Антон Орлов - Мир-ловушка

– Ну?.. – Щурясь, грузная Фаида с трудом вылезла из-за стола и подошла к доске с графиками возле двери.

Окрапос, один из параллельных миров – Одичалых Миров, как называли их издавна обитатели Панадара, – был сущим захолустьем. Маленькое тусклое солнце, пылевые бури на открытых всем ветрам равнинах, циклопические каменные развалины не то храмов, не то каких-то иных строений, населенные злобной, но малосильной нечистью. По берегам пресных водоемов расползлись скопления гигантских грибов; у их подножия, а то и прямо на их ножках гнездились грибы помельче. Племена аборигенов кочевали между этими оазисами, питаясь грибами и рыбой. Скучноватое место. Даже боги туда заглядывали редко.

Панадар импортировал из Окрапоса два вида растительных красителей (их получали из грибов) и золото, которое аборигены ценили невысоко, зато охотно меняли на железные инструменты и ткани.

Пестрая сумятица линий на графике указывала на то, что довольно большая партия красителей просочилась в Панадар в обход таможни. Вероятно, по этому же каналу идет и контрабандное золото, но его, в отличие от уникальных окрапосских красителей, просто так не отследишь.

Фаида остановилась рядом с Лаймо, уставилась на график и вздохнула. От нее пахло тяжелыми дорогими духами. Ее лицо, покрытое густым слоем золотой пудры, скрывающей морщинки, стало похоже на маску Разгневанной Юмансы. Она раздраженно засопела, но потом спохватилась: неэлегантно.

– Вот еще головная боль… Надо бы проверить, уточнить. Данные по импорту, Лаймо, поступают к нам прямо оттуда, из Окрапоса. Вдруг они забыли что-то включить, а? Знаешь, как бывает? Ладно, иди! Я сейчас еще раз все это перемалюю, и, если опять не сойдется, придется кого-нибудь туда командировать, чтоб на месте проверил… Иди, иди!

Она не поблагодарила его за предупреждение. С одной стороны, поблагодарить-то стоило: если б несоответствие первыми заметили вышестоящие лица, начальница Отдела получила бы нагоняй. С другой стороны, этот сопливый умник угробил ее планы на сегодняшний вечер. Фаида собиралась сделать макияж под женщину-вамп и пойти в кафе с одним интересным молодым человеком, который остро нуждался в ее протекции. Вместо этого придется до полуночи сидеть здесь, пересчитывать и перерисовывать графики. Недолюбливала Фаида этого мальчишку: вежливый, но необходительный.

Лаймо вышел в длинный серый коридор, стараниями приписанных к Департаменту рабов чистый, но все равно выглядевший неухоженным. Хлопали двери, шелестели шаги и голоса. По коридору текла толпа чиновников, чей рабочий день закончился, он тоже влился в эту толпу.

В Департамент Налогов и Сборов его пристроила мать, задействовав ради этого массу знакомых и родственников, обладающих каким-никаким влиянием. Лаймо вначале не хотел, потом сдался: получить работу в Верхнем Городе – это для мальчишки из Нижнего редкое везение! Мать мечтала, что он сделает карьеру, станет важным сановником и получит разрешение жить наверху, за периметром. И она тогда тоже поселится у него, не страшась больше никакой ночной нечисти.

Пока они по-прежнему жили внизу, в квартале Битых Кувшинов, и Лаймо мчался по великолепным улицам Верхнего Города почти бегом: мать нервничала, если он задерживался. Не замедляя шага, он вертел головой, разглядывая красивых шикарных женщин в открытых паланкинах, а те на него даже не смотрели. Лаймо был темноволосым черноглазым медолийцем, не красавцем, но и не уродом, довольно-таки щуплым, среднего роста. Внешность у него была откровенно мальчишеская, и лишь форменная туника чиновника указывала на то, что ее обладатель – взрослый гражданин.

Дойдя до стены периметра, он сбавил темп. На этом участке он всегда отдыхал. Вокруг развалин Храма Правосудия сновали рабы и вольнонаемные рабочие, прогуливались любопытные, среди которых было много туристов. Проходя мимо, Лаймо завистливо вздохнул: он бы тоже хотел путешествовать, а не сидеть с утра до вечера в Департаменте.

Какой-то старик, остановившийся возле чана с цементирующим раствором, сердито говорил, обращаясь к прорабу в заляпанной спецовке:

– Бывал я в Вантарии. Слыхали? Это мир, где правят Божественные Супруги. Других богов они туда к себе не пускают, всякими хитрыми заклятьями отгородились, и уж такой у них там порядок, такой порядок… Местный народ по десять раз в день молится, все набожные, на каждом углу храмы стоят, везде тишина. Благолепие! Сразу видно: блюдут они свое божеское достоинство. А наши хуже бешеных собак! Людей покусали, храм разнесли по камешкам… И это боги!..

Лаймо ощутил неловкость: мать приучила его, что богов, каковы бы ни были их поступки, надо уважать, и обычные для Верхнего Города богохульные речи вызывали у него оторопь. К такому он еще не успел привыкнуть.

Он вышел за периметр и начал спускаться, рассеянно гладя ладонью скользкий нагретый мрамор перил. По параллельной лестнице, подобно веренице муравьев, тащились рабы с корзинами за плечами. Внизу и впереди во всю ширь распростерся Нижний Город, а позади остался Верхний. Лаймо с оттенком досады подумал, что вовсе не хочет стать его постоянным жителем. Этого хочет мать. А сам он хочет… ну, трудно сказать, чего-нибудь поинтересней!

Ближайшая станция рельсовой дороги находилась в десяти минутах ходьбы от лестниц. Лаймо доехал до остановки Ирисы. У подножия эстакады цвело множество роскошных ирисов – поскольку они нравились Нэрренират, никто не смел их вытаптывать.

Квартал Битых Кувшинов встретил Лаймо неприветливо. Как всегда. Он уже подходил к дому, когда вывернувший из-за угла нетрезвый парень толкнул его плечом и сипло процедил:

– Придурок налоговый…

Лаймо ускорил шаги. Он не умел драться. Подумал, что мать, может, и права: лучше переселиться наверх, когда представится возможность. Правда, до этой возможности еще очень и очень далеко… Двухэтажный глинобитный домик, окруженный небольшим виноградником, ждал его, приоткрыв замаскированную зеленью калитку.

Развалины виллы походили на куски рассыпчатого белого пирога, забытые в траве. Их окружали заросли чайных роз и невысокая литая решетка. Было здесь два бассейна: один, заиленный, заросший тиной, – снаружи, перед фасадом; второй, пересохший, заваленный поломанной мебелью и глиняными черепками, – во внутреннем дворике. Некоторые из комнат вполне годились под жилье, однако бездомных бродяг не соблазняла мысль устроить тут притон: на вилле, а именно – во внешнем бассейне, водилась нечисть.

У виллы были хозяева, но они давно уже не вспоминали о своей недвижимости. Дешевле оставить все, как есть, чем нанимать магов для многоэтапного и дорогостоящего ритуала изгнания.