Далия Трускиновская - Несусветный эскадрон

Мач тоже не знал, что это за процедура такая.

Он подъехал к баварцу – и тот, видя полнейшее недоумение на лице парня, вынул из-за пазухи четыре конверта, достал кошелек, а в довершение извлек из седельной кобуры сверточек.

Мач довез письма до гусара, сидевшего в седле неподвижнее конной статуи государя императора. Сергей Петрович взял конверты, уставился на первый – и непроизвольно скроил изумленную гримасу.

– Это что еще за каракули?!.

– Давай сюда! – Адель выхватила письма. – Клянусь пузом святого Гри… По-китайски, что ли?

Ешка тоже сунул между ними нос и пожал плечами так, что они взлетели выше ушей – как если бы и он умел читать!

И все трое с недоверием посмотрели на баварца.

– Нет, это вовсе не тайнопись, мадмуазель, – сказал тот. – Позвольте…

И прочитал внятно:

– Лейтенанту Хансу Шмидту, его величества седьмого уланского полка… Продолжать?

– Не надо! – сердито отвечала Адель. – Ну и почерка у этих колбасников…

– Вы что же, почтмейстером войсковым служить изволите? – вмешался Сергей Петрович.

– Да нет, конечно! – баварца все больше развлекала эта диковинная и бестолковая компания. – Просто я ехал с поручением в Митаву. А возвращаясь, прихватил вот эти письма для господ офицеров. И можете обыскать меня с ног до головы – ничего более серьезного не найдете.

При этом он более чем лукаво подмигнул Паризьене. Как если бы предлагал заняться таким обыском именно ей.

– А в свертке что? – спросил гусар у Мача.

– Пахучее что-то.

– Мыло, если угодно знать. То, чем смывают пыль с физиономии, – объяснение баварца адресовалось, естественно, не только Мачу, но и Ешке с притихшими цыганятами.

– Моется тот, кому чесаться лень! – сразу же нашелся Ешка, и весь эскадрон посмотрел на цыгана с благодарностью.

– Коли вам угодно опять сбрасывать меня с лошади и разоружать, то поторопитесь, – попросил баварец. – Я и так застрял в Митаве на два лишних дня.

– Вот заводную лошадь мы у вас возьмем, – помолчав, сказал Сергей Петрович. – Мач, пересаживайся! Забирайте ваше имущество, сударь.

– Постой, Серж! – вдруг воскликнула Адель. – Пусть еще покажет свой кошелек!

– Ты, часом, не спятила? – возмутился Сергей Петрович. – Мы не разбойники с большой дороги, чтобы шарить по кошелькам!

– Клянусь пузом святого Гри, этот господин не понесет ущерба, – и Адель требовательным жестом протянула к баварцу руку.

Тот покорно отдал Паризьене большой вязаный кошелек.

Она высыпала на ладонь содержимое, но сразу же разочарованно поморщилась и вернула пленному деньги вместе с кошельком.

– Что сие означает? – удивился Сергей Петрович.

– Что ты у него искала? – вмешался Ешка.

– Это не золото, золота она не тронула, – заметил Мач.

Баварец с интересом взглянул на Паризьену – и вдруг расхохотался.

– Мы в полку этой хворью уже переболели! – заявил он, и странные его слова были Паризьене совершенно понятны.

– А мне вот любопытно, – призналась она. – С одной стороны, хочется поймать нашего маленького капрала на вранье, а с другой – кто же от таких денег откажется?

– Это уж вещи взаимоисключающие, – подняв указательный палец, нравоучительно произнес баварец. – Либо – вранье, либо – денежки.

Адель вздохнула и насупилась.

– А жаль… – буркнула она.

Сергей Петрович поглядел на Ешку – может, тот что-то понял? Но цыган старательно чесал в затылке.

– Так что же ты искала, да не нашла? – осведомился Сергей Петрович.

– Пятифранковую монету, – призналась Адель. – Всего-навсего… Если кому из вас такая попадется – тащите ее мне, я разберусь. Знаете, такая большая, увесистая?

– Я тебе и побольше принесу, только позволь! – шепнул Адели Ешка. Она усмехнулась.

– Пять франков – разве это много? – удивился Сергей Петрович. А Мач – тот просто смотрел во все глаза, приоткрыв рот.

– Совсем немного, – успокоила его Адель. – Но пятифранковая монета стоит куда дороже, чем просто пять франков. Вот господин…

Она повернулась к баварцу.

– Господин Бауман, – представился тот и достойно поклонился. – К вашим услугам!

– Поручик Орловский! – выпалил Сергей Петрович и добавил не менее солидно: – К вашим услугам!

– Господин Бауман не даст соврать.

И Адель с баварцем как-то особенно хитро переглянулись.

– А нельзя ли говорить внятно? – наконец рассердился Сергей Петрович.

– Можно, мой командир! – браво отрапортовала Адель. – Докладываю – восемь лет назад наш дурак император велел выпустить в обращение эти самые монетки и не присмотрел за этим делом. Вот какой-то болван и распорядился изготовить их величиной с колесо!

– Вот такие, – показал пальцами господин Бауман, и это было хоть не с колесо, но все равно внушительно.

– Ну, они так и остались лежать в банках. Кому охота таскать с собой такую тяжесть? Тогда император придумал, как исправить положение. В одну такую монетку вложили – знаете, что? Чек на пять миллионов франков! Найдешь – предъявляй в банк и получай денежки!

– Пять миллионов? – воскликнул потрясенный гусар.

– Клянусь пузом святого Гри! И вообрази, мой командир, какая за этими монетками пошла охота! И сколько же их расковыряли почем зря!

– Но странно, однако, что в Пруссии французские деньги в ходу, – заметил Сергей Петрович. – Своих у вас разве не хватает?

– Во-первых, французы расплачиваются с нашими купцами и крестьянами своими франками и наполеондорами, – объяснил Бауман. – А во-вторых, это как-то надежнее. Проклятый корсиканец лет пять назад выпустил невесть сколько фальшивых денег – и немецких, и австрийских, и Бог весть каких еще. Помяните мое слово – вскорости окажется, что он и российских заготовил мешками!

– Насчет надежности французской монеты спросили бы у меня, – перебила его Адель. – Англичане в Испании тоже теперь чеканят фальшивые наполеондоры. Так что с ними – поосторожнее.

– Вот это скверно! – воскликнул баварец и со вздохом коротко поклонился француженке: – Благодарю…

– Было бы за что! – фыркнула Адель.

– А теперь, может быть, вы отпустите меня? – осведомился господин Бауман.

– Да что с вас возьмешь! – рассмеялся Сергей Петрович. – Езжайте уж, да впредь не попадайтесь!

– А позвольте полюбопытствовать, – не хуже, чем в светской гостиной, начал баварец, – всегда ли я смогу обнаружить вас при нужде в этом самом месте?

И скосил при этом глаза на Адель.

Она приосанилась в седле и прищурилась со значением.

– Ведь, насколько я понимаю, вы, сударь, разъезжаете по здешним лесам неспроста? – продолжал баварец.