Виталий Горелкин - Рождение Темного

– Да, а как руна сделает меня «непобедимым»? Даст силу руке? А что она тогда дает мечу? Как я понял из твоих прежних объяснений, руна действует в ту сторону, в которую направлена. А в кого направлена руна на оружии, которым бьют? – высказав все сомнения, Снурри шустро выскочил наружу.

– Действительно? – пробормотал я и задумался.

В той брошюре о рунах знак Тюр рекомендовался для использования на амулетах и оружии. Хотя… А много ли магов выучилось по ней? Хоть один был?

Что ж, способ проверить есть. Я поднялся наверх и сначала, на всякий случай, закрылся руной защиты, но сориентировал ее так, чтобы рука осталась открытой. Она предназначалась для эксперимента. Достал из-за пояса кинжал, кончиком которого хотел нанести Снурри новую татуировку, и начал нервно вертеть его в руках, не решаясь начать. Слова Снурри породили сомнения. Задумавшись, я неосторожно повернул кинжал и проколол палец. Смотря на выступившую капельку крови, я улыбнулся своим страхам. Самонадеянно? Безусловно. Но ведь и эксперимент – только для очистки совести. Раньше ведь все получалось!

Я быстро, пока не передумал, пальцем нарисовал на кисти руки руну. Так точно не промахнусь и не направлю Тюр в другое место. Потом влил в руну каплю энергии и чуть не вскрикнул от боли!

Вся рука покрылась сеткой ран – вскрывшихся шрамов. Часть из них осталась после встречи с демоном. Часть – из более ранних времен. Я даже узнал порез, который получил года в четыре, играясь ножом отца.

Впрочем, все они мгновенно скрылись под хлынувшей кровью.

Быстро вновь войдя в нужное состояние, я начал залечивать порезы – не хватало еще истечь кровью! Лечить было тяжело – ранки были мелкие, но их было очень много. Хорошо еще, что экспериментировал не на той руке, где был когда-то отрублен палец!

Что ж, похоже, Снурвальд был прав. А эзотерический писака – нет. Вернусь на Землю, обязательно найду урода! Мне захотелось убить всю эту шатию, кормящуюся с простаков. Врать в таком вопросе!

Впрочем, чего я ожидал? На Земле магии якобы нет. Соврешь – и никакого риска. Правды в книжках по магии – только цитаты из древних источников. Остальное – высосано из пальца, чтобы бабла побольше срубить.

И тут я похолодел и покрылся потом.

Я вспомнил, где еще была речь о рунах, которой кого-то ударяют. И более того, я этой руной пользовался!

В медитативном состоянии было легко вспоминать не только былые эксперименты с магией, память услужливо подсказала строки, читанные в какой-то хрестоматии еще задолго до того, как даже поехал в Москву:

Я в рощу пошел,в сырую дубравуза прутом волшебным;взял прут волшебный.Было там и о рунах:Руны я режу –«турc» и еще три:похоть, безумьеи беспокойствоИ что с этими рунами делалось:Жезлом укрощеньяударю тебя,покоришься мне, дева;туда ты пойдешь,где люди тебявовек не увидят.На орлиной скалеты будешь сидеть,не глядя на мир,Хель озирая….Тролли вседневнотебя будут мучитьв жилье исполинов;в дом турсов инеябудешь всегдабезвольно плестись,неизбежно плестись;не радость познаешь,но тяжкое гореи скорбные слезы.Ведь руна Турс одноименна с этими самыми турсами! Исполины! И, что-то мне подсказывало, что Хель, в которую грозились отправить, связано с английским Hell. Ад!Так что же, демоны всех раздери, я скастовал на этого самого демона!?Я выругался и, вспомнив еще строчки, истерически рассмеялся:Трехглавого станешьтурса женойили замуж не выйдешь!От похоти сохни,зачахни от хвори!Неужто я, думая, что бью силой божества Тора, на самом деле принуждал ту нечисть отправиться в ад и заняться любовью с себе подобными?Я утирал слезы от хохота.

– Вадим. С тобой все в порядке? – услышал снизу голос Хардена.

Он бросил на каменный пол принесенные поленья и стремительно взлетел по лестнице.

– Да, не волнуйся.

– Точно? – с подозрением спросила моя новоявленная нянька. – Сидишь, размазываешь кровь по лицу и смеешься….

– Ничего. Все нормально. Это я так, порезался, – и снова зашелся в безудержном смехе.

Странная штука память, до сего момента я даже не подозревал, что помню такие строки про Феху:

Богатство – всем утешенье,

Но должно делиться им щедро,

Коль славу хочешь снискать пред очами Владыки.

Да, повезло Ровену заболеть. Страшно даже представить, что бы с ним стало, изобрази я на нем Феху, символ богатства и крупного рогатого скота.

На следующий день, воспользовавшись тем, что Толбен отправился проверять оставленные накануне капканы, мы устроили совет. Необходимо было определиться с дальнейшими планами. Ровен и Онир предложили идти в Аллирию, островное королевство, где власть принадлежала магам и торговцам. Там можно было легче сбыть ночное серебро, не привлекая к себе лишнего внимания, и открыть свое дело. В пользу этого предложения осторожный Ровен привел еще один факт: из-за желания аллирийских торговцев оградить себя от сильного конкурента, они не допустили возникновения в королевстве анклава друмов, а существующая там община гномов не имела сильного влияния. Так что даже если гномы спохватятся, то добиться выдачи беглых рабов им будет практически невозможно, особо если мы к этому времени сможем получить приемлемый общественный статус. Со старшими товарищами не согласились Снурри и Харден. Но если Снурвальд решил нас проводить только до границ северных кланов, с обязательным условием погостить у него седьмицу-другую, а потом бросить беспокойную жизнь наемника и завести на родной земле свое хозяйство, то жрец подбивал всех идти в Блистающую Диссу, столицу Старой империи. Мне-то было понятно, что его привлекала находящаяся библиотека крупнейшего в Эрии храмового комплекса, там жрец намеревался найти ответ на задание Древнего. Но остальных же его невнятные аргументы не убедили. Харден уже был готов потребовать раздела добычи, пока не услышал мое мнение – Аллирия. Тогда Харден, весь побелевший от злости, согласился с нами, но позже, оставшись со мной с глазу на глаз, набросился с упреками. Настроение у меня было паршивое, все никак не мог отойти от неудачи с рунами, вот я и рявкнул на жреца:

– У тебя мозги совсем отключились? Ты хоть представляешь, сколько времени понадобится, чтобы найти в архивах нужную информацию?

– Древний нам поможет, – спокойно, с раздражающей верой в свою правоту заявил жрец.