Госпожа не-мертвых - Роман Г. Артемьев
Со стороны появление Селесты выглядело… Да никак оно не выглядело. Охотничий костюм оттенков зеленого и коричневого скрадывал контуры тела, так что госпожа будто возникла возле стоящего с края поля молодого вампира. От легкого прикосновения тонкой девичей руки простого смертного распылило бы мелкой кровавой взвесью, но восставшие покрепче будут — этот всего лишь отлетел в сторону бурдюком из переломанных костей и фарша. Он ещё не умер окончательно, он ещё не упал на землю, когда Селеста развернулась к следующей жертве. Теперь её не было нужды деликатничать, и страшный ментальный удар обрушился на вампира, тот застонал, схватился за виски, упал на колени. Тонкие струйки крови побежали у него из ушей и носа.
Следующий объект. Селеста помнила их, всех, помнила каждого по имени, биографии, привычкам, могла назвать их сильные и слабые стороны. Могла, но не хотела. Почти месяц назад они превратились для неё в объекты охоты, цели преследования, свидетельство ошибки, разговаривать с которыми бессмысленно — их надо просто уничтожить.
Зачерпнуть силы из печати. Под её взглядом очередной вампир рассыпается прахом, словно попав под иссушающий жар палящего солнца. Селеста знает, как она сейчас выглядит: невысокая девчушка с алебастрово-белой кожей и глазами, залитыми Тьмой. Жуткое, должно быть, зрелище.
На её появление наконец-то отреагировали, по чувствам остро ударило чужим страхом.
— Б…ть!
Вот это как раз неправда — с мужчинами она ни разу не спала, хотя Медея и подзуживает. Ни желания, ни причины нет. Она — нежить, зачем ей? Но всё равно Селесте не нравится, что её так называют, и заоравший первым вампир лишается головы. Из аккуратного среза на шее в небо фонтанчиком бьёт кровь.
Словно получив сигнал, нападающие бросаются врассыпную. Нет больше стаи, она исчезла, теперь каждый сам за себя. Госпожу, в принципе, подобное устраивало — бегущих гвардейцам добивать легче. Но раздражение, копившееся целый месяц, требовало особого блюда…
Нашарив взглядом одну конкретную спину, Селеста вытянула в сторону убегающего вампира руку и сделала короткое манящее движение кистью. Будто вздернутый невидимой веревкой, беглец полетел обратно, прямо к ногам госпожи. На полпути он умудрился развернуться и вцепиться огромными лапами с выросшими когтями в землю, но особого смысла в попытке остановиться не было — он даже не снизил скорость.
Только руки потерял. Вместе с ногами, также отрезанными невидимыми лезвиями.
— Ты даже не представляешь, Зерван, насколько я рада тебя видеть, — глядя на бывшего старейшину, нейтральным тоном сказала Селеста.
— Госпожа! Пощади! — с трудом заелозил на спине обрубок бессмертного, жалко заглядывая ей в глаза.
Люди считают, что старые вампиры постепенно утрачивают эмоции и превращаются в холодный чистый разум, подвластный исключительно рациональным рассуждениям. Мнение в целом правильное — вспыльчивый, подчиненный страстям молодняк гибнет часто, до столетнего возраста доживают лишь те, кто умеет обуздывать свои порывы. Или, как только что поняла Селеста, те, кого не доводили.
Медея торопливо встала со стула и направилась на поле боя. Сестра замерла, чудовищным усилием задавливая дикую вспышку гнева, трава вокруг неё стремительно выцветала и превращалась в прах, Зерван скулил, пытаясь отползти от исходящей неконтролируемой силой повелительницы ночи. Красавица-старейшина остановилась на почтительном расстоянии. Она давно не видела Селесту в подобном состоянии, уже лет двести, и слегка подзабыла, что делать в таких случаях. Подойти и обнять? Если сестра пойдёт вразнос, придется так и сделать, несмотря на смертельную опасность.
— Пощади?! — наконец, со свистом выдохнула Селеста. Медея чуть заметно распрямилась, лицо её облегченно расслабилось. — Пощади. Пощади. Ты, Зерван, ещё жив по одной причине — я должна знать, что именно ты сообщил людям. Как много они благодаря тебе теперь знают. Хотя нет, не по одной. Почему? Почему, Зерван? Ты же держался! Ты держал в узде свои наклонности, ты старался не убивать, не давать волю зверю. Так почему ты так низко скатился за какие-то жалкие два года!
Последнюю фразу она буквально прорычала, нависнув над дрожащим пленником. Её глаза налились кровью, клыки выпирали и сейчас она вовсе не походила на хрупкую девочку, по недомыслию взрослых нацепившую меч. Перед вампирами, в облачении темной ауры силы, стоял демон.
Не желая больше говорить, Селеста рывком схватила бывшего старейшину, члена своего Ближнего Круга, одного из сильнейших восставших мира и ныне просто предателя за глотку. Тот пытался отвести взгляд, но госпожа приблизила его лицо к своему, заставляя смотреть. Зерван дернулся, сопротивляясь, и почти сразу обмяк — его искусство изменения плоти и огромная физическая сила сейчас не значили ничего.
Медея подошла и встала сбоку от пленника, с другой стороны, глядя на Ночную Хозяйку с опаской, застыли телохранители. Они, кажется, предпочли бы в данный момент находиться где-нибудь в другом месте. Прежде им не доводилось видеть Селесту в гневе, к тому же она редко демонстрировала всю полноту своей мощи, поэтому сейчас у двух не самых молодых вампиров вовсю шла переоценка собственной значимости. Занятие полезное, только несвоевременное. При глубоком чтении памяти чтец беззащитен, его требуется охранять, и Медея сотрёт их обоих в порошок, если с головы названой сестры упадет хотя бы волос.
В полной неподвижности, окружив повелительницу, вампиры провели час. Телохранители не осмеливались задавать вопросы, чувствуя напряжение хозяйки, Медея не желала ни с кем обсуждать происшедшее. Заговорила она при виде вернувшегося к госпоже, покрытого чужой кровью Латама:
— Кто-нибудь ушел?
— Шестерым удалось убежать достаточно далеко, их сейчас преследуют. Догоним.
— Да уж постарайтесь… Мне показалось, или они пытались напасть на наших смертных слуг?
— Тех четверых встретил Вантал, — успокоил красавицу капитан. Судя по чуть заметному кивку, объяснение её удовлетворило, поэтому он спросил в свою очередь: — Мессена решила прочесть память изменника прямо здесь?
— Она желает получить ответы немедленно, — обтекаемо ответила Медея. Про случившийся срыв она расскажет Латаму позже, наедине. Может быть. — Зерван — редкий везунчик. Легко отделался.
— Соглашусь с вами, благородная леди, — кивнул аристократ. — Его поступки заслуживают большего.
— Всё-таки семь сотен лет вместе. Селеста проявила снисхождение.
На взгляд Латама, никогда не любившего Зервана и враждовавшего с ним, милосердия тот не заслуживал. Впрочем,
