Карина Пьянкова - Прикладная некромантия

Не могу сказать, что я сразу проникся любовью к некромантии и страстно желал обучаться этому виду магии. Поначалу я пришел в откровенный ужас, осознав, чем занимаются моя мать и бабка. Да и вряд ли какой ребенок мечтает возиться с трупами, а уж тем более взывать к силам смерти… Я хотел стать самым обычным светлым магом-воином, как отец и дед, спасать прекрасных дев, побеждать злобных монстров, и надеялся, что когда-нибудь даже сумею убить дракона. Хотя бы одного, не слишком крупного, все же великого воителя из меня не получилось бы.

Учителя годами бились со мной, пытаясь впихнуть в мою венценосную головушку знания, необходимые для того, чтобы стать великим воином… Не вышло. Так, боец среднего пошиба. К тому же выяснилось, что по какой-то непонятной причине мне недоступна магия Света. Абсолютно. Даже в самом простом своем проявлении. Когда дед со стороны отца, повелитель Рассветного леса, узнал об этом, его едва удар не хватил. Он закатил безобразную истерику моей матери Мириэль и предъявил претензии бабке и деду — дескать, подсунули королевскому дому Рассветных эльфов негодный товар. Скандал был жуткий, но что можно было сделать, если принц Эльдан уже родился и даже благополучно дожил до тридцати лет? До этого узнать о моем дефекте было невозможно: у эльфов магический узор формируется к пятидесяти годам (можно сказать, отставание в развитии по сравнению с другими расами), но я же не чистокровный, вот и получил доступ к магии раньше положенного срока. Все-таки в наличии человеческих генов есть некоторые преимущества. Ко всему прочему, я был признан совершеннолетним уже в шестьдесят, а не в девяносто-сто лет, как принято у эльфов.

— Бр-р, — помотал головой Анджей. — Кошмар какой-то. Не представляю, как я буду применять эти знания на практике.

Это он о лекции по ритуальному мучительству. Да уж, после подобных занятий нормальные студиозусы ночами спать не могут, а мы ничего — вот отдохнем немного и будем как новенькие.

— Да сдашь ты этот несчастный коллоквиум, — отмахнулся я. Опять Анджей начинает истерить по поводу того, что ничего не знает и уж точно ничего не сдаст.

— Я не о коллоквиуме, — тихо и как-то обреченно сказал однокашник. — Я о практике.

Мы промолчали. Бывают вещи, о которых просто не хочется разговаривать. Так люди стараются не называть волка волком, а говорят «серый»… Кажется, что пока не произнесешь это проклятое слово, ничего не случится и все будет хорошо.

— Да ладно, может, тебя еще отчислят, — вздохнул Рем, пытаясь хоть как-то утешить друга. Но вышло несколько неуклюже.

Анджей считался энтузиастом на нашем факультете. По крайней мере, так полагали все, кроме нас с Ремом. Было в этом парне что-то, что давало основания считать его кандидатом на отчисление. У нас никогда не выгоняли за неуспеваемость, и ни один из учащихся не уходил сам — если уж хватило духу поступить на этот факультет, то хватало духу и на нем учиться… К тому же некромантов всегда было чуть меньше необходимого количества, и при таком раскладе упустить даже одного способного ученика — это преступление. Просто…

Просто в какой-то момент к студиозусу мог подойти преподаватель и будничным тоном сообщить, что он больше не учится на нашем факультете и должен перевестись на любой другой по своему желанию. На первом курсе мы еще не понимали принципа этого странного отбора и искренне считали подобные действия откровеннейшим произволом деканата… На втором уже начали улавливать некоторую закономерность. На третьем поняли: выставляли тех, кто не сможет. Что конкретно не сможет, представлялось еще смутно, но ощущение неуверенности и неустойчивости, чувствующееся в некоторых, говорило о том, что этим студиозусам не следует становиться мастерами смерти, так будет лучше для всех. Иногда такая неустойчивость чувствовалась и в Анджее.

— Может, и отчислят, — согласился приятель. — Но я не уверен, что хочу этого.

— Тут решение зависит не от тебя, — вздохнул я.

Меня-то с факультета точно не отпустят, даже если я буду прорываться с обнаженным мечом. В первый же день обучения у меня состоялся очень познавательный разговор с деканом, во время которого я узнал многое о себе и своей семье. В том числе выяснилось, почему мне неподвластна обычная магия светлых эльфов.

— Ладно, хватит мучиться ерундой, лучше поспим пару часов, а то ночью погонят на кладбище, призраков классифицировать, — махнул рукой на все проблемы Рем.

— Надеюсь, это не то кладбище, где обосновалась Черная Теща? — во весь рот ухмыльнулся я.

— Нет, мы отправимся туда, где обитает Любвеобильная Невеста, — хрюкнул однокашник. — Вот будет тебе приятная встреча. Невеста так неравнодушна к эльфам, особенно к блондинистым!

— Не напоминай, — горестно простонал я. — Эту дуру бесплотную даже заклинания третьего порядка не берут. Мощная, зараза.

Так уж получилось, что, на свою беду, я представляю собой классический образчик (хоть и слегка поблекший за годы учебы) затаенной девичьей мечты: златоволосый синеглазый принц. И даже белый конь в конюшне имеется, злющий жеребец, к которому я порой боюсь подходить, — одному Единорогу известно, где бабушка Гира достала это чудовище. Если бы я не носил на груди медальон студента факультета некромантии, не одевался в помятую черную одежду и не был бы столь вопиюще костляв, то все девушки нашей Академии были бы моими. Ужас… Я, конечно, ничего не имею против девушек, но не в таком же количестве! Тем более что юные особы, узрев перед собой воплощенную мечту, не размениваются на мелочи, а сразу же пытаются затащить избранника в храм и совершить свадебный обряд. Нет, брак — дело весьма неплохое, но я для этого еще слишком молод, к тому же не думаю, что родственники обрадуются, если я заведу себе пару сотен жен. Да и как я справлюсь с такой толпой?!

Вот и призрачная девица, имевшая несчастье почить накануне собственной свадьбы, с какого-то перепугу решила облагодетельствовать меня своим вниманием, и теперь все практические занятия на кладбище, где обитала Любвеобильная Невеста, были похожи на переполох в больнице для умалишенных. Я старательно пытался окончательно отправить в загробный мир эту стерву, преподаватели вопили, чтобы я не трогал ценного призрака (все-таки такой сильный экземпляр — большая редкость), ценный призрак почему-то никак не переселялся за Последние Врата… Полный идиотизм.

— К Дракону всё, — устало и недовольно поморщился я. — Спать!

Наша комнатушка в общежитии была самым родным и спокойным местом из всех, что я знал. Занимали мы ее втроем с друзьями, хотя комната была рассчитана на четверых. К нам упорно пытались подселить еще кого-нибудь, но любой пробовавшийся на место нашего соседа позорно сбегал после двух суток совместного проживания. К нам засылали и будущих коллег, и ребят с факультета светлой боевой магии, даже предсказателя подсунули (тот напророчил, что конец света начнется именно в нашей комнате, и удрал проситься на постой к алхимикам). И чего они все так боятся? Ну мертвый хомяк исправно крутит свое колесо круглые сутки (черный юмор Рема), ну пентаграмма нарисована посреди комнаты — так она нерабочая, демоны из нее уже не выходят (это уже я на спор чертил, до сих пор как вспомню — так вздрогну), ну холодильный шкаф охраняется привидением, подселенным Анджеем… Что тут такого? Обычное дело, мы же некроманты. Вон девчонки из соседней комнаты зомби пятого порядка на посылках держат — и все нормально. До того момента, пока они его на этаж целителей с поручениями не посылают. У бедных борцов за здравие после встречи с чудом современной некромантии запасы успокоительных зелий заканчиваются. В общем, нормальная жизнь нормальных студиозусов ненормального факультета.