Светлана Зорина - Глаза тьмы

Эрлин расстегнул ворот рубашки, и Гинта увидела на его груди кулон — продолговатый камешек с голубым пятном. Камешек-глаз.

— Ты его носишь?

— Конечно. Ты же сказала, что это мой амулет, а я в последнее время верю сантарийским колдунам. Я надеваю его, когда выхожу в плавание. И на турниры. У меня такое чувство, что этот камень действительно мой. Я как будто уже носил его. Странно.

— Что тут странного? Ты же знаешь, что это не первая твоя жизнь на земле. Я же говорила, где я его нашла. Наварное, ты тоже когда-то был в этом месте.

— Наверное, — нахмурился Эрлин. — Ладно, я спущусь на пристань. Надо отдать кое-какие распоряжения.

"Не хочет вспоминать, — с грустью подумала Гинта. — Не хочет и всё. Боится. Но он должен сам…"

— Ещё один вопрос, Эрлин.

— Да…

— Точнее, просьба. Можно мне посетить Белый замок?

— Зачем тебе это, Гинта? Думаешь, с ними приятно общаться? Это же праздные люди, которые давно уже всем пресытились. Они бесятся от скуки и такое вытворяют… Я не хочу, чтобы ты их видела. Ты моя гостья и ещё очень юна. При всём твоём могуществе, Гинта… Послушай, неужели тебе скучно у меня во дворце? Мои нынешние абельмины далеко не праведники и, кстати, многие из них тебе не нравятся, а уж на бывших-то тебе точно лучше не смотреть.

— А тебе… Неужели тебе не хочется с кем-нибудь из них поговорить?

— Нисколько. Мне хватает друзей и подружек. Если честно, они меня даже утомляют. А эти… Я встречался с ними, но никого из них не вспомнил. Не могу же я помнить всё и всех. Так и с ума можно сойти. Мне достаточно знать, что у моих бывших всё есть и что они довольны жизнью.

— И все-таки я не пойму… Вроде бы, ничего особенного. Живут там бывшие абельмины… А стоит заговорить об этом замке, на тебя смотрят так, будто ты сказал что-то неприличное.

— Но я же тебе объяснил…

— Эрлин, я несколько раз бывала там поблизости. И потом, я же могу сделать анхакар… В общем, я заметила одну странную вещь.

— И какую же? — теперь Эрлин говорил тоном терпеливой снисходительности. Так взрослые разговаривают с назойливыми детьми, когда понимают, что от их вопросов всё равно не избавиться.

— Я видела там много беременных.

— Ну и что? Некоторые из них действительно рожают.

— Но я ни разу не видела там детей.

— Очень им нужно возиться с детьми! Они отдают их в бездетные семьи куда-нибудь в Средний или Нижний город.

— Так ведь можно вообще не рожать. Зачем создавать себе лишние проблемы? Насколько я знаю, у здешних женщин достаточно средств, чтобы предотвратить беременность.

— Не знаю, Гинта, Наверное, зачем-то им это нужно. Там столько извращенцев… Даже говорить о них не хочется. Лучше не будем.

— Эрлин, а как ты решаешь, кого из нынешних абельмин и абельминов оставить на второй срок? На следующий цикл, я имею в виду.

— Прежде всего, это зависит от количества новых претендентов…

— А я думала, от твоих личных привязанностей.

— К сожалению, от этого и так слишком многое зависит.

Эрлин умолк и задумался.

— Тебя вот я с удовольствием оставлю на второй срок, — неожиданно заявил он.

— Эрлин, я не нуждаюсь в чьих бы то ни было милостях. Не забывай, я тоже правитель. И нахожусь здесь на других условиях, чем все остальные абельмины. У меня есть обязанности перед моими подданными, и я должна буду к ним вернуться.

— А тебе хочется?

— Какая разница? Желания, как и личные привязанности, не должны иметь решающего значения для того, кто облечён властью.

Вечером, после ужина, они болтали о разных пустяках и много смеялись Даже слишком много. Обоим одинаково не хотелось признавать, что их отношения дали трещину.

Через два дня приехали Самбар, Харид и Мандис с небольшим отрядом дружинников из Ингатама. Гинта даже радовалась, что обустройство новой лечебницы отнимает столько времени в сил. Это позволяло ей избегать частых встреч с Эрлином, не давая ему повода для обид. Впрочем, он сейчас тоже был очень занят. Они с Амнитой заканчивали модель своего дайверлина. Модель обычного дайвера, который по их расчётам мог бы летать на высоте три тысячи каптов, была уже готова. Эрлин уверял, что сумеет построить его за полгода. Юный бог и его наставница целыми днями пропадали то в мастерской, то на Агерланде. Так назывался полуостров в озере Агер. Это огромное озеро соединяло Внешнее кольцо Эриндорна с Большим кольцом, разделявшим Средний город и Нижний, и простиралось далеко за пределы Валлондорна. Эрлин однажды катал Гинту по озеру Агер на своём прогулочном паруснике, и ей было немного не по себе. Она ещё никогда не видела такого большого водоёма. Сейчас Агерланд был местом, где Амнита и Эрлин испытывали небольшие модели. А последние два-три тигма туда подвозили материалы для постройки настоящего дайвера. Во дворце на это смотрели как на очередную забаву юного бога. И только двоих — Канамбера и Диннара — всё это не на шутку раздражало. Гинта знала, почему. Канамбер, который когда-то был неудачливым соперником Амниты, явно опасался, что она его снова обойдёт. В конце концов, насчёт её способностей он не заблуждался.

А Диннар… Он сейчас украшал статуями лужайку в южной части дворцового сада. Не желая ему мешать, Гинта наблюдала за его работой издали, делая зрительный анхакар. Она помнила, как однажды Эрлин и Амнита, оживлённо беседуя, прошли по аллее, которую отделяли от лужайки редкие тиговые кусты. Эти двое были так увлечены разговором, что не заметили Диннара. Он же долго и пристально смотрел им вслед. Он держал кусок зиннурита, камня, известного своей прочностью, и Гинте стало немного страшно, когда она увидела, как этот камень сломался и раскрошился в руке Диннара, словно хрустящий хлебец, какие здесь обычно подавали на завтрак.

— Дело ведь не в том, что она так часто общается с Эрлином, — сказала Гинта ваятелю, встретив его на следующей день в одном из уединённых уголков сада. — Дело в том, что ты не знаешь, как себя с ней вести.

— Может, ты мне подскажешь, — усмехнулся Диннар. — О твоей мудрости в Сантаре складывают песни.

— Народ всегда нуждался в героях, всегда создавал их и складывал о них песни. Даже если бы я действительно была мудрецом, я и тогда не смогла бы подсказать тебе то, что тебе должно подсказать твое сердце.

— В пустыне меня называли Аль-Марран и говорили, что у меня вместо сердца камень…

— С сердцем у тебя всё в порядке. Только вот не разбилось бы оно о ту каменную броню, которую ты никак не можешь с себя скинуть. Вернее, не хочешь. Дело твоё, но Эрлин тут ни при чём.

— Не бойся за своего красавчика. Я его не трону.