Надежда Орлова - Невесты Тумана (СИ)

— Я не знаю… — смутилась Геби, сливая воду на его руки и подавая кусок холста. — Если честно, я сама такое впервые делаю… Но я всё делала правильно, так что…

— Конунг приказал, чтобы ты была возле него.

— Да… я посижу…

Когда толмач ушел, Геби наконец-то расплакалась. Только теперь. Глупо как-то всё… Они пришли, разграбили, сожгли… Неизвестно, где половина всех людей, где отец, где мачеха, где Катлина, а она вместо сопротивления этим проклятым язычникам, лечит сына их Главного… И если он помрёт — их уже не спасёт никто… Что теперь будет с ними… и с ней?

Из окна Геби не было видно, что происходит на площади. В дверях на посту стоял огромный солдат с обнаженным мечом. Конунг нервно расхаживал по двору. Затем, подозвав толмача, они стали что-то горячо обсуждать. Наверное, в этом споре прав оказывался толмач, потому что конунг прорычал солдатам какой-то приказ и махнул рукой. Толмач вошел в дом.

— Собираемся. Ты едешь с ним…

Геби растерялась. Её берут в плен?! Джон успокаивающе положил ей ладонь на плечо.

— Не бойся. Твоя жизнь зависит от жизни Фреахольма. Пока он жив, тебе нечего бояться….

— Да как вы не понимаете?! Здесь мой дом… и… и… — Геби снова прослезилась, потому что понимала: её мнение не учитывается никак, будет сопротивляться — заберут силой! А то и вовсе убьют…

Толмач горько ухмыльнулся.

— Поверь, быть лекарем самого Фреахольма — большая честь. Куда хуже для тебя было бы действительно попасть в плен. Хватит трястись, собирайся!

В дом вошли солдаты с носилками, наскоро слепленными из двух копьев. Сильные, мускулистые бородачи с неимоверной нежностью и осторожностью уложили раненого на носилки и вынесли во двор, где уже стояла повозка с сеном. Геби сложила травы и горшочки в корзину, взяла из сундука старосты ещё простыней, положила сверху и вышла следом. Мимо прошли вереницы пленных…

— Погодите, ведь вы обещали не брать в плен… — вырвалось у Геби.

Толмач резко обернулся к Геби.

— Заткнись, дура… — прошипел он. — Их могло быть гораздо больше!

Геби почувствовала себя обманутой, но на их стороне была сила. Толмач прошёл к пленникам, воткнул возле дерева лежавший на земле обломок меча. Схватил Геби за руку, снова усадил её на своего коня и тронулся вслед за повозкой. Геби, сидя на этот раз за спиной толмача, тихо заплакала, не боясь, что кто-то её увидит.

Варвары уходили с добычей, пленники покидали родной край. Геби позволила себе оглянуться назад. Последнее, что она видела, было тело её несостоявшегося жениха, висевшее на ветке старой яблони…

ГЛАВА ВТОРАЯ

Ах, конунг, ты в помыслах бранных своихНебес неизменнее.Пока в парусах добрый ветер не стих,Плюёшь на знамения…

Конунг ехал сзади своего войска. Повозки шли спереди: если бы их догоняли, конунг с воинами приняли бы бой. Хотя, какой там бой, какое там «догонять»— пока кто-то из посёлка доползёт до меча, пока перережет свою верёвку на запястьях, да пока освободит остальных… Время безвозвратно уйдёт. Толмач ехал поблизости конунга, переговариваясь с ним на грубом, гортанном языке. Конунг махнул рукой вперёд, толмач кивнул и поскакал туда, где шли повозки. Геби пересадили с коня толмача на ту повозку, в которой везли Фреахольма. Он был без сознания, но это даже хорошо: начнет дёргаться — будет хуже. Хотя куда ещё хуже? Тем не менее, она сидела возле Фреахольма, готовая каждую минуту придти ему на помощь… или сообщить о его смерти. Последствия такого финала Геби боялась себе и представить!

Варвары торопились. Все повозки, кроме той на которой ехала Геби, быстро уехали вперёд, не смотря на то, что были гружеными до отказа. Варварам было плевать, что лошадей можно загнать: меньше забот в пути! А вот с людьми приходилось считаться — их скорость была невысока. Надсмотрщики подгоняли пленных, но через каждый час приходилось останавливаться на передышку: больные рабы не нужны никому. После одной такой передышки, когда надсмотрщики стали понукать пленных встать и идти дальше, один из мужчин заупрямился:

— Я устал! Я никуда не пойду!!!

Надсмотрщик закричал что-то, толмач подъехал к месту конфликта. Переговорив с надсмотрщиками, он обратился к взбунтовавшемуся рабу так громко, чтоб его услышали остальные пленники:

— Итак, ты устал? Ну что ж, у тебя будет возможность отдохнуть…

И в следующий момент произошло то, чего никто из пленных не ожидал: не успел толмач договорить, один надсмотрщик выхватил меч и с размаху ударил сидящего. В разные стороны брызнула кровь, голова откатилась в сторону, тело упало на бок, содрогаясь в посмертных конвульсиях.

— Кто ещё устал? — спокойно поинтересовался толмач.

Уставших больше не было. Пленные превратились в покорное стадо, идущее на убой.

Уже начало темнеть, когда скорбный отряд вышел к берегу реки. Геби увидела, что на берегу возвышаются страшные рогатые головы на змеиных шеях. Они покачивались из стороны в сторону. Геби вскрикнула от ужаса: варвары направлялись прямо к ним, радостно горланя. Толмач обернулся.

— Ты чего?

— Кто это? Там… — Геби указала на реку.

— Не «кто», а «что». Это корабли. Драккары.

Подъехав поближе, Геби убедилась в том, что это действительно были носы кораблей. Драконьи головы были вырезаны из дерева и поднимались высоко над водой. Волны качали корабли, от чего те казались живыми существами. Погрузка была завершена, оставалось лишь загнать пленных.

Геби повезли к другому кораблю, большему по размерам и более богато отделанному. Это был головной драккар из четырёх, принадлежавших Фреахельду, туда и перенесли Фреахольма. За носилками следом по трапу взошла Геби. Толмач крутился неподалеку. Специально для Фреахольма соорудили низенький навес в глубине кормы, так чтобы солёные брызги и ветер не потревожили его покоя. Туда же толмач отвёл Геби. Что было дальше, Геби из этого закутка уже не видела, но почувствовала, как корабль стал качаться ровнее, а снаружи доносилось ритмичное хлюпанье вёсел по воде.

Драккар шёл домой.

Она покидала берег своей родины.

На второй вечер плавания, немного осмелев и освоившись с ролью сиделки, Геби вылезла из тесного закутка и посмотрела вокруг. Над ней возвышался огромный парус, на котором был изображен оскаленный волк. Позади их навеса сидел рулевой. Остальные варвары спали вповалку, укрывшись шкурами, на которых белела морская соль.