Сергей Садов - Дело о неприкаянной душе

Я насупился. Мой дядя – это мой дядя. А я – это я. Но спорить с учителем себе дороже.

– Да, господин Викентий.

Тот, кажется, даже был разочарован моей покладистостью. Еще бы, лишился такой возможности наказать неугодного ученика. Викеша, наш классный руководитель, почему-то невзлюбил меня с первого взгляда, хотя и поделать со мной ничего не мог – я был в пятерке лучших учеников школы, участвовал в нескольких олимпиадах и даже один раз взял второй приз. Поэтому директор школы приказал всем учителям помогать мне на занятиях в случае необходимости. Так что с этой стороны Викеша ничего не мог мне сделать – любое снижение моей успеваемости по его предмету немедленно вызывало разборку с директором. Тогда, с присущим всем чертям коварством, он, наоборот, стал завышать мне оценки в надежде, что я расслаблюсь, перестану учить его предмет, получая пятерки на халяву. А вот фиг ему. Возможно, я немного и лентяй, но вовсе не дурак. Едва я понял план нашего классного, так сразу засел за занятия по его предмету с удвоенной энергией. А после каждого ответа я сам выставлял себе оценки, оценивая себя весьма критически. Поэтому по своей шкале я был твердый хорошист. Ну, может, еще небольшой плюсик наличествует. Зато классный журнал украшали пятерки с двумя, а иногда и с тремя плюсами. Понятно, что на самом деле учителя звали именно Викентий. Викеша – это я так называл его про себя.

– Так, ладно, концерт окончен! Все в класс. Вы помните, что сегодня последний день занятий? Значит, будете получать табели. В класс, дети, в класс.

Веселой гурьбой мы ввалились в класс и заняли свои места. Последним вошел Викентий. Он подошел к своему столу и раскрыл журнал.

– Итак, – заговорил он. – Вот и подошел к концу еще один учебный год. Пятьдесят лет назад семидесятилетними малышами вы вошли в этот класс. С тех пор вы многое узнали и многое поняли. Однако этот год важен в вашей жизни совершенно по другой причине. Этим летом вы впервые должны выполнить практические задания. Без отметки о прохождении этих занятий вы не будете переведены в следующий класс, и вам придется остаться на второй год. Что значит практика для чертей, объяснять не буду. Поэтому я с сожалением должен сообщить, что один из вас до сих пор не подал мне сведений о том, где он будет проходить практику.

Под прямо-таки ледяным взглядом учителя я поежился.

– И если этот кто-то в течение десяти минут так и не подаст заявку, то я вынужден буду поставить ему «неуд».

Ну где же ты, дядя, чуть ли не взвыл я. В тот же миг на столе у классного руководителя материализовался какой-то свиток. Некоторое время он озадаченно разглядывал его.

– Прошу прощения, срочная почта, – пробормотал он. Взяв свиток, он некоторое время изучал его. – Ничего не понимаю, штамп министерства наказаний. – Викентий развернул свиток и углубился в чтение. Вот его лицо перекосилось, и он уставился на меня. – Эзергиль! – рявкнул он.

Я поспешно вскочил.

– Да, господин Викентий.

Учитель опять скривился.

– Это из министерства наказаний. Заявка на некоего ученика нашей школы Эзергиля для прохождения летней практики.

Спасибо тебе, дядя.

– И нечего ухмыляться! – совсем рассердился учитель. – Раз уж тебе, неизвестно по какой причине, выпала такая честь, то не посрами нас. Хотя чего тебя просить, ангелочек.

Класс замер. Я покраснел. Учитель подошел к столу и попытался опуститься на стул. Попытался потому, что в последний миг стул вдруг отодвинулся, и господин Викентий опустился на пол.

– Эзергиль!!! – заорал он, вскакивая с пола под общий хохот класса.

– А-а? – Я отвлекся от изучения пейзажа за окном и недоуменно уставился на учителя честными глазами. Пусть докажет, что это я. Не будет же он наказывать весь класс?

Викентий тоже сообразил, что у него нет никаких шансов доказать мою вину.

– Сядь, – рявкнул он. Я поспешно опустился на место. – Итак, раз все определились, то я зачитаю список класса. Кого называю, тот подходит ко мне и расписывается в получении табеля.

Викентий опять попытался сесть за стол. Покосился на меня и остался стоять. Взял журнал. Я находился практически в конце списка и поэтому со скучающим видом смотрел, как одноклассники подходят к учителю, расписываются в ведомости. Девочки потом делали реверанс, мальчики легкий поклон учителю и возвращались на место.

– Ксефон, – возвестил Викентий. – Ксефон, ты проходишь практику у меня. Задание получишь позже. Задержись после занятий.

Конечно, кто бы сомневался. Разве Викентий позволит своему любимчику не сдать практику? А такой шанс достаточно велик, если он будет проходить ее где-то на стороне.

Ксефон, услышав, что ему придется после занятий задерживаться в школе, скривился. Болван даже не понял, что для него это к лучшему.

– Эзергиль, – наконец услышал я свое имя. Я поспешно подошел к столу учителя. Расписался в ведомости. Викентий сверился со свитком. – Тебе сегодня надлежит явиться к четырем часам в главное здание министерства. Центральный вход. Вот пропуск.

Я молча принял пропуск и вернулся на свое место. Аккуратно сел. В последний миг стул попытался вынырнуть из-под меня, но я был настороже. Стул только дернулся, но остался на месте. А вот я в учителе разочаровался – повторять ту же шутку, что провернул ученик… фи. В этом нет стиля. Он мог бы придумать что-нибудь получше. Я сделал вид, что ничего не заметил. Викентий покраснел.

– Занятия окончены, – возвестил он и выскочил из класса.

Тут же все зашумели. Меня обступили со всех сторон. Посыпались вопросы.

– Счастливчик, – шумели вокруг.

– Эзергиль, признавайся, как тебе удалось заполучить это славное местечко для практики? В самом министерстве наказаний!

– Да, повезло. А чем ты будешь там заниматься? Сортировкой грешников? Вряд ли. Работа ответственная. Там надо взвесить вину каждого и назначить соответствующее наказание.

– Наверное, дрова под котлы подкладывать заставят, – буркнул Ксефон, но его никто не слушал. Сегодня определенно был не его день.

Я же вдохновенно врал, отвечая на сыпавшиеся со всех сторон вопросы:

– Счастливчик? Что значит счастливчик? Кто счастливчик, а кто долго и напряженно готовился. Я еще в начале года написал письмо в министерство, потом проходил разные тесты. Меня отобрали из сотни… нет, тысячи кандидатов. А вчера я лично был в министерстве у администратора, и мне сообщили, что я прошел конкурс. А вы говорите – счастливчик.

– У-ух, – восхищенно вздохнул класс.

– Э-эх, – возмутился Кронт. – И ты мне ничего не сказал? Я бы, может, тоже прошел?

Это я оставил без комментариев. Только свысока оглядел Кронта, явственно дав ему понять, что думаю по поводу этого заявления. Да он и сам это прекрасно знал.