Зора (СИ) - Mazurenko
Пока он был маленьким, родители всячески оберегали его от страшных зразеров, делая вил, будто бы их совсем не существует. Они даже ограничивали его от общения с другими детьми, опасаясь, как бы кто из них не начал рассказывать ему что-нибудь об этих чернокнижниках. Поэтому Константин был немного затворником. Не было ни слова, ни намёка, ни даже упоминания о чёрной башни. А когда маленький Константин подрос, чтобы он уж точно не увлёкся тёмным ремеслом, они отдали его в подмастерье к местному алхимику, тому самому Танетайну, чтобы тот стал обучать его ремеслу изготавливания зелий. Но, как уже было сказано, этот одинокий алхимик и сам был затворником, а потому они оба сразу же нашли общий язык и даже стали друзьями. Константин пропадал в лаборатории чаще, чем дома. А Мэйдон и Карелия рассудили так: уж лучше пусть он будет занят алхимией, чем имеет шанс ввязаться в это тёмное тело по поднятию мёртвых. Тем более так у них освободилось больше времени для себя. Танетайн же был настолько доволен Константином и как учеником, и как другом, что доверял ему многие таинства этого непростого искусства. Так что юное дарование познало все тайны и секреты этого алхимика. Учитель видел в нём потенциал и разрешал пользоваться своей лабораторией, когда тому будет угодно. И Константин, конечно же, пользовался этим доверием, продолжая расти, как достаточно хороший алхимик. Танетайн привязался к нему, как к своему собственному сыну, так что никогда ничего не скрывал от него. А, когда Константин творил, то из-под его руки выходили в большинстве своём только лишь тёмные снадобья. Например, «Живое проклятье» или сверх токсичная вытяжка Коко́рника, или кислотный Нардо́нстер, или дурманящий разум Язык бабо́да. И мастер всегда отмечал рост навыка, что с каждым разом у Константина получалось творить всё более и более качественные микстуры. Да настолько, что многие были даже смертельные. Но, когда родители узнали об этом, они запретили ему практиковаться в этом. И вот, придя на следующее занятие к своему учителю, он первым делом рассказал ему, что родители велели больше никогда не заниматься этим. Конечно, Танетайн огорчился, ведь такие смертельные микстуры очень хорошо продаются. А теперь доход будет не таким большим. Пытаясь делать зелья с укрепляющим эффектом, он стал замечать, что это обучение даётся ему очень сложно. Однако алхимик настаивал на том, чтобы тот продолжал практиковаться в этом. И Константин послушно выполнял просьбы своего друга. Но, видя не такой интенсивный рост своих способностей, принялся задаваться вопросом, почему это так, почему тёмные зелья у него получаются лучше светлых? И тогда Танетайн бросил ему такую фразу: «Наверное, потому что ты должен был стать некромантом» Мальчик впервые слышал это слово, а потому стал расспрашивать мудрого изготовителя микстур, что такое, этот некромант. И мрачный алхимик всё ему рассказал, ведь ни Мэйдон, ни Карелия не предупреждали его о том, чтобы тот держал язык за зубами: «Некромант — это уже не человек. Это некто больший, чем простой смертный человек. Это — воплощение нежизни, это магистр воскрешения, это длань смерти. У воина оружие — это его топор или меч, или молот, или копье. А оружие некроманта — это его дух. Он вытягивает ладонь, раскрывает её, а так полыхает пламя бледно-зелёного цвета. Но от обычного пламени его отличает многое. Оно не пляшет в неудержимом танце, а мерно извивается. Оно не источает жара, но холоднее льда. Оно не разгоняет сумрак, а даже, наоборот, тьма сгущается вокруг него, как будто бы оно поглощает свет вокруг себя. Обычному пламени нужно время, чтобы пожрать деревянную палку. А этому пламени хватает лишь мгновения, чтобы пожрать и дерево, и камень, и металл, и плоть, и душу. Всё, чего коснётся это пламя, тут же перестаёт существовать. Оно в одно мгновение убивает живых. Но, будучи вложенное в мёртвого, оно воскрешает его. Но воскрешает не к прошлой тленной жизни, а к новому этапу существованию, к бессмертному и вечному. Тот, кто восстанет таким образом, больше не захочет вернуться к прошлому образу жизни. Да, при этом он потеряет радость жизни, он перестанет смотреть с благоговением на закат, он больше не будет чувствовать манящий аромат свежего хлеба, он больше не будет смеяться и радоваться. Ведь в вечном небытии нет ни радости, ни печали, ни желания, ни потребности, ни стремления. Бессмертный облекается в новую сущность, он возвышается над всем этим низменным и порочным. Он становится высшим существом. Он возвысился над всеми потребностями и смог превзойти их. Он больше не испытывает страха, потому как страх сделался его сущностью. Он обращается воплощением смерти и может лишь одним движением руки забирать душу и перерождать её в новое творение, подобное себе. Его все боятся и ненавидят, потому что он иной. За ним постоянно охотятся, и ему постоянно объявляют войну. Однако ни поймать, ни победить никак не могут. Он грозен и мрачен. Его шаг не спешен, потому что все ходы предрешены. Он знает наперёд всё, что произойдёт, а потому уже с самого начала
