Сквозь миллион лет человечества. 2 том. - Sureraide
— Поняла.
Я вышел на плохо освещаемую улицу сразу взяв направление в тот самый схрон, где хранится белый порошок. Несколько кварталов пешим шагом, потом в зассаное и засраное бесплатное метро с крысами и всяким сбродом, как уже через полчаса нескольких остановок и переходов я стою напротив заброшенной психбольницы в окружении таких же неиспользуемых зданий вперемешку с ржавыми и разобранными автомобилями.
Пройдя через горы строительного мусора, разбросанной одежды и использованных одноразовых шприцов, я оказываюсь в подвале, где за поворотом под лестницей есть небольшое плохо видимое углубление в стену. Слегка оттаскиваю брусок в сторону, оттягиваю черепицу и достаю длинный стальной серый кейс.
Кладу его на пол и сидя на коленях открываю с помощью комбинации и ключа. Пять щелчков и три поворота, как перед моими глазами в свете фонарика предстаёт она — бесшумная полуавтоматическая винтовка девятого калибра. Беру в руки ощущая, как внутри всё отзывается теплотой и в глазах будто загорается огонёк, а всё, потому что это… прекрасно…
Три магазина, каждый на двадцать патронов. Расквартировываю их в сшитых кармашках под пуховиком, а после беру ещё шестьдесят россыпью.
— Охота началась… — пробормотал я, доставая смартфон Уонки, в котором на одном из изображений в галерее хранится карта города и его окрестностей с местоположением шесть сотен боевиков.
Глава 35
Всё всегда начинается с чего-то малого. Как, например, Вселенная.
Она ведь из чего-то зародилась, верно? Все космические тела, звёзды, планеты возникли в результате… Вот честно, не помню.
В юридическом не было астрономии, а при обучении с профессором Лагвеем он лишь вскользь посетовал мне что-то про газы и облака, особо не вдаваясь в подробности или просто не желая мне отвечать.
Сейчас я нахожусь на всё той же Новой Александрии — негласном колодце, где живут Александровские, — сложное название; когда впервые произносил в слух чуть не расхуярил диван Уонки. Они — что-то между влиятельной семьи и просто приверженцев нынешнего губернатора Сектора.
Я украдкой взглянул на небо, слегка раскрыв горизонтально окно.
Серо-бело-коричнево-чёрно… пасмурно. Здесь, если мне не изменяет моя, в последнее время, проваливающееся память, всё время пасмурно. Эти серые облака, нагромоздившеюся над целым полуторамиллионным городом вдохновляли меня. Почему в прошедшем? А потому что это, как ни прискорбно, не так давно начало меня раздражать.
Выкурив сигарету, я потушил тлеющие остатки об горлышко пепельницы.
Уонку ждать долго не пришлось. До этого внимания не обращал, но недавно заметил, что она всегда укладывается в десять-двенадцать минут. Знакомые мне девушки же обычно по получасу начинают прихорашиваться и накрашиваться, вот и думал, что и с ней будет то же самое. Что ж сказать, ошибался.
Приоткрывается дверь, ступают на чистый паркет обнажённые стопы с надетыми тапочками в виде голубых кроликов с жуткими ухмылками, и…
Вот, наша молодая мисс Уонка.
Мягкое лицо, губки прямо загляденье, прямой нос, вросшие уши и не совсем узкий для её глаз разрез. Фигура стройная, но в то же время такая, что даже глаза не зацепятся при первом же взгляде. И я даже заметил качественно сделанные, совсем недавно, чёрные маникюр и педикюр.
Здесь я словил себя на мысли, что мне нравятся девушки, которые не используют макияж, как и любую косметику.
Лёгкая помада — да, интересно, но яркие и выделяющиеся — никак нет. То же самое касается и туш, подводки, ресниц, не знаю… маникюра. Но на ней это смотрится гармонично. Да, на шее виден неглубокий зашитый шрам. Ещё несколько под коленями, но меньше. Хоть они, скорее… просто существуют. Ни больше, ни меньше
Дальше всю интересную картину, к которой я уж точно не стану притрагиваться, закрывал махровый банный белый халат с тугим шнурованием на поясе. И как она подобным образом не задыхается? Может, исправить это?..
— Я не помню говорил ли я когда-нибудь тебе это, но… ты прямо загляденье, вот серьёзно, — поделился я своим экспертным мнением, на корню обрубая странные, из ниоткуда взявшиеся мысли.
К слову, вчерашней поздней ночью я приготовил углевой бифштекс после того, как вернулся с охоты. Уонка, конечно, спокойно отнеслась к моему провалу, но и по понятным причинам сказать ничего против не могла. Ну здесь я не виноват. В военное время я почти не готовил, а если и проходилось, то либо варил лапшу, либо делал омлет. А вообще жаль её. Надо будет как-нибудь отпустить её, когда всё увяжется. Или же когда я истреблю всех и вся.
В полном безмолвии она умеючи притупила глазки, зарумянилась, переставила пару раз ноги с друг дружкой, а после, словно невинная дева, едва слышно проговорила:
— Спасибо.
Я отошёл от подоконника.
— Можешь не переигрывать.
Уонка молча села за небольшой стол, у стены которого было вертикальное зеркало. Так сказать, место, за котором и прихорашиваются девушки.
— Переигрываю? — задала она крайне сомнительный вопрос.
— Да, — я разлёгся на диване, который по мягкости мог сравниться разве что с ватой.
Нашёлся отличный момент, связанный воедино с временем, местом и обстоятельством. Я давно хотел узнать её логику. Да, возможно я слегка припозднился с этим, но нет ничего плохого в том, что в принципе не имеет обратного отсчёта.
— Не исключено, что я такой же лживый и лицемерный ублюдок, как и ты; всё время колюсь и обкуриваюсь веществами, не забывая при этом потрошить людей. — сделал я недолгую затяжку, и добавил: — Но всё же я хочу… Нет, я стремлюсь к тому, чтобы мой дом, моя страна находилась в безопасности, цвела, совершенствовалась и отстаивала свой суверенитет до того момента, пока сам Диктатор не захочет обратного.
— Патриот, — только и сказала она, прежде чем включить фен и сжать расчёску пальцами.
Патриот…
Честно, бессмысленное слово, которое даже рассматривать не стоит времени. Но всё же в моём обозначении патриот — это тот, кто стоит на стороне государства, в котором он как минимум живёт, и как максимум защищает. Истинный патриот не имеет каких-либо условностей и причин, дабы являться, как я уже сказал, патриотом. Ему достаточно того, что он верен своему государству, как власти, так и стране, как ко всему вытекающему.
— Хуй его знает, — хмыкнул я, когда она выключила напор. — Просто я хочу узнать — почему ты вообще начала вариться в этом бизнесе? Ради денег, власти?
— Тебе этого не понять, — нейтрально ответила она и сделала попытку обрубить тему, но я был настойчив.
— А разве ты не хочешь освободиться? — решил я зайти с другой стороны, разведя руки в
