Александр Прозоров - Клан

Сержант несколько секунд подумал, потом молча отвернулся. Дикулин прошел мимо, направляясь к белой «шестерке».

Следователь стоял здесь, обсуждая что-то со спецназовцем, одетым помимо «броника» еще и в кевларовый шлем с пластинами, делающий голову похожей на огромную восьмигранную гайку. О чем они говорили, Леша не расслышал, поскольку, увидев его, Нефедов кивнул:

– Ну, начинаем, капитан, – и шагнул навстречу, протягивая руку: – Привет, массажист. Долго ты чего-то.

– Так почти двадцать километров по спидометру, не считая светофоров. Чего у вас случилось? Спецназ-то зачем?

– Там четыре миллиона рублей, – скривился, словно от зубной боли, следователь. – Или двести тысяч долларов. При таких суммах внутри почти наверняка окажется вооруженная охрана. Так что лучше подстраховаться.

– А я зачем?

– А то не догадываешься? – Нефедов сплюнул. – Колдун он, естественно. Потомственный маг в седьмом колене снимет порчу, сглаз, прыщи и похмелье… – Сергей Леонидович захлопал себя по карманам, видимо, выискивая рекламный буклет, и безнадежно махнул рукой: – В общем, знахарь какой-то.

– Понятно… – Алексей расстегнул куртку, сдвинул поясную сумку вперед, расстегнул и переложил документы из нее в карман брюк. – Кстати, четыре миллиона – это не двести тысяч дохлых президентов, а всего сто с небольшим.

– Это ты потерпевшей потом расскажешь, – вздохнул следователь. – Как она в заявлении написала, так и говорю.

– Может, не знахарь, а урка какой-нибудь? – предположил Дикулин.

– Колдун. Точно колдун. Я ваши дела завсегда сразу узнаю. То золото-бриллианты сквозь стену уйдут, то вдруг десять свидетелей видят, как их из окна вытаскивают, да еще паспорт похитителя на улице подбирают, то потом ни одной собаки с показаниями не найти, и потерпевших нет, только вещдоки. Вот скажи, какого хрена больной бабке захотелось участкового письменно уведомить, что она кошку с нефритовыми глазами у соседа видела? Причем аккурат через час после того, как потерпевшая заявление о краже принесла?

– Может, совпадение? – пожал плечами Алексей.

– Ага, – кивнул Нефедов. – А спорим на два пива, что у бабки склероз, и она уже забыла, что писала и когда? Первый раз, что ли? Еще ни одного дела до суда не довел…

– Але, мужики, – придвинулся к ним капитан, – мы будем лясы точить или клиента брать?

Могучая фигура в бронежилете, оказавшись на расстоянии вытянутой руки, заслонила половину неба, и Леша Дикулин сразу почувствовал себя маленьким и уязвимым. Хотя недоростком никогда не считался. Впрочем, если зеленоглазый, коротко стриженный Алексей с едва наметившимися усиками, носом картошкой и узкими, словно выщипанными бровями смотрелся рядом с омоновцем поджарым русоволосым подростком, то лысый, розовощекий, упитанный сорокалетний Нефедов выглядел просто колобок-колобком.

– Брать станем, – буркнул следователь, откатываясь чуть в сторонку.

– А ты, видать, тот самый консультант, коего ждали? – Капитан наклонил голову, разглядывая Алексея сверху вниз, как жираф – прыгающего у копыт воробья. – Чего скажешь, консультант?

– Если есть задний выход, – Дикулин повернул голову к бревенчатому дому, – то его лучше подпереть чем тяжелым или клином подбить. Надеюсь, он закрыт? За ним присматривают?

– Угу, – коротко буркнул омоновец.

– Значит, входить будем отсюда, а с той стороны бойцы пусть просто следят, чтобы дверь и окна не отворялись. Если попытаются открыть, стреляйте по стеклам.

– Коли грохнут кого, отвечать кто будет?

– А он и ответит, – дружелюбно похлопал Алексея по плечу следователь. – Для чего еще нужны консультанты?

– Добре, – кивнул капитан и, натягивая на лицо маску, двинулся к растущему вдоль изгороди барбарису.

– Если у твоего знахаря нет оружия, это будет выглядеть смешно… – пробормотал Сергей Леонидович. – Десять автоматчиков против какого-нибудь старого хрыча.

– Да не мой он! – не выдержал Дикулин. – Не мой, а ваш! Это вы меня из дома выдернули с середины сеанса!

– За такие сеансы тебя лет триста назад быстро бы на костре поджарили.

– Это был просто массаж!

– Ага… Видали мы таких массажистов. Дай только бабу полапать на халяву.

Леша хотел возразить, что работает отнюдь не «на халяву», а за вполне приличные деньги, но вдруг увидел, как под самой стеной дома крадутся ребята в «брониках» с автоматами в руках. Он и заметить не успел, каким образом те просочились сквозь густой барбарис и высокий штакетник. Прижимаясь к стене, они сбоку поднялись на крыльцо, остановились по сторонам от двери.

– Внимание, гражданин Петр, – громко прокашлялся мегафон на крыше автобуса. – Гражданин Петр, говорит участковый пятнадцатого участка Красносельского района. Мы знаем, что вы в доме. Предлагаем вам добровольно выйти и сдаться милиции…

С последними словами самый рослый из омоновцев – похоже, именно капитан – отделился от стены, встал перед дверью, быстрым ударом ноги вышиб створку и отпрянул в сторону.

Алексей замер, вглядываясь в темноту за порогом…

Ничего… Совсем ничего…

Омоновцы, выставив вперед автоматы, медленно двинулись внутрь. Дикулин, оглянувшись на следователя, подошел к калитке, запустил за нее руку, оттянул задвижку и направился по выложенной красным кирпичом дорожке к крыльцу.

В доме пахло сеном: мятой, чабрецом, пересохшей осокой и полынью, – и все это Алексею очень не понравилось. Когда в подозрительных местах воняло гнилью и перегаром, он чувствовал себя намного спокойнее. Даже настоящим деревенским знахаркам, собирающим всевозможные травы и варящим целебные настои и зелья, никогда не удавалось выветрить из своих избушек запах обычного человеческого жилья. Ароматы трав смешивались там с благоуханиями борща, мяса, чеснока и лука. А здесь…

Не может человек не пить и не есть, не может он обходиться без пива или хотя бы кофе. Однако воздух здесь был абсолютно сухим, словно этот дом построили исключительно в качестве сушилки, словно в нем никогда не топили плиту, не кипятили чайник. Никогда не сушили белье и не промачивали обуви. Очень странно. Для человека…

Дикулин выждал с десяток секунд в прихожей, давая глазам возможность привыкнуть в темноте, потом шагнул в комнату, которая показалась залитой ярким светом.

Большой стол, закрытый белой скатертью с нитяными кисточками, череп барана на стене с подвешенными на рога травяными метелками, черная кошка на подоконнике, старое зеркало с облупившейся амальгамой и, опять же, парой мочалок по углам. Рядом с люстрой прицеплен китайский «голос ветра» с красными кисточками. Кресло за столом – кисточки на подлокотниках, прочный вычурный стул из красного дерева – на сиденье подушка с точно таким же украшением.