Тридцать один. Огневик - Роман Борисович Смеклоф
Хранитель вкуса рассмеялся в ответ.
– Нас намного больше, чем ты можешь представить, булыжник!
– Вы самое отвратительное из существующего в тридцати мирах. Вы должны были защищать тридцать миров, но сами поддались пороку!
Оливье хихикнул и толкнул меня локтем в шею.
– Сейчас голем лопнет от возмущения! Видел когда-нибудь лопнутого голема?
Я не ответил, а Евлампий уже не мог остановиться.
– Ты должен был сделать нашу жизнь необыкновенной! Наделить каждого отменным вкусом! Помочь. Воспитать ощущение прекрасного! А ты! Продаёшь своё искусство толстосумам!
– Тем, кто платит больше, – насмешливо согласился Оливье.
– Хранитель силы должен защищать слабых! Учить равенству и взаимопомощи!
– Чушь! Мы не могли никому помочь, нас держали в заточении!
– А когда вы вырвались на свободу, устроили настоящую бойню! Повергнув тридцать миров в хаос!
– А твои маги ничего не могли сделать. Собачились с оборотнями! – усмехнулся хранитель.
– Вы отвратительны! Вам не место в тридцати мирах! – сорвался на визг голем. – Вы…
Его прервал скрежет засова. Дверь ещё не появилась, а в камеру уже влетел директор тюрьмы. Он ходил сквозь стены, приговаривая: «Для меня в моей тюрьме нет ничего невозможного».
Круглое лицо, топорща усы и бороду, озаряла довольная улыбка.
– Мастер Носовский, вы должны мне помочь!
– Мастер всевластен. Каменную соль от окаменевшего дерьма не отличит, – добавил Оливье.
– Чем могу? – спросил я, сдерживаясь, чтобы не вцепиться в тонкую шею.
Евлампий уселся на моём плече, зажав голову каменными руками, и продолжал бормотать.
– Брат моей жены – главнейший повар его величества, – с гордостью сообщил директор. – Сегодня открытый пир. Король потчует добрых подданных. Мой шурин будет признателен, если вы примете участие. Король останется доволен, если ученик великого мастера Оливье продемонстрирует своё искусство и преданность. В королевстве тяжелые времена. Два короля – слишком много даже для Благодатных земель.
– Какой король? – спросил я.
– Не о том волнуешься, – прыснул хранитель вкуса. – Думай, как его не прикончить. Ты же с королями не церемонишься, слизняк якорный!
– Как какой? – не понял управляющий. – Законный король один. Единственный наследный принц Благодатных земель Джон Третий. Константин не король. Он изменник!
Предатель или нет, я с ним незнаком, а вот другую коронованную особу встречал. Мы спасли его от вампира, а он вероломно ударил Оксану и сбежал.
– Я же под арестом! – попытался возразить я.
– Какая разница, если вас приглашает сам король.
– Но я…
– Мастер Носовский, это великая удача. Поразите короля своим искусством и ваше заключение закончится раньше, чем того желает тайная канцелярия. А вам не стоит долго у меня гостить. По секрету скажу, с вами хочет пообщаться следователь магистрата.
– Что? – удивился я.
Перемолотый бутерброд чуть не выскочил обратно. Сначала Сыч с артефактом, а теперь следователь с магистратом, не слишком ли много сюрпризов для одного утра? Этак к обеду окажется, что я незаконнорожденный троюродный племянник младшей сестры прабабки императора, по материнской линии и могу претендовать на краешек трона.
Директор подмигнул, и сделал вид, что не произносил последнюю фразу, решительно предупредив:
– Если вы откажетесь, это воспримут как пренебрежение. Наш монарх молод и не всегда сдерживает буйный нрав.
Оливье довольно заржал.
– Что, олень в тесте, влип? Попробовав твою стряпню, король сдерживаться не будет, даже статейки хроники не помогут, пойдешь по рее рыб кормить!
Я вздохнул, а голем глухо выругался. Мысли о магистрате отступили и позорно бежали. Существует пресловутое тайное общество или нет – это еще вопрос, а о недовольстве монархов оборотни знают не понаслышке.
– Когда? – сдавшись, спросил я.
– Как только вы соберете всё необходимое, – ответил директор.
– А что мне нужно? – обеспокоенно уточнил я.
– О! Все прекрасно понимают, что у такого мастера есть свои секреты. Вам разрешено посетить ваш корабль.
– Это мой корабль! – закричал Оливье, но директор тюрьмы его не слышал.
– По завещанию корабль и остальное имущество покойного ваше. Поэтому нет ничего страшного, если вы быстро подымитесь на борт и возьмёте всё, что нужно для праздничного обеда, – пояснил управляющий.
– Да, конечно, – согласился я. – Потребуется моя книга рецептов и некоторые специи.
– Моя книга! – в отчаянии заорал Оливье.
– Вас отвезут на корабль, а потом во дворец. Моя помощница сопроводит вас, – директор тюрьмы улыбнулся, – и во всём будет помогать.
Я обречённо кивнул.
– Вот и замечательно. Можем идти. Всё готово, – он ухватил меня за локоть и потащил к двери, продолжая болтать на ходу. – Вы не представляете, как обрадуется мой шурин. Он мечтал познакомиться с мастером Оливье, но увы, не успел. А вы получили от мастера его знания…
– Дырку от пончика он получил! – закричал хранитель вкуса. – Для знаний нужен талант и ум, а этот бездарный орк всё только портит!
– …и передадите толику искусства всем остальным! Поделитесь маленьким секретом с моим шурином? У вас, наверное, миллион рецептов. Неужели вам жаль одного для хорошего чародея?
Коридор сдвинулся, подталкиваемый механическими лапами двери, но на этот раз нам пришлось идти самим. Добраться до тюремных ворот можно только пешком. Таковы правила безопасности. Мы вышли из камеры и зашагали к выходу. Железный страж полз следом, гремя и царапая пол. Багровое пламя отражалось от стен и металось по коридору, разгоняя темноту. Сводчатый поднимался, по не улетел высоко-высоко.
– Замрите! – приказал директор, когда мы добрались до ворот. – Осталась одна формальность.
Я в нерешительности застыл, а металлическая дверь подползла ближе. Я невольно отступил.
– Не двигайтесь, – предупредил управляющий.
Я затаил дыхание, с трудом сдерживаясь, чтобы не пуститься в бегство.
– Что происходит? – затравленно прошептал я.
– Молчите и не шевелитесь, – настойчиво проговорил директор. – Вы должны понимать, я не имею право выпустить вас без охраны.
– Сильные магические возмущения, лучше не дёргайся, – как всегда вовремя посоветовал голем.
Пёсик приближался, а с ним накатывал жар багрового пламени и угрожающе тянулись поднятые железные лапы. У меня вспотели ладони, а колени начали подгибаться.
– Сейчас бешеная дверь прищемит ваши длинные языки, чайки орастые, – весело закричал Оливье.
Железный страж распрямился. Верхняя пара лап легла мне на плечи, обжигая холодной тяжестью металла. Бурлящее за решеткой пламя вспыхнуло и выплеснулось на меня волной, залив от макушки до пят. Я вскрикнул в ожидании боли, но огонь безвредно схлынул. Решетчатое окошко захлопнулось. Пёсик воспарил над полом и, уменьшаясь в размерах приник к моей груди, опутал спину лапами и закрепился на торсе, как рыцарская кираса.
Я тяжело вздохнул. Этого еще не хватало.
– Вынужденная мера, – извинился директор тюрьмы.
Панцирь из железного стража вышел не тяжелый, но жутко неудобный. Я итак не прекрасный принц, а теперь и вовсе был похож на жестяную бочку на тонких ножках.
– Не волнуйтесь,
