Диана Удовиченко - Изгнанники

Один из солдат зашел мне за спину и завязал глаза черной повязкой.

Ого! Вот это предосторожности! На меня не только понавесили побрякушек, лишающих сил, отрезающих связь с источниками всех видов, да еще и глаза завязали, чтобы я не мог сконцентрироваться на каком-либо объекте, что обязательно для большинства заклятий.

Меня под руки повели к выходу. Немного поблуждав, мы оказались на улице. Погодка, надо отметить, стояла отличная – я ощутил на коже прикосновение теплых лучей Атика. Волосы шевелил нежный ветерок.

– Помогите ему, – раздался рядом со мной голос тюремщика.

Меня подвели к карете, открыли дверцу и аккуратно запихнули внутрь. Следом залезли стражники и тюремщик. Как я понял, что меня тащат именно к карете? Элементарно – благодаря острому слуху я прекрасно различал все оттенки звуков: как переминаются с ноги на ногу и тихонько фыркают лошади, да и дверца немного скрипит.

Ехали мы довольно долго, наверное, около часа. Видимо, тюрьма находилась на окраине или вообще за чертой города, тогда как здание суда было в центре. По пути никто не проронил ни слова. Только когда экипаж остановился, тюремщик тихо сказал:

– Приехали.

Конвоиры помогли мне выбраться и повели вперед. Стражники оказались настолько милы, что даже сообщили мне о ступеньках, которые вели к зданию суда. Я услышал звук отворяющейся двери, и мы вошли. Внутри наш путь продолжался по прямой. Зал, еще один и еще – то, что мы переходили из одного помещения в другое, было понятно из-за легкого шелеста открывавшихся дверей. Вокруг туда-сюда сновали люди (ну, может, и нелюди тоже). Отовсюду слышались споры, ругательства, кто-то кому-то что-то приказывал, – в общем, работа у всех кипела. Наконец мы остановились, и с моих глаз сняли повязку. Я находился в комнате для ожиданий.

Передо мной стояли два человека. Маги. Люди были одеты в синие мантии, что означало службу в страже города. Конвоиры молча развернулись и покинули комнату.

– Следуйте за нами, – обратился ко мне один из чародеев.

Он распахнул двери, и мы вошли в зал судебных заседаний. Помещение поражало своими размерами. В таком запросто можно банкеты устраивать. Впереди тянулись ряды скамей, на которых сидели люди. Здесь были преподаватели и студенты академии – много знакомых лиц, хотя и неизвестные мне тоже присутствовали. Подведя меня к трибуне, похожей скорее на загончик, маги встали по бокам. Передо мной возвышался огромный стол для судей, которых в зале, кстати говоря, еще не наблюдалось. По правую сторону от судейского стола имелась трибуна для свидетелей. Сейчас рядом с нею стоял высокий худой человек с длинными гвардейскими усами, в такой же синей мантии, как и стражники, только у него на груди красовалась нашивка в виде топора и плахи. Символ Ирриды – богини правосудия и по совместительству возмездия. Этот человек будет моим обвинителем. А где же моя защита? И вообще, зачем весь этот балаган? Ведь против меня ничего нет толком, не могли же они назначить суд без следствия?!

Усатый вдруг оживился и прокричал:

– Всем встать!

Толпа позади меня повиновалась, а мне даже и напрягаться не пришлось, потому что сидеть в принципе было негде.

В зал вошли судьи. Девять человек, среди которых я, к своему изумлению, увидел ректора академии. Жюри уселось за стол, и ректор произнес:

– Судебное заседание объявляется открытым. – Его голос прозвучал неожиданно громко.

– Рассматривается дело об убийстве профессора Алишера Ибн Хаади! – начал обвинитель. – Преступление было совершено в промежуток от восьми до восьми тридцати вечера подсудимым Лэйариелом Вэй’иллоским. По нашей версии обвиняемый затаил злобу на преподавателя за то, что тот якобы предвзято к нему относился. Прокравшись вечером в аудиторию, Вэй’иллоский вонзил нож в спину профессора, который уснул за столом после напряженного рабочего дня. На месте преступления Лэйариела застал один из наших свидетелей.

Что за глупости?! Какая злоба? Кто вообще позволил этому идиоту выступать за обвинение?

– Ваша честь, разрешите обвинению вызвать вышеупомянутого свидетеля, – продолжил усатый.

Ректор слегка кивнул. К трибуне подошел уже знакомый мне студент.

– Расскажите, пожалуйста, обо всем, что вы видели в день убийства, – обратился к нему обвинитель.

– Значит, задержался я на дополнительных занятиях до вечера, – начал парень, заметно нервничая. – И собрался наконец домой. Я случайно оказался в коридоре, где находится кафедра алхимии. Проходя мимо аудитории профессора Алишера, услышал какие-то подозрительные звуки. От природы я человек очень любопытный, потому решил заглянуть. И там я увидел, как этот эльф, – парень ткнул рукой в мою сторону, – вытаскивал из спины профессора нож! – Последнюю фразу студент буквально прокричал.

– Успокойтесь, пожалуйста, и продолжайте, – ровно сказал обвинитель.

Что за бред?! Как он такое мог видеть, когда нож так и остался в теле Алишера! Ну по крайней мере, до того момента, как меня оглушили, он оставался там. И что значит: «случайно оказался в коридоре»? Парень лгал. Зачем? Мы даже не были знакомы, значит, никаких личных счетов у него ко мне не имелось. Подкуплен? На него кто-то надавил?

Студент сделал глубокий вдох и продолжил:

– Он заметил меня и попытался напасть. Я хотел достать его Воздушной стеной, но эльф был слишком ловок: от заклятия увернулся, а нож выронил. Затем появился… – он испуганно запнулся, – Протерий. Он приказал мне бежать к ректору, что я и сделал. Больше я ничего не видел.

– Милорд ректор, этот студент посещал вас в тот день примерно после восьми тридцати вечера? – обратился обвинитель к главе академии.

Чародей лишь кивнул в ответ.

– Вы можете быть свободны. У обвинения больше нет к вам вопросов, – сказал усатый.

Бедняга, чувствовавший себя неловко, быстро удалился.

Обвинение, обвинение… А где же моя защита?

Дальше все происходило, как в театре безумцев, поставивших спектакль только для одного зрителя. Действие казалось абсолютно нереальным, наигранным, но, надо заметить, хорошо отрепетированным. Свидетели сменялись с такой же скоростью, как сменяются актеры-статисты в постановках. Я не считал, сколько их было. Но все они в один голос утверждали, что я находился в плохих отношениях с профессором Алишером. Один рассказывал, что видел, как я с ним ругался, другой говорил, будто слышал от меня, что я хочу отомстить преподавателю. Верхом оригинальности стало повествование одного студента, который, по его словам, наблюдал за мной, когда я покупал в оружейной лавке тот самый нож.

Смущало еще одно обстоятельство. Почему после первого свидетеля не выступил Протерий, чтобы подтвердить его слова? Да и в зале суда дядьку я не увидел.