Энтони Варенберг - Закат Аргоса

— Он так-то ничего, — пояснила она для Конана и девушки, — только с детства на голову слабоват, бывает, совсем дурной делается, но если его не пугать, не кричать на него, так и ладно. Тоже, вот, наследство мне от покойной двоюродной сестрицы досталось, да куда деваться. Эх, Камиль, ты бы хоть помылся для приличия, смотреть тошно. Впрочем, что с ним говорить, он воды боится, ну что ты скажешь!

Конан глянул на родственника Ив с нескрываемым омерзением, а Лю Шен испытала к несчастному идиоту глубокую жалость. Тот, в свою очередь, бросил на Ив довольно злой взгляд.

— Ну, еще чего, — заворчала та, — ты волком не смотри, соображай, кто тебя кормит, хотя бы, а то без меня давно бы где-нибудь ноги протянул. Жрет как прорва, да не в коня корм, — пожаловалась она. — Иди уж к себе, не мозоль глаза добрым людям.

— Не обижай его, — вырвалось у Лю Шен. — Он же не виноват, что…

— Тоже мне, заступница выискалась, — отмахнулась Ив, — ишь ты, «не обижай»! Он дурак-то дурак, а сильный, как боров, его кто обидит, три

дня не проживет. И еще, — она понизила голос, проводив глазами прошедшего в другую часть дома Камиля, — ты, красавица, поосторожнее с ним, близко не подходи, он до баб падкий, страх прямо, я вот только и слежу, как бы беды не вышло.

— Ох и сильна ты, подруга, голову морочить, — непонятно по какому поводу заметил Конан. — Но я не за тем вернулся в Мессантию, чтобы слушать твои байки. Ладно, пойду пройдусь.

— Подожди, — захлопотала Ив, — я вам сначала поесть соображу, ты-то ладно, а на девочку смотреть больно — кожа да кости, ну какой мужик в здравом уме позарится на такого цыпленка?

— Да вот хоть твой племянник — немедленно ответил Конан. — Ему, кажется, все равно, как она выглядит. Успокойся, я скоро вернусь.

…Всякому терпению есть предел, кипя от ярости, думал Ринальд. Конечно, он прекрасно относился к Ив и не сомневался в том, что она желает ему добра, но последние «шуточки» этой старой насмешницы совершенно вывели его из себя.

Будь что будет, он, аквилонский лэрд из древнего, достойнейшего рода, не намерен более выносить такие издевательства над собой и сохранять ненавистное унизительное обличье. Да еще перед кем?! Любимой женщиной и своим господином! Лю Шен, впрочем, тоже хороша, ничего не скажешь. Идиоту посочувствовать — пожалуйста, а с нормальным человеком — холоднее кезанкийского льда!

Он даже на какое-то время забыл о разговоре с Рэймом, обо всем, что собирался поведать Ив. Сбросив с себя все, кроме набедренной повязки, Ринальд принялся избавляться от мерзкого облика, смывая с лица и рук въевшуюся во все поря краску, изготовленную с примесью толченой коры какого-то растения, придававшей коже тот самый неестественно-желтоватый оттенок.

В полутемную дощатую пристройку, где он расположился, свет проникал только через щели в стенах и наполовину раскрытую дверь… но и этот свет неожиданно почти исчез, когда в проеме двери выросла внушительная фигура киммерийца.

— А Ив еще наговаривает на тебя, будто ты воды боишься, — сказал Конан. — Врет, значит, как всегда…

Ринальд выпрямился и немедленно обернулся на его голос. Конан стоял против света, и лэрд не мог определить выражения его лица.

— Не помню случая, когда бы я дважды приносил извинения одному и тому же человеку, — продолжал король, — но я вынужден это сделать за Паллантида. Он поторопился с твоим арестом. Хочу, чтобы ты знал — мне известно, что ты не собирался причинить мне никакого вреда, Ринальд.

— У меня по-прежнему нет никаких доказательств, — произнес лэрд.

— Они есть у меня, — заявил Конан, — больше, чем достаточно. Но первое и главное из них — ты сам. Тебе свойственно безрассудство, но никак не подлость, уж это я успел понять.

Он шагнул к лэрду и сжал руками его обнаженные плечи.

— Подними голову, рыцарь. По-моему ты кому угодно можешь смело смотреть в глаза.

У Ринальда и не было никаких оснований для страха перед своим королем. А если он в эту минуту не поднимал глаз, то совсем по другой причине — чтобы Конан не заметил предательских слез, выступивших на них.

Когда они вдвоем возвратились в дом, Ив удовлетворенно улыбнулась, а Лю Шен побледнела как полотно, не в силах произнести ни слова.

— Целый отряд больше седьмицы рыскал в поисках беглеца по всему городу, — сказал Ко-нан, — и все без толку, вот мне и пришлось взять дело в свои руки. Как видите, небезуспешно. Ив у нас изрядная любительница всяких штучек с переменой облика, мне самому когда-то доводилось прибегать к ее помощи, если нужно было какое-то время скрываться. Кем ты тогда меня сделала?

— Погонщиком верблюдов из Асгалуна, — тотчас откликнулась та.

— Точно. Раздобыла какой-то жуткий балахон, пропахший верблюжьей мочой, и я в нем ходил, так что от меня добрые люди шарахались. Можно сказать, Ринальд, что тебе еще повезло, и ты не стал жертвой ее более извращенных фантазий.

— Лучше было бы, если бы тебя тогда поймали? Или его? — спросила женщина. — Стараешься для вас, и никакой благодарности, вечно чем-то недовольны.

— Ринальд… — Кхитаянка, едва дыша от волнения, приблизилась к лэрду, помимо которого не видела и не слышала сейчас никого в целом свете… и — ее обожгло холодное пламя его непримиримых глаз.

— Не надо, — тихо произнес рыцарь, отстраняя ее. — Мы оба прекрасно знаем, что у тебя все чувства сводятся только к одному — чувству долга. Это весьма достойно, так что не стоит стараться, изображая эмоции, которые тебе не свойственны.

— Ринальд, — вмешалась Ив, — никогда не стоит говорить и делать такие вещи, о которых придется потом слишком сильно жалеть. Тридцать зим назад я сваляла дурака, из гордости так и не признавшись в любви единственному человеку, который был мне дороже жизни, и даже злейшему врагу я не пожелаю повторить мою ошибку. Жаль только, что с тех пор жизнь прошла, как вода сквозь пальцы, и ничего уже не вернуть.

— Все это очень грустно, Ив, — прервал ее откровения киммериец, — но давайте разбираться с личными отношениями не сейчас. Мы теряем время. Ринальд, я должен объяснить тебе все, что удалось выяснить, пока ты отсутствовал во дворце. Некоторые вещи еще лучше перескажет Лю Шен. А потом подумаем, как нам быть дальше.

— Мне тоже стали известны такие обстоятельства, которые требуют как можно более быстрого разрешения, — согласился лэрд. — Кстати, Ив, они касаются цветка, о котором ты упоминала. Я знаю, как он попал в Аргос и какое действие способен производить.

— Я тоже собирался говорить о нем, — сказал Конан, — но предпочту прежде выслушать тебя. Говори, лэрд.