Гай Гэвриел Кей - Львы Аль-Рассана

Разве у него не было выбора?

Конечно, был, если бы он очень захотел его найти. Он мог покинуть мир власть имущих и его чудовищные деяния. Мог даже покинуть эту любимую, урезанную землю Аль-Рассана и ее надутых, мелких правителей. Мог отправиться прямо из Фезаны через горы в Фериерес или в любой из крупных городов Батиары. Там есть культурные, богатые государства, где поэта-ашарита с радостью приняли бы при дворе, как еще одно сверкающее украшение. Он мог до конца своих дней жить в роскоши среди самых цивилизованных джадитов.

Он мог бы даже уехать еще дальше на восток, доплыть на корабле до самой Сорийи, посетить каменные надгробья своих предков, которых никогда не видел; возможно, даже заново обрести веру у Скалы Ашара, пожить отшельником под звездами бога в пустыне, закончить жизнь вдали от Аль-Рассана.

Разумеется, у него был выбор.

Всему этому он предпочел месть. Замаскировался и вернулся в Картаду. Объявился принцу, а затем подкупил управляющего дворцом, чтобы тот включил его в свиту в качестве раба. Самая крупная одноразовая взятка за всю его жизнь. И он убил сегодня правителя при помощи яда фиджаны, пропитав им муслиновую ткань.

Значит, уже дважды. Дважды за пятнадцать лет он убил самого могущественного властелина на этой земле. Халифа и верховного правителя.

«Все меньше остается вероятности, — с грустью решил ибн Хайран, входя в дом, — что меня будут помнить благодаря моим стихам».

— Вас ждут, господин мой, — сообщил ему помощник управляющего у входа. Ибн Хайран сел на низкую скамью возле двери, и тот опустился на колени, чтобы помочь ему снять сапоги и надеть вместо них тапочки, украшенные самоцветами.

— Ты впустил в дом посетителя в мое отсутствие?

Этот человек теперь стал управляющим, приняв на себя груз новых обязанностей в страшное время. Он опустил глаза.

— Возможно, я совершил ошибку, мой господин. Но она так убеждала меня, что вы обязательно примете ее.

— Она?

Но он уже понял, кто это. Его на короткое мгновение снова охватило насмешливое удивление, которое затем сменилось другим чувством.

— Куда ты ее проводил?

— Она ждет вас на террасе. Надеюсь, я поступил правильно, господин мой?

Аммар встал, и управляющий тоже.

— Всегда веди женщину только туда. Прикажи приготовить ужин на двоих и подготовь комнату для гостей. Мы с тобой поговорим позже; нужно еще многое сделать. Я на время уеду из Картады, это приказ верховного правителя.

— Да, господин, — бесстрастно ответил управляющий. Аммар двинулся было во внутренние покои, потом остановился.

— Нового правителя. Прежний правитель умер, — прибавил он, — Сегодня утром.

— Увы, — произнес управляющий без каких-либо признаков удивления.

«Надежный человек», — решил ибн Хайран. Он бросил перчатки на мраморный столик и прошел по коридорам к широкой террасе, которую построил на западной стороне, где находились его собственные комнаты. Он всегда предпочитал закат восходу. Отсюда открывался вид на красные холмы и голубую излучину реки на юге. Картада оставалась невидимой, скрытой холмами.

Женщина, его гостья, стояла к нему спиной, любуясь пейзажем. Она стояла босиком на прохладных плитах.

— Архитектор не хотел строить ее для меня, — сказал он, подходя и останавливаясь у нее за спиной. — Открытые пространства устраивают внутри дома, твердил он мне.

Она взглянула на него. По дороге сюда она закрыла лицо, сейчас накидка была поднята. Ее черные, подведенные глаза секунду смотрели прямо на него, потом она отвернулась.

— Действительно чувствуешь себя открытой всем взорам — тихо произнесла она.

— Но посмотрите, где мы находимся, от кого мне прятаться здесь, вдали от города? — спросил я у архитектора и у самого себя.

— И что вы ответили самому себе? — поинтересовалась она, глядя на террасы, спускающиеся к реке, и на заходящее солнце. — А вашему архитектору? — она была необычайно хороша в профиль. Он помнил тот день, когда впервые увидел ее.

— Только не от этого, — ответил он, обводя рукой землю, простирающуюся перед ними. «Она умна, ему полезно помнить об этом». — Признаюсь, я удивлен, Забира. Я редко удивляюсь, но этого я не ожидал.

Первая дама при дворе правителя Альмалика, наложница, которая была матерью двух его младших сыновей, в сущности — правительница Картады в последние восемь лет снова оглянулась на него и улыбнулась, показав ровные, белые зубы.

— Правда? — спросила она. — В день, когда вы убили правителя и ваш собственный ученик отправил вас в ссылку, простой визит дамы вас тревожит? Не знаю, возможно, мне следует чувствовать себя польщенной.

Ее голос был прелестным, в нем таилась музыка. Он всегда был таким. Она разбивала сердца и исцеляла их, когда пела. От нее пахло миррой и розами. Ее глаза и ногти были тщательно накрашены. «Интересно, — подумал он, — как давно она здесь. Мне следовало спросить у управляющего».

— Нет ничего простого ни в даме, ни в этом визите, — пробормотал он. — Хотите чего-нибудь выпить?

Появился слуга с подносом, на котором стоял гранатовый сок и шербет в высоких бокалах. Он взял напитки и предложил ей бокал.

— Я не оскорблю вас, если также предложу чашу вина? К северу от нас разбит виноградник джадитов, и у меня с ними договор.

— Вы меня ничуть не оскорбите, — ответила Забира с чувством.

Аммар улыбнулся. Эта самая прославленная красавица Аль-Рассана, все еще молодая, хотя, возможно, после событий этого утра выглядела уже не так молодо. А ибн Хайран — всего лишь один из тысячи поэтов, которые прославляли ее все эти годы. Однако он был первым, этого не отнять. Он встретил ее вместе с Альмаликом. Присутствовал, когда это началось.

Женщина, которую увидали мыу Фонтанных Врат

В час, когда на город спускалась ночь,Точно вор, похитивший весь свет дневной,Ашара звездными жемчугамиВодопад волос своих наряжала.Как красоту их описать?Разве что имя ее назвать.

Святотатство, конечно, но Аль-Рассан после падения Халифата — и задолго до этого — был не самым набожным из ашаритских государств.

Ей было семнадцать лет в тот вечер, когда верховный правитель и господин ибн Хайран, его ближайший друг и советчик, возвращались верхом в Картаду после целого дня охоты в западных лесах и увидели девушку, набирающую воду из фонтана в последних лучах осеннего дня. Восемь лет тому назад.

— В самом деле, Аммар, чему тут удивляться? — спросила теперь та самая женщина, бесконечно умудренная опытом, рассматривая его поверх края бокала. Ибн Хайран сделал знак слуге, и тот удалился за вином. — Как вы думаете, что меня может теперь ждать в Картаде?