Орк-полукровка 1. Тени прошлого (СИ) - Болт Андрей

Мастер Скривус обернулся.

– Ну, всё, нам пора! – с наигранной жизнерадостностью изрёк Эрик, засовывая руки в карманы куртки и ощупывая добычу. Он чувствовал себя последней свиньёй. Украденные пузырьки будто огнём жгли кожу, и в душе начала подозрительно шевелиться совесть.

Эль попрощался со старым гоблином, и друзья двинулись к выходу. На самом пороге Эрик остановился и с деланной небрежностью спросил:

– Кстати, мастер, Скривус, вы не знаете, почему вами вдруг так заинтересовался Орикс?.. Он просил нас кое-что о вас разузнать, но мы с Элем решили, что нас это слишком затруднит…

Гоблин ахнул и отшатнулся назад, врезавшись спиной в стеллаж. Его глаза расширились от страха, а жабий рот мелко-мелко задрожал – он всё понял.

В Лагарике существовало чёткое деление на гильдии даже в среде преступного мира, пускай они и были не такими законными, как гильдия пекарей или гильдия рыбаков. Официальным главой гильдии убийц считался человек по прозвищу Бешеный Свен-мясник. Но на самом деле за всеми кровавыми делишками, творившимися в славном Лагарике, стоял орк по имени Орикс, глава местного анклава орочьей империи. Каким-то образом ему удалось подмять под себя большую часть преступного мира человеческой столицы, и главари всех прочих шаек ходили перед ним на цыпочках. Только гильдия воров, во главе которой стоял Алориэль – не последняя фигура в анклаве эльфов, считала себя свободной от посягательств Орикса и его прихвостней.

Гильдия убийц работала просто, но эффективно. Человек оставлял заказ. Чтобы оценить сложность предстоящей работы и установить за неё плату, членам гильдии было необходимо собрать информацию о цели и её окружении. Чтобы раздобыть её, Орикс использовал пронырливых ребят вроде Эрика и Эля. Двум подросткам, особенно при наличии определённой смекалки, зачастую было гораздо легче подобраться к жертве и разузнать обычный распорядок её жизни, чем головорезам гильдии. Сперва Орикс платил, и весьма неплохо по меркам беспризорников. Но потом Эрик оказался у него в долгу, как выяснилось, неоплатном: однажды Орикс вытащил его из тюрьмы за кражу со взломом. Жизнь на улице научила Эрика многому, поэтому он был весьма ловким и довольно смышлёным для своего возраста. Однако он был всего лишь одним из десятков работавших на Орикса бездомных подростков, и почему могущественный орк затруднился спасением его жалкой шкуры, до сих пор оставалось для Эрика загадкой.

Изгой толкнул дверь и вышел на улицу, где его уже ждал Эль. Стоило ему переступить порог лавки, как эльф тут же накинулся на побратима с упрёками:

– Зачем ты это сделал, Эрик? Зачем ты стащил зелья? Мы же поклялись не воровать у Скривуса!

Эрик демонстративно пожал плечами, сворачивая в ближайший переулок.

– Ничего не смог с собой поделать. К тому же, мы спасли его. Между прочим, рискуя шкурами! Орикс прикончит нас, если узнает, что это мы предупредили Скривуса. А эти зелья могут здорово пригодиться.

– Всё равно, это было нечестно... – продолжал бубнить вполголоса эльф.

Эрик фыркнул и искоса глянул на его огорчённое лицо.

– Эль, а мы делаем хоть что-нибудь честное? – липкие пальцы совести постепенно разжимали хватку, и Эрик перевёл дыхание. Конечно, Орикс узнает то, что ему нужно и без них, но, по крайней мере, теперь у Скривуса есть фора.

– Одно дело воровать у тех, кто этого заслуживает, а другое – у того, кто нам доверяет!

– Эль, меня иногда просто поражает твоя двойная мораль!

Эрик замолчал, чувствуя, что начинает злиться, а Эль ещё больше нахмурился. Иногда по мнению юноши на его побратима будто что-то находило, и он начинал нести чушь про честь. В такие моменты у Эрика создавалось впечатление, что где-то в глубине души эльфа просыпается совесть. Правда, к счастью, ненадолго.

Друзья вышли на небольшую площадь, затерянную среди двух и трехэтажных каменных домов. По центру торчал большой колодец, из которого брали воду все окрестные жители. Вокруг, как всегда в этот час, царила сутолока.

– О… – протянул Эрик, увидев собравшуюся у колодца компанию, и хлопнул Эля по плечу. – Пойдем-ка отсюда, пока нас не заметили…

__________________________

Элеруаль – полное имя от сокращенного на человеческий манер «Эль».

Вторая Великая война – 610-897 г.г П.С. Затяжная, кровопролитная война между серафимами, людьми, орками, эльфами и гномами за передел мира. Завершилась после заключения Договора.

Окс – эквивалент Дьявола в мире Вергилии XIV.

Анклав – дипломатическое посольство одного государства на территории другого. Помимо политических функций также выполняет и социально-экономические. Анклавы орков, эльфов и гномов в Лагарике, столице Лагарона, королевства людей на Юге Вергилии XIV, занимают несколько кварталов в Королевском районе. Это места, куда обычным неглупым людям, находящимся в здравом уме и твердой памяти, без приглашения лучше не соваться.

Глава 3. Задание

Предтеча всякой глупости – это доброе намерение.

Друзья уже, было, юркнули в ближайший переулок, когда их всё-таки увидели. Это были орки. Десяток здоровенных, мускулистых и крайне недружелюбно настроенных клыкастых ребят.

Все орки были обладателями смуглой кожи, дюжего роста, крепкого телосложения и набора потрясающих зубов и рогов. В отличие от эльфов, зубы орков имели нормальную, костную структуру, зато формой они больше напоминали заострённые клыки. Поэтому улыбка у орков выглядела не менее впечатляющей, чем у детей леса, и гораздо более устрашающей.

На голове у орков красовались небольшие рога, похожие на выступающую из волос вокруг макушки «костяную корону». Чем старше становился орк, тем крупнее и толще были у него рога. Так же представители этой расы имели крепкие когти, а из костяшек их пальцев выпирали жёсткие наросты, смахивающие на естественные «природные» кастеты. Но по характеру людям они были всё-таки ближе эльфов, некоторые поступки которых вообще было не понять.

А ещё орки были наделены невероятной физической силой. Ко всему прочему, они отлично видели в темноте и обладали потрясающим слухом. Зато с обонянием у них была совсем беда.

– Эй, Эрик! – один из орков отделился от компании и неспешно, вразвалочку подошёл к побратимам. Приблизившись почти вплотную, громила скомкал в кулаке куртку Эрика и легко, как пушинку, поднял над землёй. – Прячешься, крыска?

Это был Хикс, один из приближённых головорезов Орикса.

– Нет, с чего бы это? – пропыхтел юноша, внутренне похолодев.

«Неужели они уже узнали? Невозможно! Мы же только от Скривуса!..»

Орк разжал хватку, и Эрик снова ощутил под ногами землю.

– Тогда какого Окса я тебя всё утро ищу? – злобно спросил Хикс, скрещивая на груди перевитые мускулами руки.

От сердца Эрика немного отлегло – орки точно не знали, что побратимы предупредили старого торговца-гоблина, иначе говорили бы совсем по-другому. Точнее, не говорили вообще, а удавили бы на месте в назидание остальным.

Юноша растерянно почесал затылок, не зная, что ответить. Слова орка сами по себе звучали логично, но в целом не имели никакого смысла. Что ни скажи, здоровенный головорез всё равно разозлится.

«И что тебе надо, тупица клыкорогая?..» - сердито подумал Эрик, пятясь прочь. – «Как же не вовремя!»

Он представил, как размахивается и со всей силы бьёт по нагло ухмыляющейся клыкастой роже. Голова Хикса откидывается назад, а из разбитой губы течёт кровь. Увы, такое было возможно лишь в фантазиях Эрика, и дело даже не в численном перевес на стороне орков, которые, конечно же, немедля кинутся на подмогу главарю, а в том удручающе простом факте, что Эрику было всего шестнадцать, и он был намного слабее любого взрослого орка.

По характеру орки были полной противоположностью детей леса. Особой добротой они, конечно, не отличались. Но надо отдать должное этой расе – несмотря на не меньшую (а, скорее, даже большую), чем у эльфов злобность, орки не были ни холодными, ни высокомерными. Так же клыкастые никогда не прибегали к столь любимым детьми леса изощрённым пыткам, предпочитая сразу отрывать не угодившим им людям головы. Орков можно было характеризовать как принципиальных, яростных ублюдков. Принципиальных, потому что они не признавали никаких законов кроме своего собственного Кодекса чести[1], но уж ему следовали с маниакальной точностью. Ублюдков, потому, что их Кодекс чести не имел ничего общего с человеческими законами совести и морали.