Ирина Цыганок - Хозяйка перекрестков

— По какой статье возбуждено дело? — обратилась я к прокурору, пока оперуполномоченные выясняли подробности у главврача.

— Никакого дела пока нет. Мы передаем вам материалы для проверки и хотим, чтобы уже на этой стадии подключился кто-то из опытных следователей. С вашим руководством вопрос согласован. — Предвосхитил он следующую мою реплику. — Позвоните мне, когда определитесь с кандидатурой следователя.

"Вот так значит?! Все согласовано?!" — Я прекрасно понимала, что от скандального дела не отвертеться, и юный прокурор тут, в общем-то, не при чем. Но страшно хотелось выместить на нем свое раздражение: это только в дурацких голливудских детективах полицейские с неадекватным восторгом принимаются за "громкое" расследование, федералы и местные чуть ли не локтями друг-друга расталкивают. А в реальности следователю от громких дел одни неприятности. Я уже чувствовала, как на нас сыплются жалобы: шутка ли семнадцать тел исчезли накануне погребения?! А если их не успеют найти до завтра? Что, по-вашему, сделают убитые горем родственники? Их ведь еще и допрашивать придется.

С кислой миной, проглотив свое недовольство, я распрощалась с прокурором. Договорилась с главврачом о том, что он подъедет к нам в ближайшее время, и отправилась в отдел. Головная боль приобрела новый статус.

Только-только успела расположиться за собственным столом, разложить бумаги, как взорвался трелями внутренний телефон.

— Мариночка Игоревна, не зайдешь к нам? — Вова Лазарев был из тех, кто мог позволить себе обращаться ко мне "на ты". Мы с ним работали бок о бок не первый год. Он и опером был дельным, и начальником стал грамотным: умел с подчиненными не только матом управляться.

— А самому не судьба? — Моему организму для борьбы с похмельным синдромом настоятельно требовался покой и, желательно, неподвижность.

— Если бы мог, уже пришел бы, — с укором прозвучало из трубки. — Ребята привезли вахтера, что дежурил ночью в морге.

Я решила, что Лазареву не с кем оставить доставленного, у оперов это — не такое уж редкое дело: все сотрудники "в разбеге", привезли человека, завели к начальнику и понеслись новые поручения исполнять. Народу в отделе не много, а работы и без нынешнего материала выше крыши.

— Ладно, сейчас приду. — Согласилась нехотя.

— Ну, что вахтер, раскололся? — В шутку поддела я товарища, поднявшись на этаж к оперативникам.

— Почти. — Ответная усмешка выглядела невеселой. — Несет какую-то околесицу. Я тебя затем и позвал. Хочу, чтобы глянула на него. Мои парни считают, что он дурочку валяет, но вдруг нет? Вдруг, мужик и правда того? — Лазарев особым образом дернул головой, изображая снесенную крышу. — Отвечай потом за психа. Я думаю, может сразу врача пригласить?

— Что это он вам такого наговорил? — Признаться, я была заинтригована.

— А ты пойди, сама послушай.

Вопреки моим предположениям, большинство подчиненных Лазарева оказалось на месте. Вахтер, он же — санитар городского морга сидел, ссутулившись, на стуле в кабинете, отведенном отделению по коррупции. Комната была достаточно просторной, но и сотрудников здесь обитало сразу пятеро: по два стола стояло вдоль правой и левой стен, один — напротив окна. Представляю, как задувало в спину бедняге, садившемуся за него ежедневно. Но развернуть стол иначе возможности не было, в противном случае пришлось бы садится спиной ко входу, а это противоречит всем правилам безопасности. По науке, работающему за столом сотруднику должны быть видны со своего места все входящие в комнату.

Напротив санитара, за одним из боковых письменных столов восседал Александров, перед ним на столешнице лежал на треть исписанный лист бумаги. "Не много же успел поведать опрашиваемый" — отметила я автоматически. Над согбенным вахтером коршуном навис еще один опер — Ситчин. Его крупный торс, смотревшийся еще мощнее из-за толстого белого свитера, давил на вахтера почти физически.

— Ты что нам тут лепишь? — Ситчин упер кулак в столешницу, еще больше склоняясь над свидетелем. — Ты что думаешь, мы тебя шутки позвали шутить?

Вахтер поднял лицо — довольно молодое и даже отмеченное печатью интеллекта. Обычно, чего уж греха таить, сторожами в морг работать идут далеко не Энштейны: и зарплата не ахти, и специфика не самая приятная. Тут нужен особый склад ума и характера: приживаются либо не шибко впечатлительные тугодумы, либо, так сказать, некрофилы без сексуального подтекста. Есть такая категория людей-интровертов, которым с мертвыми работать проще, чем с живыми. А наш опрашиваемый выглядел как самый обыкновенный студент — может, так оно и было, студенты-медики, случается, подрабатывают в "анатомичке".

— Я сказал правду, — негромко, но убежденно выговорил парень, — я сам знаю, как это звучит. Поэтому и в объяснительной начальству написал, что ничего не видел. Только они шли сами, вот вам крест! — (Александров за своим столом усмехнулся старинной божбе, прозвучавшей необычно и оттого особенно искренне в устах молодого человека) — Все семнадцать, один за другим. Голые. У женщины швы на животе разошлись… — Санитара передернуло, должно быть, зрелище было и впрямь неординарным, раз проняло даже закаленного работника морга.

— И куда же они направились? — Осведомился опер насмешливо.

— На улицу. — Опрашиваемый уже снова глядел в пол, как видно отчаявшись встретить понимание. Мне даже стало жаль парнишку, хотя бред он и вправду нес редкостный. Вон как мозги повело у бедняги! Должно быть на почве пьянства. Как белочка нагрянет, так еще и не такие чудеса примерещатся. Один знакомый рассказывал, как после приема внутрь энного количества медицинского спирта узрел на балконе двух симпатишных инопланетян. "Зеленые такие, ушастые, — делился он, — встали на перила и ручками так машут, зовут: "Иди к нам, иди к нам". Еле отбился!"

— Скажите, а вы случайно не видели, что происходило на улице? Возможно, там были какие-то машины, люди? — Влезла я в "допрос", хотя изначально не собиралась. Но бывает, что даже псих или безнадежный лжец, возьмет, да и брякнет что-то полезное. Вот, к примеру, про машину.

— Нет, машин там не было. — Покачал головой парень. — В смысле, стояло две или три, но это — врачей из лечебного корпуса, мы их хорошо знаем. Они постоянно на нашей площадке тачки оставляют.

— Значит, вы все-таки выглянули за двери, когда… все это произошло? — Уцепилась я за последние слова юноши. — Что же тогда происходило на улице, как вели себя ээ-э-э… (я мысленно перебрала и отбросила такие слова, как: "мертвецы" и "трупы" — уж слишком безумно это звучит, остановилась на нейтральном "пропавшие") пропавшие из морга?