Кирилл Алейников - Хрон

— О каких древних силах вы говорите?

— Со временем ты узнаешь это, лучезарная Артемида.

Пифия подошла к Аресу и коснулась его щеки иссохшими холодными пальцами. Тут же убрала руку, одернула, будто от огня.

— Ты весь омыт в крови, воин. Ты велик, ибо велико зло, какое принес ты вместе с собою.

Арес нахмурился. Он ничего о себе не помнил, в том числе и того зла, что успел натворить. А потому не собирался пока что брать на себя ответственность за поступки в прошлом. Незнание не освобождает от ответственности, но все же…

— Ты грозен и беспощаден, но таков ты был раньше, — продолжала пифия. — Подойди и вдохни священные пары, чтобы я могла сказать тебе, кто ты.

Арес нерешительно сделал шаг, другой. Он нагнулся над колодцем и вдохнул зеленый туман. Никакого запаха, никакого вкуса. Лишь приятное головокружение, легкость во всем теле и будто ватные ноги. Арес развернулся, чтобы улыбнуться девушкам, но тут же тело отказалось слушаться. Он повалился подле колодца.

А пифия окрепшим, нашедшим где-то дополнительные силы голосом начала передавать видение. Она подняла руки вверх, держа ладони раскрытыми.

— Я вижу сражение. Сотни воинов, тысячи воинов. Сражение велико, хотя никому не ясна его цель. Я слышу крики, лязг доспехов, звон мечей. Я слышу лошадиное ржание и трубы, призывающие в бой. Земля уже орошена кровью, пролившейся сегодня. Но сражение продолжается. Новые силы выставляют противники один против другого. Новые мужчины и женщины вступают в битву, новая кровь льется. Рекой льется она, ее запах повсюду. Руки и лица воинов в этой крови, на больших щитах ее пятна, по мечам стекает она. Сандалии утопают в лужах, как в болоте.

Вижу великого бога! Да, это он, сын Зевса, грозный воин, не знающий поражений. Лишь Афине-Палладе дано право побеждать его в битвах. Но нет ее сейчас здесь, отсутствует она. И он, сын Зевса, опьянен пролившейся кровью. Он носится по полю битвы на черном коне, его черные доспехи в крови и ошметках человеческой плоти. Его мечи, два длинных и опасных меча, никогда не тупятся. Он рубит ими направо и налево. Он не разбирает, кого разит: воины обеих сражающихся сторон падают, убитые им.

Рядом сеют Страх и Ужас его верные соратники…

Его стихия — это битва. Он всегда там, где гремят сражения. Он живет сражениями, ведь они — смысл его жизни. За кровожадность не любит его отец-громовержец, не благодарят его люди, не приносят ему жертвы. Но он сам собирает дань, сам приносит жертвы во имя свое, сам посылает людей на заклание. Давно отказались боги от человеческих жертвоприношений, но только не он. Каждый бой приносит ему радость, каждая смерть отражается в его безумных глазах.

Страшитесь, о смертные! Нет равных ему! Восседает он на огромном черном коне и смеется так громко, что глохнут ближайшие воины. Мечи разрубают головы надвое, отсекают руки и ноги, пронзают сердца и животы. Даже спрыгнув с коня, выше на целую голову он любого воина на поле боя. Не нужен ему щит, не хочет он занимать одну руку щитом. Желает кровавый бог как можно большего числа смертей, потому у него два меча. Вертится смерчем он в толпе дерущихся, брызжет вокруг него кровь фонтанами…

Грозен он! Нет подобного ему! Берегитесь, люди!..

ГЛАВА 21

Химера громоподобно затрубила двумя своими головами, а третья, не теряя времени, бросилась в атаку. Археологи успели увернуться, отпрыгнули подальше под защиту деревьев, но тут же поняли: деревья никакой защиты не дадут. Струя жидкого пламени, как из огнемета, прошлась по зарослям и подожгла деревья. Сама Химера пока не торопилась выбираться на берег, если вообще могла это делать.

Без щитов (они остались прикрепленными к седлам вместе с конями в туннеле под Фермодонтом), только лишь с мечами, друзья стали бегать по доступному им пространству, спасаясь от струй пламени. В любую секунду они рисковали сгореть заживо, запечься в своих доспехах. Огонь не давал возможности подойти к Химере и нанести удар. К тому же она все еще была в воде, в недосягаемости для ответного со стороны людей хода.

Спрятавшись в неглубокую нишу, друзья затихли. Треск от горящих деревьев и удушливая гарь заполнили пещеру, грозя новой опасностью: отравлением угарным газом. Но чудовище перестало метать жидкое пламя. Издавая звуки, ни с чем не сравнимые, но холодящие кровь, Химера выбралась на берег. Ее длинное змеиное тело изгибалось, блестело от воды. Чешуйки при движении чудовища слабо поскрипывали.

Фыркая уродливыми головами, каждая из которых никак не меньше автомобиля «Ока», Химера ползла прямо на горящую растительность. Ее глаза со змеиными, узкими, холодными зрачками не двигались. Струи воды с тела Химеры текли на подпаленную траву, отчего та зашипела. Сама Химера ползла в облаке тумана и дыма, не опасаясь отравиться угарным газом или обжечься.

Николай понимал: надо что-то делать. Но что? Толстая, покрытая чешуей шея каждой головы чудовища вряд ли поддастся короткому гладиусу. Если попытаться всадить острие меча непосредственно ей в тело, в то место, где начинаются все три шеи, есть вероятность задеть важные кровеносные сосуды. Вот только как успеть проделать сие, не попав под пламя или на зубы?

Александр, думая примерно то же самое, решился. Хлопнув друга по спине, он коротко приказал:

— Коли в основания шей!

И выскочил из спасительной ниши.

Химера увидела подбегающего человека, опять затрубила грозным ревом и напала сразу двумя головами. Пока одна голова лила огненную струю, вторая стремительно неслась вперед, разинув зубастую пасть. Раздвоенный язык копьем смотрел прямо в грудь Александра.

Николай выскочил из ниши следом за другом. К счастью, в задымленной пещере Химера не смогла его заметить, что дало несколько лишних секунд для атаки. Николай затормозил в песке подле извивающегося, омерзительного тела чудовища. Размахнувшись как следует, он что есть сил нанес колющий удар прямо туда, где начиналась правая шея Химеры. На удивление легко гладиус вошел в плоть по самую рукоятку.

Александр кувырком избежал встречи с огнем. Затем еще один кульбит спас его от захлопнувшейся в невероятной близости пасти чудовища. Развернувшись, археолог рубанул Химеру по голове, вовремя заметил атаку другой головы и изящно вонзил гладиус точно ей в глаз.

Химера заверещала. От ее визга задрожали стены пещеры, вода озера покрылась мелкими морщинками. Николай вытащил меч из змеиного тела до половины, потом нагнулся, перенося весь свой вес в сторону, и разрезал плоть под основанием правой шеи. По хлынувшему потоку черной крови он понял, что добился желаемого: перебил одну из главных артерий.