Александр Турбин - Метаморфозы: танцор

Глава 13. День восемьдесят восьмой. Неделя воспоминаний

Жестокий ветер, рвущий чужие жизни, не может рождаться в озере собственной боли

Вот идет человек, или бежит собака, или надвигается на тебя грозный воин-Рорка. И человек как человек, и собака как собака — обычные. Брюнеты, блондины, пегие, рыжие. Про Рорка не говорю, эти уроды обычными не бывают. Но потом случается нечто, мир передергивается рябью и расцветает нитями таинственной паутины. И простой человек неожиданно превращается в пульсирующий клубок огненных нитей. И собака. А Рорка, так вообще, становятся похожими на живой факел.

Этот миг меняет не только людей и нелюдей — этот миг меняет меня самого. Потому что в такой момент на мир из моих глаз начинает смотреть бог. И пусть смотрит он так, краем глаза, и подслеповат малость, и не Бог, а так, божок мелкий да никудышный, но именно он забирает жизни моими руками.

Так быть не должно. Я — не бог, и мне не стыдно за это. Никогда не хотел им быть, не хочу, и не прогнусь под его властью. Я буду входить в такое состояние только по своей воле, выходить по собственному желанию, а лишать жизни не через пелену боли, а с холодным расчетом.

На следующее утро я, перекусив на скорую руку, ушел в одиночестве к стене. Туда, где на месте прорыва Рорка в город, стояли наиболее пострадавшие от огня и жестокой схватки строения. Там никто не помешает познакомиться с собой и с маленьким богом, приютившемся во мне. Потому что давно пора знакомиться, и сейчас это — главное.

Небольшой, сильно пострадавший от пожара дом вполне подходил под мои требования: в нем меня никто не будет искать. И бежать на подозрительный шум тоже некому. Я сознательно не стал мучить искалеченную руку — Фока ушел к Свету, захватив с собой свои знания. Пусть по меркам моей прошлой жизни знания у него были так себе, пшик, но у нас не осталось и таких. Никаких не осталось. Мне худо-бедно делали перевязку, промывали и прикладывали к ладони какие-то примочки, но помогало это мало. Рука заживала слишком медленно, чтобы можно было рисковать бесконечно. Не дай бог начнется воспаление, его будет нечем и некому лечить. Нужно было учиться без боли входить в состояние, превращающее меня из обычного человека в идеальное орудие убийства, неожиданное и бесшумное, невидимое и безжалостное,

Все время до полудня я потратил на медитации, аутотренинг и прочую ересь, не принесшую мне ничего, кроме голода, скуки и разочарования. Нет, так проблему было не решить. Следующие несколько часов я последовательно пробовал с помощью воспоминаний вызывать ярость, гнев, желание отомстить, чувство утраты, вины, надежды — тщетно. На меня все также равнодушно смотрели холодные стены, выбитые окна и наполовину обрушенный черный потолок. Я представлял себя в бою, благо таких впечатлений уже накопилось, я бил врагов, я уворачивался от врагов, я убегал от них — без толку.

Я долго и бесполезно пробовал многое, и единственное, чего я сознательно избегал, это памяти о перенесенной боли. Но если ничего не помогает, то приходится пробовать что-то еще. Поэтому я стал погружать себя в воспоминания, и память услужливо подбрасывала яркие картины: руку Валлора, меч Варина и срываемые бинты — предвестники боли, выворачивающей сознание. И мир знакомо подернулся рябью, чуть-чуть, самую малость, но знающему — достаточно. Все-таки я неправильный маг. Не могут маги каждый раз для заклинаний вспоминать свои самые жуткие переломы и перенесенные пытки. Должен быть иной способ. Но посчитав, что воспоминания о боли в любом случае лучше, чем она сама, решил перейти к следующей стадии.

Я успокоился, расслабился, дождался, чтобы синие сполохи вновь укрылись в каменные стены, а потом попытался вызвать их вновь. Память работала, как заезженная лошадь, мозг скрипел, в стылом помещении меня бросало в жар, а сердце билось в каком-то сумасшедшем ритме — я вновь и вновь падал в мир красочных пятен, бенефис безумного художника. Долго, слишком долго и абсолютно ненадежно — малейшая потеря концентрации сбивала с ритма. Нащупав путь, я так и не продвинулся по нему ни на шаг. Ничего, это задача на будущее.

Окончательно вымотавшись от такого простого упражнения, повторенного бессчетное количество раз, шатаясь, вышел обратно на улицу. Была ночь. Что ж, день прошел весело и разнообразно — без обеда, ужина, отдыха и общения. Первый из череды таких же муторных дней. Он принес мне маленькую надежду и ценный опыт — в следующий раз я стал брать с собой мешок с едой…

Из донесения Мыша Марворика, лучника гарнизона Валенхарра.

Сэр, я не виноват. Правда-правда. Я сейчас расскажу, как все было. Вы же сами просили понаблюдать за сержантом, ну этим, советником Мором, чтоб кабы чего не вышло. Я ж думал, чтобы он кого не прибил, ну, или чтоб его, значит, никто не укокошил. Я ж не знал, что он сам себя в могилу загонять соберется. Нет, ну как я мог это знать? Нормальный человек бы… Он ненормальный? Ну, так сразу бы и сказали. А можно, я остальным расскажу? Есть не отвлекаться.

Сэр, вот с самого утра и пошло все не так. Пришел Мор к штабу, позвал охотников местных и поручение им дал, я глупее в жизни не слышал. Мышей, крыс, зайцев да прочих зверюк по округе собрать и к обеду ему живыми притарабанить. Правду говорю, мышей да крыс — сам удивился. Ну, охотничкам-то что? Хочет советник Ваш живых мышей схарчить на обед, ну так его дело — проще согласиться, чем потом завалы на улицах разбирать. Мышь всяко легшее поймать, чем камни ворочать. Да и как иначе-то, сэр? Он же магик, скажет — люди вприпрыжку побегут. Лучше пузо надорвать, чем без пуза остаться. Не, людям такого счастья не надо. Да и не сложно это — живности расплодилось вокруг, народец-то сбежал давно, некому бить.

Дальше ничего до обеда интересного не было. Ходил куда-то, смотрел чего-то, шатался по городу, короче. Я? Нет, не я шатался — Мор. Простите, советник Мор шатался, а я за ним тихохонько, незаметненько так. Ну, как Вы сказали, чтоб мало ли чего не вышло.

К обеду притарабанили ему мышей, крыс, утку хромую, двух зайцев из силков достали, живых еще, собак бродячих больше всего. Ну конечно, хозяев-то схоронили, теперь кому эти псины нужны? Не отвлекаться? А как не отвлекаться, когда Мор при виде собак так руками размахался, что половина наших псиноловов штаны обделала. Да, натурально обделала, потом к ручью ходили отстирывать. Страшно же, он-то рукой махнет, да успокоится, а их кто со стены потом отшкрябает? Отпустили собак, короче. А остальных зверюк в выбранную им хибару затащили. Нет, тащили не все, только те, у кого штаны в порядке. И я подсобил чутка. Есть переходить к главному.