Владислав Русанов - Стальной дрозд

– Я вижу, вы озадачены, господин барон? – проговорил дель Гуэлла.

– Я думаю, какая смерть подойдет тебе больше, – показал клыки Фальм.

– О… Недурно. Тогда позвольте представиться еще раз. Вы могли слышать обо мне как о Министре.

– О каком министре? Министре чего?

Теперь настал черед сыщика хохотать.

– Чего ты смеешься, крыса? – Барон потянул корд из ножен.

– Вам поклон от Старика, ваша милость! – мгновенно отбросив веселье, проговорил дель Гуэлла.

Зарычав, Фальм со стуком вогнал клинок обратно.

Да, он знал Старика. Черный, как головешка, сухой, как тростник, хитрый, как дикий кот, и беспощадный, как ядовитая змея, айшасиан жил в Мьеле вот уже почти полвека. Исправно платил налоги, торговал по мелочам, не возбуждая зависти ни грабителей, ни местных чиновников. Очень любил курить трубку, пить тягучее, багровое мьельское вино либо крепчайший травяной отвар из широкой пиалы в компании таких же, как и он сам, торговцев. Никто во всей Камате даже предположить не мог, что к нему, как к замершему в центре ловчих сетей пауку, сходятся ниточки многочисленной резидентуры, разбросанной по всей Империи, от Уннары до Барна, от Окраины до Гобланы. От него к королевскому двору Айшасы доставляли сведения не только о состоявшихся переменах в жизни Сасандры, но и о готовящихся военных действиях и изменениях в торговой политике. Через него получали денежную подпитку подпольные сообщества сасандрийских борцов за свободу слова и мысли. А развелось их в последние годы немерено-несчитано – всяких претенциозных названий хоть отбавляй: «Земля и люди», «Движение за свободу», «Свобода или смерть», «Борцы за счастье» и тому подобное… Благодаря кропотливой и неустанной работе Старика очень многие замыслы императора, генералитета и Совета жрецов Сасандры так и остались неисполненными, не позволив тем самым Империи укрепиться еще больше. Напротив, с каждым годом она слабела, ветшала, как источенный жуками-короедами древесный ствол, пока наконец-то не обрушилась, к огромному удовольствию Айшасы, Итунии, Дорландии, Фалессы, Вельсгундии и прочих королевств помельче и победнее. Барону не приходилось воочию сталкиваться с полулегендарным Стариком, но волей-неволей, делая одно дело, они время от времени обменивались имеющимися сведениями, согласовывали действия, а то и помогали друг другу золотом – Фальм хоть и отрицал свое сотрудничество с айшасианской разведкой, ради успеха дела мог идти на мелкие компромиссы с собственными убеждениями. И конечно же, он знал клички самых влиятельных агентов Старика.

– Значит, Министр? – неизвестно для чего переспросил Фальм.

– Министр, – подтвердил дель Гуэлла. – Понятно, что письменных свидетельств я вам не предоставлю. Равно как и рекомендаций от Старика. Вашей милости придется поверить мне на слово.

– Может быть. Но надо ли оно мне?

– Что?

– Верить на слово.

– Думаю, надо. – Напускная простота и даже легкая дурашливость слетели с дель Гуэллы, как созревший пух с одуванчика. В развороте плеч и поставе головы появилась опасная грация. Куда только девались расхлябанность и показная неуверенность в себе? Теперь сидящий перед Фальмом человек в самом деле походил на главу контрразведки. Вздумай он убежать от дроу, ни Черный Клык, ни остроухие охранники из числа опытных воинов не сумели бы его удержать. Расшвырял бы голыми руками, а после шеи посворачивал. Барон позавидовал лицедейскому мастерству собеседника. Всех обманул! Такой действительно может играть двойную игру, служить одновременно Сасандре и Айшасе.

– И зачем? – не собирался сдаваться Фальм. Пускай дель Гуэлла – хитрец, но и у барона хватает козырей в рукаве.

– Затем, что мы делаем одно дело. Вы стараетесь развалить Империю, и я тоже. Почему бы нам не объединить усилия?

– А вы можете мне чем-то помочь? – Несмотря на скептический тон, барон решил обращаться к собеседнику более уважительно.

– Да. И притом существенно. До сих пор начинания мне удавались.

– И все же, почему я должен верить, что вы – тот, за кого себя выдаете?

– Ну, во-первых, если бы я захотел наврать с три короба, я придумал бы что-либо более правдоподобное. Не находите?

– Предположим.

– Во-вторых, я осведомлен о некоторых подробностях ваших взаимоотношений со Стариком. Не подумайте дурного, никакой утечки… Просто мне приходилось задействовать своих агентов. Если желаете…

– Не надо, – мотнул головой Фальм.

– Не надо так не надо… Кроме того, должен заметить, что провалу тельбийской кампании способствовала скорее не ваша, а моя работа. Восстание в Аксамале. Взбунтовавшиеся чародеи, сровнявшие с землей Верхний город…

– Что ж вы тогда в бегах, господин т’Исельн? – подозрительно сощурившись, поинтересовался барон.

– Не все пошло так, как я задумывал… Нашлись отчаянные головы, готовые отомстить мне даже ценой собственной жизни.

– А как же чародеи? Неужели они не сумели бы защитить вас?

– Чародеи? – Дель Гуэлла пожал плечами, пренебрежительно махнул рукой. – Они почти все погибли после того, как сделали свое дело. Да и привык я рассчитывать лишь на себя самого. Нельзя же, во имя Триединого, серьезно надеяться на помощь полусумасшедших людей, озабоченных лишь самолюбованием! Пришлось временно отступить.

Фальм задумался. Пока он морщил лоб и гладил рукоятку корда, т’Исельн безмятежно смотрел по сторонам. Даже подмигнул невозмутимо посасывающему трубку Черному Клыку.

– Хорошо… – Барон склонил голову к плечу. – Что вы теперь хотите делать? Чем займете, так сказать, свой досуг?

– Все очень просто, – напрямую ответил дель Гуэлла. – Когда вражеской армии наносят поражение и она отступает с поля боя, можно, конечно, дать ей вернуться на зимние квартиры, пополнить число солдат и конское поголовье, отдохнуть и набраться сил. И в этом случае, возможно, в ближайшем будущем вы вновь столкнетесь с ней. А можно пустить в погоню конницу, теребить отступающие колонны фланговыми ударами и наскоками, отрезать полки и роты, уничтожая их по отдельности, и в конце концов развеять ее в пыль, не оставив даже вспоминания. Вы улавливаете мою мысль?

– Думаю, да.

– Стоит продолжать?

– А позвольте, господин т’Исельн, я продолжу за вас!

– Не смею возражать.

– Сасандре нанесен серьезный удар. Правящие круги Аксамалы уничтожены, а тот, кто остался в живых, вынужден скрываться. Управление провинциями нарушено, и они тут же потребовали свободы и независимости. Армия лишена единого командования, разрознена, генералы пребывают в растерянности. Торговля в хаосе. Жрецы, оставшись без Верховного совета, не в силах более властвовать над умами и душами людей, формировать мораль. Так?