Саша Кречет - Откровенье танцующих лун

   Свест скорчил гримасу.

  -- А я и не догадывался, что ты поломан был, ну, когда мы возвращались.

  -- Ты ж понимаешь, это влияло мало и пока ты со мной еще говорил, это не было темой первостепенной важности... Я, если не восстановился... компенсировался за счет тебя.

  -- Ну, вот видишь Свест, ну в конечном итоге...

  -- Эх, дорого бы я дал, чтобы довести тебя еще раз до такого состояния, как тогда, - Свест словно не услышал моих слов, - с одной стороны было безумно жалко тебя бить, бить клыками, тебя и так незнамо на что похожего. Но ты был прав - это был единственный шанс уйти... Но какая это была линна, - Свест закатил глаза, - если бы Боги пили линну, они искали б именно такой. Она словно...

   Вдруг он осекся, скосил на меня глаза и вздохнул.

  -- Да Свест, я вот теперь такой, а такого уже и доводить бесполезно, но вот по поводу Гая... наверно он не так уж виноват... перед нами. Надо, наверно, уметь прощать, думаю, теперь, когда уже все позади и все совсем не так...

  -- Думай, что хочешь, но я бы не рискнул строить дружественные отношения с таким как он.

  -- А с таким как я?

   Свест молча уставился в пол. Я следил за выражением его лица, за губами, которые начинали шевелиться. Мне казалось, что он что-то собирается сказать, что-то такое...

   - Так, - вдруг произнес он резко и отрывисто, одновременно вставая, - я - на охоту, а ты - лучше всего шел бы к дикому. В другой раз сойдется удачней - поддержу. А ныне: на нет - и спросу нет. Или жди, пока не вернусь. Но смотри - сорвешься на кого, отвечать будешь сам. Предупредил.

   Он фактически вытолкал меня из комнаты, едва я, подчиняясь его жесту, поднялся на ноги и, закрыв вход, резво зашагал вперед по коридорам. Догонять его было совершенно не зачем, и я медленно поплелся вслед.

   Ну, так что - дождаться его или нет? Вроде жажда... жажда крови отпустила... от всех этих подробностей. Нет, показалось... Опустив голову, я поплелся в жреческую башню.

   Тоже, подумать: какая честь для меня - я регулярно пью кровь одного из самых знаменитых Смиалоэтов, усопшего для своих, но вполне самосильного здесь. Его художественные работы теперь недоступны Смиалоэтским верховным жрецам, но я теперь могу ими любоваться, когда пожелаю. Он больше не нарисует портрет ни одного из светлейших, а незаконченное изображение довольно похожее на мое лицо я заметил на одном из его кругляшей прошлый раз. Ну, хоть чем-то себя подбодрить... Впрочем, картина была перечеркнута жирной красной чертой.

   ***

   В жилище Сэта меня запустили одного. Он не сопротивлялся, он спокойно меня подпустил... Но его линна, словно выворачивала меня изнутри, жгла вены, вставала комом и не хотела становиться моей... Казалось даже больше, чем в прошлый раз. Не радость, не удовлетворения чувствовал, пытаясь усвоить ее - я мучительно старался хотя бы подавить эту презрительную волну, которой разошлась она по моему телу. Я делал вдох, еще вдох... но сначала не мог, совсем не мог... И только вдоволь накуражившись над моим телом эта чуждая, не примиренная до конца с необходимостью стать моей сила все же улеглась внутри теплым потоком и лишь так стала частью меня. Неужели я к этому смогу привыкнуть когда-нибудь?

   Немного удрученный я поднялся с циновки - на меня как всегда внимательно смотрел Сэтэль...

   - Ну что? Нажрался? - грубовато, но с совершенно бесстрастным лицом неожиданно поинтересовался он, - можно тебя выгонять?

   - Да я и сам уйду...

   - Мне нравится твоя реакция, - заметил Сэт, - каждый раз не могу налюбоваться, Что, совесть свербит заглатывать чужую кровь? Видно еще не все человеческое в тебе потеряно.

   - Не бери в голову, - бросил ему я, - это пройдет...

   - Ну, пока не прошло, лови момент своей человеческой природы. Радуйся тому презрению, которое ты еще способен к себе испытать.

   - Но оно же твое...

   - Что мое?

   - Презрение, я впитал его вместе с твоей линной, - что-что, а это я уже начал понимать.

   - Было бы оно мое - вы бы все так мучились...

   - Может другие, боле опытные, умели тебе этого не показать - я встал. Задерживаться в этом помещении казалось совершенно излишним.

   - Боги тебе не простят...

   - Чего?

   - Предательства... Я еще где-то понимаю остальных - они рождены в проклятии, ты же дело особое - ты его сам заслужил...

   - Спасибо тебе, Сэт, что просветил. Но, поверь - мог бы и не тратить слов. Твоя линна сказала мне больше.

   - Это хорошо..., - Сэт встал, подошел к узкому, расположенному очень низко окну и задумчиво уставился куда-то во вне.

   - Зачем ты здесь, на территории вампиров? - поинтересовался я, решив воспользоваться его сегодняшней разговорчивостью, все равно ведь надо как-то налаживать контакт. Мне сюда еще ходить и ходить...

   - Ты хотел спросить почему? Я не смог пережить предательства...

   - Тебя за что-то выгнали жрецы? - перебил я его речь своим предположением.

   - Верховный жрец принял решения меня убить... - ответил он, отвернувшись от окна и уставившись в одну точку.

   - За что? - пожелал узнать я.

   - Тебе этого не понять, - отрезал Сэт.

   - А ты попробуй поподробнее, может пойму?

   - Выметайся отсюда! - Сэт смотрел жестко, но без особой ненависти на лице, - У меня нет желания с тобой говорить.

   Выходя, я пожалел, что не проявил достаточных выдержки и терпения в этом разговоре Возможно без моих реплик он рассказал бы больше, увлекшись воспоминаниями. Ужасно интересно, за что могли пожелать убить лучшего рисовальщика племени. Но увы... моя серая рожа, видно не вызвала в нем особой расположенности к откровениям.

   Выпустивший меня жрец попытался поймать мой взгляд, но я отвернулся, а он не стал давать распоряжений смотреть ему в глаза. Хорошо: и без того тошно до жути и так каждый раз. Что-то там, помнится, Виреск говорил о том, что есть еще один Смиалоэт среди агорийцев или даже два... А меня прикрепили к этому дикому, уж не говоря о том, что я вовсе не являюсь ненавистником прочих племен.

   На улице я вдохнул всей грудью, надеясь что потоком воздуха вынесет прочь все неприятное. И неторопливо, пешком, пошел прочь. Постепенно я ускорил шаг, перешел наверх, там ускорился до нормального темпа передвижения в кронах и вскоре уже преодолел не такую уж ныне серьезную преграду оград-горы. А еще чуть времени спустя, был уже у прозрачного внешнего озера. Я обходил его вокруг, когда заметил яркий круг овитеры. Немного подумав, я сорвал его и вскоре уже, чуть морщась, поглощал горьковатую мякоть. Ничего, главное преодолеть неприятный вкус и... голова слегка закружилась, изнутри в ней легонько ударила мутная волна, зеленые листья стали вдруг ярче и интересней. Словно наполнились каким-то сиянием, воздух стал плотней, а солнце перестало казаться плоским кругом и приобрел объем. За поедание овитеры Смиалоэта точно бы высекли. Если бы узнали жрецы. За поведение недостойное человека. Про наши обе вылазки с Гаем и Ником и еще.... Мысль расплылась, и выловить в падающих на сознание волнах какие-либо еще имена приятелей не удалось... Не важно. Главное - никто не узнал... Мы хорошо ушли от хоженых троп. Мы б и еще попытались. Хотя овитеру трудно унести - сорванной вскоре начинает плавиться, зараза, на солнце... Течет сквозь пальцы. Нужно быстро бежать, окуная ее попутно в прохладные ручьи. Дальше, дальше, откуда уже не будет слышно гортанного крика, злого смеха, воплей невероятного восторга. Но тут - как жребий, из нескольких попыток уйти со случайно найденной ею подальше будет и удачная. И, может даже не узнают... эти проводники Богов в обилии тряпья... Мы всего считанные годы как перестали искушать судьбу, тайком звать друг друга... найдя подобный плод. Единственно, что - никто не рискнет есть такой плод в одиночестве. Потом плохо, очень плохо, нужно, чтобы кто-то принес воды, а то и просто разбудил из провального сна, когда начинает останавливаться дыхание. Поэтому кто-то один даже не притрагивается к искушающей страстью горечи овитеры, а смотрит за остальными... Сомневаюсь, что мне... сейчас... кто-то... запретил бы... И... я... не один... караул... Небо мало-помалу превращалось в перевернутую чашу, и я ждал момента, когда вдруг вся красота и мощь этого мира обрушится на меня откуда-то сверху и принесет невероятный восторг, смесь злости от бывшего с восторгом от имеющегося и оставит боль, любая боль... Но вместо этого в центре силы, над животом появилось легкое давление, пошли волны вибраций и я вдруг осознал, что эта способность излечиваться сейчас лишит меня... Досадно, но что-то внутри меня одновременно хотело уберечь меня от этого сладкого отравления и уже почти гнало силу к голове. И я начал бороться, бороться с собой... И вскоре понял, что между мной и мной твердая ничья - небо не превратилось в бездонную чашу счастья, солнце не стало источником восторга, деревья и трава не превратились в прекраснейшее зрелище. Но все же что-то стало иначе, и я залез на самый высокий сук над водой и с него спиной сорвался в воду, стараясь не подгибать головы, оглушенный я восстанавливался еще не успев догрести до берега и снова забирался и снова падал... И это был полный восторг, и я чувствовал, что могу этого и не делать, могу восстановиться полностью от яда мякоти овитеры, но лучше было так... Я падал и восстанавливался, плыл, забирался, восстанавливался и падал... И не думал ни о чем, кроме того, что могу сейчас взять и мигом скинуть с себя этот дурман. Полный восторг!