Охота на маленькую щуку - Юхани Карила
Два обстоятельства беспокоили Элину. Если щука заглотила блесну глубоко, она может перекусить леску. С другой стороны, есть шанс, что щука запутает леску, намотав ее вокруг зарослей хвоща на середине озера, и тогда Элина потеряет контакт с рыбой. В этом случае даже одного сильного рывка достаточно, чтобы порвать снасть.
Повлиять она могла только на последнее обстоятельство.
Элина следила за тем, чтобы леска была натянута между ней и рыбой, а для этого обходила озерцо, сообразуясь с перемещениями щуки так, чтобы между ними не оказались заросли хвоща. Щука плыла по часовой стрелке. Элина брела вокруг озера и пыталась удержать добычу, как хорошую мысль, промелькнувшую в голове. Она разговаривала вслух, чтобы сохранять самообладание. Объясняла себе каждый свой шаг и каждый рывок щуки.
Теперь комары и другие кусачие насекомые не давали Элине ни секунды покоя. Пот стекал по шее и рукам, смывал репеллент, и кровопийцы нещадно кусали ее. Они садились на кожу, выбирали местечко получше, чтобы впиться своими гибкими хоботками. Хоботок самки комара состоит из шести частей, это совершенный инструмент, снабженный зубчиками. Они прорезают в коже отверстие, в которое и проникает хоботок. Нижней губой комар придерживает его перпендикулярно к отверстию, а когда хоботок не используется, нижняя губа служит ему ножнами. Кроме того, комар впрыскивает в ранку слюну со специальным секретом, который не позволяет крови свернуться. Красные кровяные тельца отделяются от воды, и затем она капельками выводится через заднюю часть тела комара.
Сотни этих искусно созданных природой аппаратов для перекачки крови и размножения облепили Элину.
Но не только комары досаждали ей. Тут были и поблескивающие зелеными глазами пестряки, стремительные и молчаливые, и бычьи слепни – летающие какашки с крыльями. Они присаживались Элине на голову, примеривались к рубашке, брюкам и кепке. Искали неприкрытые одеждой места. Где могли, забирались в волосы, пронзали кожу и сосали кровь. Конкурировали друг с другом за место на руках и запястьях. Рассекали кожные покровы острыми стилетами, и когда показывалась кровь, приникали хоботком к ранкам. Покрытые щетинками темные брюшки пульсировали и наполнялись кровью. Насытившись, кровопийцы отправлялись откладывать яйца на траву у самой воды – лететь сюда им было недалеко. Слепни – это перочинные ножи, созданные самим дьяволом. А ведь в их ротовом аппарате есть еще и своего рода «губка», которой они «промакивают» кровь.
На слепней охотились потрескивающие сверкающими крыльями стрекозы с голубыми пятнами на брюшках – коромысла. Они хватали слепней, падая на них сверху, и удерживали их своими цепкими ножками. Стрекозы убивали слепней, прогрызая им голову, после чего усаживались на ветки ив и пожирали своих жертв. А самые крупные стрекозы и вовсе не прерывали полета. Они замирали в воздухе, величественные и зловещие, перемалывали добычу жвалами и осматривали окрестности всевидящими глазами. Слепней стрекозы пожирали полностью, оставляя нетронутыми только крылья.
Элина убивала комаров и слепней свободной рукой. Прихлопывала их на открытых участках кожи, брюках и рубашке. Ее левая рука почернела от хитина и внутренностей насекомых. Время от времени она вытирала руку о штаны, превратившиеся в последнее пристанище кровососов. Вовлеченная во всю эту круговерть смерти, паразитов и хищников, Элина продолжала путь вокруг озера. Ударилась обо что-то больным пальцем. Пошатнулась. Когда ей приходилось свободной рукой опираться о кочки, слепни и комары беспрепятственно бросались грызть и кусать ее, насасываться и лакомиться ее кровью.
И повсюду вокруг – в траве, на ветках, в зарослях кустарника – копошились жуки и прочие твари, ищущие свое место под солнцем, исходя из способностей, которыми одарила их природа. Они боролись за жизнь, и некоторые падали в озеро, где барахтались, отданные во власть другим организмам. Тогда по поверхности воды к ним стремительно скользили водомерки. Они походили на склеенные из тонких палочек украшения, пробужденные к жизни каким-то колдовством. Водомерки вонзали в жертву свой хоботок, впрыскивали в нее желудочный сок и высасывали ее содержимое, превратившееся в жидкость под действием фермента. После их трапезы оставалась лишь пустая кутикула. Если в воде оказывалось насекомое покрупнее, скажем, слепень, к нему бросалось сразу с десяток водомерок, окружавших жертву и устраивавших пиршество, подобно гиенам.
Высокие ели на лесистом островке среди болота от дуновения легкого ветерка качали ветвями, словно тоже приманивали добычу.
Время от времени на деревья прилетали птицы.
Под водой, на поверхности которой скользили водомерки, плавала щука. У нее была широкая, как у крокодила, голова, а тело сужалось к хвосту, словно у деревянной палицы. Она перемещалась по своему мутному миру, изогнув гибкое тело и выпрямляясь резким бесстрастным движением, вновь и вновь устремляясь вперед. Как красиво она плыла, почти не прилагая усилий! И как неуклюже следовала за ней Элина, тяжело переставляя ноги.
Девушка была вся мокрая от пота и крови. В волосах застряли комары, которым удалось забраться под край кепки. Они досыта напились кровью, но были не в состоянии выбраться наружу, жужжали и звенели в своей тесной темнице. Комары копошились и в ушах, не находя оттуда выхода. Чувствуя себя в ловушке, они стенали, издавая невообразимый вой, и казалось, он исходил прямо из головы. От бесчисленных укусов боль разливалась по всему телу. Поврежденная нога тоже болела, и Элина испытывала даже какое-то удовлетворение от всего этого наказания.
Как прекрасно было на озере, как медленно текло время, и как горько было Элине. Они обе обессилели – Элина и щука. Элина с трудом тащилась по уходившему из-под ног, податливому болоту. Щука плыла в озере, стараясь избавиться от лески, лишавшей ее свободы. Вопрос был в том, у кого первого кончатся силы. Элина больше не могла ни о чем думать – только поочередно переставляла ноги.
Было уже слишком поздно, когда она заметила, что леска провисла. Щука прекратила свое беспорядочное кружение. Она остановилась на середине озера – и это могло означать, что силы ее покинули.
Элина не дала щуке возможности отдохнуть. Она потянула снасть, заставляя рыбину двигаться. Щука неохотно поплыла к берегу и была уже в двух метрах от уреза воды. Элина, широко шагая, осторожно подобралась к рыбе. Последний шаг она сделала правой ногой. Палец пронзила боль, и Элина вскрикнула. Рыба открыла рот, распахнув жаберные крышки, словно крылья. На нижней челюсти у нее болтались блесна и воблер. Элина присела на корточки в надежде, что щука не в силах больше бороться. Что протянутая рука не испугает рыбу, а наоборот, покажется ей избавлением.
Блеснул щучий глаз, мутная жемчужина, в которой погас окружающий мир с его движением и цветом. В ней не отражалось ни вызова, ни отчаяния.
