Степан Вартанов - Демоны Алой розы

Убийцы… Их Денни на своем веку навидался порядочно – так уж сложилось, что расти ему пришлось в самых что ни на есть трущобах. Однако редко когда при взгляде на чье-то лицо мальчишке становилось по-настоящему страшно.

Денни морщит нос – он зол: на погоду, на этих непонятных людей в коже и кольчугах под… рясами? Кажется, да. Но больше всего он сердит на свой страх.

Нет, это не наемники, что продают свой меч тому, кто больше заплатит. У наемников лица несут печать равнодушия, ленивого, обманчивого, готового взорваться действием, если надо… Но кому потребуется нападать на ребенка? Этих людей Денни никогда не боялся, и даже симпатизировал им, чуть-чуть. Нет, не наемники. Но кто?

Путники эти были… Просто – вооруженные люди. Но тем не менее, внимание мальчишки цеплялось за что-то еще, что-то едва заметное, чего он раньше никогда не встречал. Что-то… как льдышкой по спине провели. Как… вот дядя Нил говорил – «как кто-то прошелся по твоей могиле».

Наконец, после долгих колебаний, Денни принимает решение и направляется вдоль дороги – быстро, почти бегом, тщательно следя за тем, чтобы оставаться в тени, и практически не производя шума. Любопытство – что же тут поделать? Любопытство, к которому примешивается изрядная доля самомнения. «Меня не поймают».

Телега с грузом сильно задерживает путников, колеса вязнут в раскисшей после вчерашнего дождя дороге, а накрытый парусиной груз, чем бы он ни являлся, похоже, весьма тяжел – так что замка они достигают уже в полной темноте. Дождь еще не начался, но мелкая водяная пыль уже кружится в воздухе – обычное дело в это время года. Разумеется, господам, носящим кожаную одежду, это не страшно, то ли дело простые люди, вынужденные мокнуть в своей дерюге…

Денни вздыхает. То, что он затеял, не имеет ни малейшего смысла – а собирается он, ни много ни мало, влезть – ночью! – в замок, утянуть что-нибудь ценное у знатных растяп, ну и, разумеется, выбраться оттуда незамеченным… «Ты можешь быть вором, – говорил дядя Нил, – но ты не должен быть дураком».

Ну да, так оно и есть. Все будет просто. Как всегда.

Замок высится во мраке неприступной громадой, черная тень на фоне черного неба. Замку на мальчишку плевать, и, разумеется, пускать туда безродного бродягу никто не собирается. С какой бы стати? Даже всадникам, людям, если не знатным, то уж точно – знающим себе цену, пришлось долго препираться со стражей, то заявляя, что они служат Святой Церкви, то обещая спустить с негодяев шкуру. Затем ворота со скрежетом приоткрылись, пропуская гостей, и тут же захлопнулись, оставляя Денни снаружи.

Значит, надо искать другой путь.

Мальчишка скептически морщит нос, оглядывая высоченные стены. Нет, залезть, конечно, можно. Замок мощный, но далеко не новый, между камнями такие щели – руку засунешь, не то что два кинжала. Вот только лазить в дождь по мокрым и скользким стенам – занятие для дураков. Тех самых, о которых дядя Нил предупреждал. Да и нет у него двух кинжалов, и не было никогда, значит – придется импровизировать. Словечко это Денни подцепил у бродячих артистов и очень им гордился. Импровизировать – значит им же будет хуже.

Внимательнее, практически по-хозяйски, уже зная, что ищет, Денни осматривает окрестности замка, отмечая сложенные снаружи у ворот бревна и тюки, ворота (хорошие ворота), вслушиваясь в звуки. Жди – и дождешься.

Случай представляется через час, когда мальчишка уже промок насквозь и, соответственно, разозлился. Была у него такая особенность, очень, кстати, полезная. Ты, значит, злишься и идешь вперед там, где другой отступит. Дядя Нил не раз хвалил его за это.

Случай имеет вид подъехавшей к воротам телеги с битой птицей, хотя, казалось бы, ну кто будет ездить в темноте и в дождь? «Наверное, – думает Денни, – сломалось колесо, или что-то еще в этом роде. Живот, там, у возницы прихватило… В общем, задержался, бедняга».

Возницей оказался высокий тощий тип, мокрый и унылый до невозможности, а телега у него – решетчатая, к которой так удобно цепляться снизу.

– Тварям в моем замке не место, – произносит барон Ральф. Голос его звучит ровно, спокойно, и совершенно непонятно, отчего в зале словно разом становится холоднее. Наставник Роберт, представившийся, впрочем, отцом Джоном, вздыхает и, склонив голову, прижимает ладони к сердцу – жест искренних и доброжелательных людей, равно как и мошенников, желающих сойти за таковых.

– Мы исполняем волю Святой Церкви, – смиренным голосом произносит он. – И просим лишь о ночлеге. Уверяю вас, милорд, ни малейшей опасности…

Ох, не надо было упоминать об опасности в присутствии рыцаря!

– Я не боюсь, – таким тоном, надменным и холодным, могла бы разговаривать ледяная статуя. – Не оскорбляй меня подобными предположениями, монах.

– Но…

– Это мой замок, – произносит барон Ральф. Как отрезал. – Мой дом. А ты тащишь сюда скверну. Мне противно. Нет.

– Э…

– Ночуйте, а тварь пусть останется за стенами. Что ей сделается?

Некоторое время – буквально пару секунд – Роберт-Джон размышляет, перебирая четки. Хмурится, а затем хмурится еще сильнее, поймав на себе откровенно изучающий взгляд рыцаря. Тот не торопится завершать разговор – почему? Ну конечно же! Хозяину замка – скучно. Это для него, Наставника и эмиссара самого Магистра, ночная поездка является делом чрезвычайной важности, да и опасным делом, если вспомнить идущего по следам отряда фанатика. Оставить телегу снаружи… А вот доберется сэр Эндрю до телеги – что тогда прикажете делать? Да и не он один – груз может привлечь внимание лихих людей, тем более времена сейчас стоят неспокойные. Значит, придется выставлять охрану, минимум – двоих, для смены. Так уж лучше и вовсе снаружи заночевать…

Но это – с точки зрения бедных путников, а вот для барона Ральфа Нормана этот разговор – вечернее развлечение. Ну что же… Пусть каждый получит то, чего хочет.

– Может быть, – осторожно произносит странный монах, под рясой которого при движении позвякивает кольчуга, – мы сможем найти решение, удобное для нас обоих? Телега с грузом УЖЕ стоит во дворе замка – пусть она там и остается. А с нею рядом всю ночь будет стоять мой человек – он не сомкнет глаз.

Наставник чуть склоняет голову к плечу, адресуя своему собеседнику робкую улыбку. Руки его согнуты в локтях и развернуты ладонями вверх – словно он держит поднос. Еще один жест, вызывающий в собеседнике неосознанное доверие.

Впрочем, не в этом собеседнике.

Барон Ральф чуть улыбается уголками губ – и начинается торг.

Вот как поступил бы обычный – то есть бестолковый – воришка, проникни он в замок под днищем телеги? Правильно, рванул бы на радостях в сторону при первой же возможности.