Тайна опозоренной жены (СИ) - Кристина Юрьевна Юраш
Крючком, значит… Я когда-то салфетки вязала. Неплохо получалось. И игрушки.
— Кто умеет вязать крючком? — спросила я, глядя на кормилицу.
— Я хорошо вязала! — ответила она, вздохнув.
— И я! И я! — послышались голоса служанок. — А что, разве девушка не должна это уметь?
Казалось, идея безумная! А что если мы сможем связать такую же шаль? Глядя на такую красоту становится понятно, что мастер на ней деньги лопатами греб!
Но внезапно червячок сомнений заставил меня поежиться.
Нет, кажется, бред.
А с другой стороны, если распустить шаль и увидеть, как мастер это делает, то все станет ясно.
Тогда почему об этом никто не додумался раньше?
Я перебирала ткань, пытаясь найти ответ на свой вопрос.
Может, дело в том, что никто не отваживался распустить шаль, которая стоит целое состояние, и посмотреть, как там все устроено?
Мне казалось, что это просто отчаяние нашептывает мне бредовые идеи!
Я смотрела на вязку и пыталась понять, как это вяжется! Но в комнате было недостаточно светло, а вязка была невероятно мелкой, так что понять пока ничего не удалось.
— Несите свечи! Все, которые можно собрать! А заодно дрова для камина! — произнесла я, видя как девушки переглянулись.
Они смотрели на меня так, словно я решила пополнить ряды ведьм и наложить порчу на бывшего мужа. И теперь сомневались, участвовать в этом или нет.
— Милости прошу к нашему шабашу! — выдохнула я, понимая, что либо я что-то делаю, либо еду в мебельный магазин выбирать диван для задницы, в которую я попала! — И ножницы несите!
— Госпожа сошла с ума…
Глава 8
— Я про то же! Положите шаль на место! — строго произнесла тетушка Мэйбл. — Вам не следовало ее трогать! Это — семейная реликвия!
— Свечи, дрова и ножницы! — приказала я, начиная злиться.
Если мы сейчас разгадаем секрет, и я смогу создать схему вязки, то о бедности можно будет забыть. Конечно, получится не с первого раза… Но то, что не получилось вполне можно будет продать! Интересно, сколько по времени вяжется эта шаль?
Одна девушка поплелась за ножницами, а я рассматривала нитку. Как им удалось добиться такого невероятного перехода?
Точно! Они используют обычную белую нить, которую предварительно красят, растягивая цвет… А что если купить белые нитки примерно такой же толщины и покрасить их вручную, медленно и плавно растягивая цвета, где-то делать вкрапления?. Например, метр синего, потом он плавно переходит в полметра зеленого, потом… Точно! А вот как они сверкающие звезды делают, я еще не поняла! Но идея с неравномерно окрашенной нитью мне понравилась! А если красить уже по готовой? Хотя, кажется, тут обычный градиент!
— Вот, госпожа! — золушка протянула мне ножницы, а я посмотрела на увесистые ножницы, которыми хорошо мужчин воспитывать от походов налево.
— И!!! — зашлась криком тетушка Мэйбл, бросаясь на выручку шали. — Вы ее изувечите! А она бешеных денег стоит! Не дам!
Мы держали шаль с обеих сторон. Тетушка Мэйбл сверкала глазами, как бы намекая, что шаль не отдаст! С другой стороны была я, прекрасно понимающая, что огородиком мы тут не справимся! И даже если распродадим всю мебель, то это — временная мера! Мебель кончится, мы, следовательно, тоже!
— Лучше вернитесь в кровать! Доктор сказал вам рано подниматься! Вставать вам можно только через две недели! — со всей строгостью давила тетушка Мэйбл.
— А вставать у мужа должно через три! — не совсем вежливо ответила я, глядя на тетушку. — Я тоже там была и все слышала. И что? Вы предлагаете сидеть на попе ровно и ждать чудес? И каких чудес, простите, я должна ждать?
— Как каких? Когда одумается ваш муж! — произнесла с уверенностью тетушка Мэйбл. — Вы же так друг друга любили! Я не знаю, какая муха его укусила! Но я уверена, что он вернется!
— А если он не вернется? — спросила я, злясь на чужое упрямство. — Я не собираюсь прозябать в нищете! Я планирую посмотреть и разобрать ее полностью на схему для вязания, купить подходящие нитки… Что-нибудь продадим! Неважно… А потом я презентую эту шаль всем. И каждая дама сможет позволить себе такую за огромные деньги!
Я положила ножницы на стол, вокруг которого стояли девушки.
— Режьте, смотрите! Ищите узелок! Нам надо ее распустить, чтобы посмотреть, как она вязалась! — произнесла я, а решимость куда-то стала испаряться. Вроде только что была? А тут оп! И нет ее! Я поймала остатки решимости, подумав о том, что сидеть, сложа руки нельзя! В вязании крючком я хоть капельку, но понимаю. В остальном — нет. Поэтому я и уцепилась за эту шаль.
— Не могу, хозяйка, — прошептала Анна беря в руки шаль и ножницы. — Она уж сильно дорогая… Я ее даже ковырнуть боюсь! А тут кисточки срезать надо да бахрому…
Дрожащая рука отложила ножницы.
— Придется! — произнесла я, понимая, что сейчас или я, или тетушка Мэйбл.
Золушка, а я прозвала третью девушку, осторожно стала рассматривать край ткани.
— Режьте, милые, режьте, ищите, где нитка начинается… И ты иди, Милдред! Я пока подержу…
И тут до меня дошло. Малыш живет уже три дня, но так и не получил имя!
Я взяла на руки кроху, чувствуя, как он сладенько придремал. Он пах молоком. Мне хотелось поцеловать его крошечные пальчики и вдыхать запах топленого молока, идущий от волос.
— Как же мне назвать тебя? — прошептала я, глядя в сонные глазенки.
— Ландар! В честь отца! — заметила тетушка Мэйбл. — В роду твоего мужа принято называть сыновей в честь отца!
Глава 9
«Ландар Ландарович», — усмехнулась я, понимая, что с этим именем у меня нет хороших ассоциаций.
В голове прозвучали прощальные слова мужа: «Ребенка признавать я отказываюсь!». Так что шиш ему, а Ландар!
— Кристиан! — улыбнулась я, глядя на малыша. Нет, а что? Имя ему подходит!
Глаза малыша вспыхнули, а по щекам пробежал красивый узор.
— О, нет! Он принял имя! Первенца всегда называют в честь отца! Так принято! — распереживалась тетушка Мэйбл. — В приличных семьях!
— Вот пусть отец сам и рожает себе первенца и называет его! — ответила я довольно резко. — А это — мой ребенок! И его будут звать Кристиан!
— А если муж вернется и узнает, что ребенка не в честь него назвали? А? Что он тогда подумает! Какой повод вы даете для сплетен! — кипятилась, словно чайник тетушка Мэйбл. — Это же будет скандал!
Я до сих пор не могла понять, что не так с ребенком, если его отец так категорично заявил о
