Виталий Зыков - Конклав Бессмертных. Проба сил

Паническое отступление общинников выглядело действительно странно. Ну не все же там слабаки и трусы. Да, у аборигенов есть шаманы, но натрави на них «обезьянок», и перед колдунами в полный рост встанет проблема спасения собственных шкур. Сразу о драке забудут, а уж с воинами справиться можно.

Захар поделился мыслями с Артёмом, на что тот выдвинул очень неприятное предположение. Мол, общинники бьются с по-настоящему сильными бойцами, а в тылу дикарей хозяйничают то ли трофейные команды, то ли каратели. Вот с ними группа и схлестнулась.

Похожие соображения волновали не только их.

— Что делать будем: по округе остальных ублюдков поищем или на помощь к Караганде двинем? — спросил Борис. Начали подтягиваться и остальные. Один Тони деловито обшаривал тела дикарей и останавливаться не собирался. На поясе уже висела дубинка с шипами, к груди прижимал сразу пять или шесть копий. Но и он навострил уши.

— Думаю, важнее помочь Общине, — подал голос Артём. Он присел на корточки рядом с убитым шаманом и с любопытством разглядывал его посох. — С мародёрами позже разобраться можно.

Где-то за домами в небо поднялся столб пламени. Криков или стрельбы не было слышно.

— Так-то оно так, да только справимся ли? Мы ж не как некоторые, молнии руками ловить не обучены, — Борис показал на левую руку Артёма. Рукав до локтя отсутствовал, кожу покрывал слой копоти. И ни одного ожога. Под взглядами товарищей Лазовский выпрямился, пару раз сжал кулак. Спрятав лицо под капюшоном, он выглядел совершенно невозмутимым, но Захар и остальные чуяли его запах. Сноходцу было очень больно, но… чёрт возьми, он ведь цел!

— Не думаю, что здесь есть чему завидовать, — уронил Лазовский, вновь склоняясь над посохом.

— Что-то вы, друзья, куда-то не туда пошли, — сказал Захар. — Мне не меньше вашего не хочется драться с туземцами. Да только есть ли у нас выход? Так что заканчиваем демагогию и выступаем… А ты, Артём, оставь в покое чёртову деревяшку. Кто знает, какие силы у неё внутри запрятаны и не взорвётся ли она к такой-то матери…

Разговор в очередной раз напомнил Захару о слабой организации людей Кардинала. Распределив обязанности между ближайшими сподвижниками, Хмурый самоустранился, предоставив им самим насаждать дисциплину среди подчинённых. И здесь начались серьёзные сложности. Они не в армии с её жёсткой иерархией, да и командовать приходится не совсем обычными людьми. Мутации сильно меняют характер Меченых и далеко не в лучшую сторону. Лидерами здесь, конечно, оставались Сноходцы… Вот, яркий пример в лице Артёма… Но и остальные демонстрировали склонность к независимости.

Кардинала поддерживала почти мистическая аура власти и силы, харизма жестокого, но удачливого вождя. У Захара ничего подобного не было. Он не Вадим и не Коля Ботаник, по силе стоит на одной ступеньке с Тони и Борисом и какими-то особенными воинскими талантами не отличается. Подчиняться равному всегда неприятно. Вряд ли оборотней устраивает подобная несправедливость. Если бы в группе не было Меченых, ни у кого и мысли бы не возникло обсуждения устраивать, но они были, и Захару оставалось терпеть. На рожон лезть, как Артём — доходили до Ненахова кое-какие слухи, — он пока не собирался, а другого выхода не видел.

…На разрушенный блокпост они натолкнулись у Колхозного сада. Почему он так называется, никто не имел ни малейшего понятия. Колхозов здесь никогда не было и быть не могло, но и откуда возник этот огромный сад с яблонями-дичками, никто внятно объяснить не мог. Просто пришло откуда-то название и со временем прижилось.

Примитивная коробка из бетонных блоков с парой амбразур и чем-то вроде башенки на крыше полностью перегородила улицу: справа добротный кирпичный забор, огораживающий сад, слева дома с заложенными кирпичом окнами. Если вырыть в огородах несколько ловчих ям, то крупное зверьё здесь, пожалуй, не пройдёт.

Но от укрепления остались одни закопчённые стены. Внутри обнаружились обгорелые останки трёх человек, а на обочине дороги трупы шестерых пигмеев. Самое странное, погибли дикари от огнестрельных ранений!

— Ничего не понимаю, — пробормотал Тони, брезгливо морщась. На тела сородичей лишний раз старались не смотреть. — Мы ж сами в них стреляли. Не берут их пули! В чём подвох?!

— Может, дело в шамане? — Захар покосился на Артёма, но Сноходец лишь пожал плечами.

— В смысле?

— Эти рванули так, без прикрытия колдунов. Уж не знаю, отличиться хотели или просто болваны по жизни… Но ребята их положили. Тогда сюда подтянули тяжёлую артиллерию из шаманов, на чём штурм и закончился, — Захар сплюнул в пыль. От запаха гари мутило.

— А мне вот интересно другое. Какого дьявола дикари вдруг напролом полезли? Вспомните, они ж, как топь перешли, по одной схеме работали. Сначала оттесняют наших, потом жгут дома, а тут вдруг как рванули. Несколько групп, шныряющие в тылу не в счёт, — сказал Борис, задумчиво.

— А ты сравни их деревеньки с городом, — усмехнулся Захар. — Они ж, как вылезли из болот, дома увидели, решили, что это вот наша деревня и есть. Жги вволю. А как дальше сунулись, так и растерялись. Деревня-то и не думает заканчиваться…

— Похоже на правду.

…Они снова побежали, но теперь им постоянно попадались следы присутствия туземцев. Поваленные заборы, выломанные двери. Дважды встречались ещё горящие дома. Всякий раз вокруг лежали тела пигмеев и даже воинов с татуированным скорпионом. Захар не сомневался, что они видят редкие очаги сопротивления дикарям. На телах аборигенов было много колотых и рубленых ран — кое-кто из общинников умел драться. Но с шаманами они тягаться не могли. Дома-крепости оборачивались огненными ловушками.

Страшная смерть.

Они ведь поначалу просто шли на выручку к соседям. Не принимая чужой беды близко к сердцу. Да, надо помочь соплеменникам, да, надо дать укорот дикарям… Всё разумно и правильно, но без души. Холодно и отстранённо. Как наёмники, которым всё равно с кем воевать, лишь бы деньги платили. Один холодный расчёт.

Но разгром на улицах Дикого пробил ледяной панцирь равнодушия. Безжалостность, с которой туземцы расправлялись с людьми, бесила. Звериные инстинкты оборотней требовали немедленно найти врага и уничтожить, разорвать на части, отомстить. То один, то другой Меченый, видя следы пребывания дикарей, начинал ругаться. Страшно и зло.

Война перестала быть чужой.

Захар сам ловил себя на мысли, что хочет убивать лесных гадёнышей, давить голыми руками. Чтобы впредь было не повадно лезть на землю людей. Эмоции были пугающе яркие, от чего мозг начинало заволакивать пеленой бешенства.