствие секундантов и лекарей, а также заранее оговоренное место. Сейчас же передо мной предстала картина, которую иначе как избиением не назовешь. Три дюжих мужика с дубинами окучивали двух юнцов, причем один из них уже лежал на брусчатой мостовой. Второй, прижатый к стене дома, пытался противостоять обломком шпаги палкам наседавших на него противников.

Кучер попытался было прибавить ходу, но я вырвал у него кнут и поспешил на помощь.

Словом, вдвоем мы управились. Кнут – вообще отличная вещь, когда действуешь им умело. Вот так и состоялось наше знакомство с сыном леди Мариэль.

Через несколько дней мне пришло приглашение от Эликондеров, и Андригус, молодой граф, представил меня своей матери. Не знаю, что он там наговорил, но она посчитала меня чуть ли не спасителем своего непутевого сына. Андригус, кстати, так и не рассказал, что стало причиной его конфликта с мастерами оружейного цеха. Сам он тогда легко отделался, а вот спутник его пострадал, причем серьезно.

В доме Эликондеров я и познакомился с Дианой.

Леди Диана, урожденная герцогиня Лилойская, по мужу графиня Дютойл, принадлежала к типу тех красавиц, которых по праву называют роковыми.

Ее муж, граф Антуар Дютойл, был старше своей супруги на пару десятков лет, но, рано овдовев, она и не подумала вновь выходить замуж. Муж оставил ей огромное состояние, а она была молода, красива и пользовалась грандиозным успехом у противоположного пола. Что еще нужно?

Она не разбивала семей и не уводила женихов прямо от алтаря, хотя с легкостью могла все это делать – при желании. Но поклонников графиня меняла как те самые пресловутые перчатки. Говорят, у нее в ногах валялся сам принц Стенс, наследник престола королевства Монтарно, соседней с Империей державы. Но Диана отказала ему во взаимности, мотивируя тем, что ей не нравятся манеры принца.

Леди Мариэль сама представила меня Диане – это случилось во время второго визита в дом Эликондеров. Графиня оценила мои комплименты, посмеялась моим шуткам, и мы оба поняли, что рано или поздно окажемся в одной постели.

А потом на очередном рауте в доме леди Мариэль я вновь повстречался с Дианой. Меня поразил ее внешний вид: она выглядела бледной копией самой себя, хоть и старалась держаться весело. Но тщательно заретушированные тени под глазами, тусклый взгляд обычно сияющих глаз и усталый голос выдавали, что с ней определенно случилась какая-то неприятность. Я поинтересовался причиной таких внезапных перемен, но Диана не хотела ничего объяснять. Мне пришлось проявить изрядную настойчивость, чтобы она приоткрыла часть своей тайны.

В руки одного из поклонников Дианы, долго ею отвергаемых, попало письмо, способное наделать очень много шуму, в том числе даже при императорском дворе, если бы было обнародовано. И вот теперь человек, в чьи руки попало письмо, открыто шантажировал Диану, наконец-то получив доступ к тому, в чем ему много раз было отказано. Однако Диана не из тех птичек, что могут жить в клетке, пусть даже и золотой.

Но не это было самое страшное.

– Понимаете, Артуа, – произнесла она голосом, от которого у нормального мужчины все тело начинало вибрировать, – к сожалению, это касается не только меня. Если письмо станет достоянием гласности, могут пострадать очень многие люди…

Не знаю, что ее заставило довериться мне, человеку в общем-то малознакомому, – не иначе крайняя степень отчаяния, но я сумел ей помочь.

Буквально через день, в сгущающихся сумерках я прокрался через сад к особняку человека, владеющего письмом, и взобрался на второй этаж. Он как раз готовился нанести визит Диане и прихорашивался, мурлыча что-то себе под нос. Дождавшись, пока слуга выйдет из комнаты, я натянул на голову вязаную шапочку с прорезями для глаз, засунул в рот два ореха и, благодаря открытому окну, легко очутился в комнате. Орехи во рту не лишняя предосторожность: общеимперский дался мне легко, но небольшой акцент все же еще присутствовал.

Очутившись в комнате, я буквальным образом выбил из него письмо, действуя в основном ногами. Затем покинул комнату – снова через окно. Переполох в доме начался тогда, когда я уже перелезал стену, огораживающую сад, расположенный с тыльной стороны особняка.

Да, я здорово рисковал, но Диана такая женщина, ради которой мужчины умудрялись совершать и не такие безумные поступки.

Потом мне пришлось скоротать время в одной из таверн. А ближе к утру, также через окно и тоже на втором этаже, я прокрался в спальню Дианы и залюбовался ее лицом, грустным даже во сне. Так и не решившись ее поцеловать, вложил в руку письмо и, оставив на подушке алую розу, ретировался. Почему-то в тот момент я беспокоился не о том, что меня увидят и примут за ночного вора, нет – Диана могла уколоться во сне шипами.