Николай Петри - Колесо превращений

— Удивление — благостное чувство, оно пробуждает тело от спячки, и мир начинает играть новыми красками.

Милав удивленно посмотрел на кудесника — речь Хозяйки, мягко говоря, несколько отличалась от того, что ему хотелось бы услышать, но Ярил сделал ему предостерегающий жест — приложил палец к губам.

— Но ты меня удивил, — продолжала Хозяйка. — И я хочу отблагодарить тебя за это.

Она протянула Милаву свою ладонь, на которой он увидел камень необычного цвета — гематит-кровавик.

— Возьми. Он поможет тебе, — сказала она и надолго задумалась.

Милав с трепетом принял необычный дар и собрался было поблагодарить Хозяйку, но она прервала его:

— Слова — это пыль, я вижу, что творится в твоей душе, и мне этого достаточно. А теперь ступайте. Не могу вам предложить отдых у себя, потому что, пробыв здесь сутки, вы уже никогда не захотите вернуться к людям такова цена первозданной красоты.

Кудесник с глубоким поклоном отступил назад. Милав порывался еще что-то спросить, но, помня наставления Ярила, пересилил себя и последовал его примеру.

А Ухоня от обилия чувств так усердно подметал своим телом вековую пыль грота, что Хозяйка Медной горы позволила себе улыбнуться.

— Аваддона можете не опасаться — я найду способ, как наказать его, сказала она на прощанье.

Глава 17

ИГО-ГО-НЯ!

Милав почувствовал, что его тело вновь попало в упругие объятия знакомого бархатного тумана, и с облегчением отдался в его власть. Когда туман рассеялся, кузнец с удивлением обнаружил, что в горах только-только наступает утро. Получается, они пробыли под землей гораздо дольше, чем им могло показаться. Милав обратил на это внимание кудесника, на что последний произнес весьма загадочную фразу:

— Камень Алатырь лечит все, даже время!

Ухоноид трансформировался в огромный глаз и незаметно для кудесника подмигнул Милаву.

— Знаешь, я с уважением отношусь к Хозяйке, но, по-моему, ни ты, ни я не стали ближе к разгадке после осмотра подземных достопримечательностей, сказал грустно ухоноид.

Милав молчал, хотя слова Ухони нашли отклик в его душе. Действительно, получалось, что, за исключением необычного камня, они не получили от Хозяйки ничего. Единственно, после визита он почему-то почувствовал себя намного увереннее. Значит, не все можно измерить категориями «знаю» — «не знаю», есть что-то более важное, более глубинное…

— Теперь мы можем возвращаться в Рудокопово? — спросил Милав у Ярила.

— Да, слово Хозяйки — тверже алмаза.

— И все-таки я не понимаю: почему мы не могли ее напрямую спросить о том, как одолеть Аваддона? — спросил Милав.

Кудесник как-то странно посмотрел на кузнеца и сказал:

— Я же тебе говорил: Хозяйка делает лишь то, что сама хочет. Понимаешь — сама! Ее нельзя ни просить, ни умолять, ни спрашивать! Если бы ты захотел ее попросить о чем-нибудь, скорее всего, тебя бы с нами уже не было. Стоял бы где-нибудь в ее чертогах в виде кристалла кварца или висел сталактитом в каком-нибудь дальнем гроте!

Милав внутренне содрогнулся от такой перспективы и решил больше этой темы не касаться. Он молча шагал за сосредоточенным кудесником и не сразу обратил внимание на то, что ущелье, по которому они шли, было ему незнакомо. Он спросил об этом Ярила.

— Хозяйка выпустила нас поближе к городку — на тот случай, если люди Аваддона поджидают нас на прежней тропе. Это дорога к одному из самых старых рудников. Он давно уже не разрабатывается, и мы по ней выйдем с северной стороны слободы горняков — там ближе всего к хоромам городского старшины.

— А если и сам городской старшина под воздействием Аваддона? — спросил Милав. Кудесник на минуту задумался.

— Вполне может быть… — сказал он. — Надо Ухоню вперед пустить, — и он обратился к ухоноиду: — Пойдешь?

Ухоня изобразил своим ухотелом напряженную работу мысли и сказал:

— Отчего ж хорошим людям не помочь? Пойду!

Через полчаса решили сделать небольшой привал — не было смысла тащить в город еду и питье. Да и громоподобное урчание в желудке кузнеца напомнило о том, что пора и о теле бренном позаботиться, пока на него еще кто-нибудь свои права не выдвинул. Солнышко уже припекало вовсю, жареная косуля оказалась тепловатой, но от этого ничуть не менее вкусной. А мед на таком солнцепеке сразу ударил в голову.

Кудесник внимательно посмотрел на кузнеца и удивленно произнес:

— Ты хмельного никогда не пил?

— Не знаю, — откровенно признался Милав, — думаю, что нет!

— А я вот пробовал! — заявил вездесущий Ухоня. — Гадость порядочная!

— Ври больше, — огрызнулся Милав, — у тебя и желудка-то нет!

— Тоже мне — проблема! — Ухоня в долгу не остался и тотчас сотворил из себя такой здоровенный желудище да с такими анатомическими подробностями, что даже спокойный кудесник возмутился.

— Прекрати! — крикнул он, не в силах смотреть на то, как Ухоня-желудок стал поглощать медовый напиток.

— А чего добру пропадать! — Но бочонок с медом все-таки отставил, правда, почти пустой.

Возможно, кудесник Ярил собирался прочитать ему небольшую лекцию на тему достойного поведения недостойного ухоноида, но так и не собрался — шум впереди привлек их общее внимание.

— О-хо-хо! — хмыкнул Ухоня, наблюдая за тем, как впереди, на расстоянии трех полетов стрелы, растет облако пыли.

Кудесник приложил ладонь к земле и уверенно сказал:

— Две дюжины всадников. Воины в тяжелом вооружении. Это могут быть только стражники городского старшины. Значит, Аваддон и наш вариант предусмотрел!

Легкий хмель почти покинул голову кузнеца, и он соображал теперь четко и быстро.

— Дорога здесь узкая, — заговорил он, — чтобы только две телеги смогли разъехаться, значит, нападать будут по три-четыре воина в ряд. Авось отобьемся!

— Дурные речи глаголешь, — накинулся на него кудесник, в гневе переходя на старинный поучительный слог, — кого убивать надумал? Это ж росомоны!

— А те, что держали тебя в пещере, — огрызнулся Милав, — были обры, что ли?

Кудесник крякнул с досады и уже другим тоном добавил:

— Ты уж, Милав, помягче… свои ведь…

— Свои калачи я пеку в печи, а чужие… — Милав замер на полуслове. Есть идея!

До всадников оставалось не более двух полетов стрелы, и кузнец торопился, — он трансформировался в тонконогого скакуна, образ которого сохранился в его памяти после «прогулки» вокруг Алатыря. Крикнул кудеснику, чтобы тот садился на него да крепче держался. Ярил вскарабкался ему на спину с завидной резвостью и вцепился в жесткую гриву.