Андрэ Нортон - Ветер в Камне

— Но дети, — пробормотала она, дико озираясь, словно могла силой воли призвать к себе пропавшего малыша, — должны ли они, будут ли они тоже…

Ответ был далёк от того, который ждала несчастная женщина. Ещё больше удивило всех то, из чьих уст он прозвучал.

— Спи, — сказала Анта, мать, разрыдавшаяся первой. Голос её стал почти повелевающим, когда она сама осознала мудрость своих слов. — Повторяю же, спи! Все в наших снах, в них кроется помощь — и для нас, и для наших детей. Пришла пора использовать остатки дара, ведь одно из заклинаний колдуна обратилось против него самого! Разве мы не видели этого собственными глазами, разве не почувствовали утраченной магии? Она не причинила нам вреда! Колдун годами высасывал из нас волю — и всё же недостаточно силён, чтобы осуществить свои планы! Да и лес, — Анта откинула с заплаканного лица мокрые волосы и еле заметно улыбнулась, — не пытался убить нас. Ивлин, ты стоял ближе всех, когда хозяин и его свора вернулись. Не заметил, все ли твари были живы-здоровы? В толпе пробежал шепоток возбуждения.

— С ними не было гобба-надзирателя, — припомнил Ивлин.

— Их стрекот не разобрать, но демоны были злы, а что их разозлит сильнее, чем ускользнувшая из лап добыча? Детей послали на самую опушку леса, никто из нас не отваживался подходить так близко со времён той, — он прикусил губу, остальные слова дались ему с трудом, — той безумной ночи, запятнавшей нас братоубийством.

— Нумор, ты сказал, Ветра здесь больше не осталось. Он не появлялся с тех пор, как мы подняли руку на сородичей, но значит ли это, что его больше нет нигде? Что говорят легенды: откуда он приходил раньше? Из леса! Если наши дети добрались до Зелёного царства, надеюсь, они встретили там силу, которая их защитит. По крайней мере, они вырвались из плена!

— Точно. — Ивлин подобно Дестину распрямил плечи, словно вспомнив, что он мужчина. — Анта права. Слушайте все, я тоже видел сон. Разрозненные видения можно собрать воедино, если делиться ими друг с другом. Вспомните, какие лоскутные одеяла шьют наши женщины. Ни один обрывок ткани сам по себе не нужен, а вместе они красивы и приносят пользу. Не сомневаюсь, все вы помните, пусть и смутно, древний сон-призыв… Так давайте распахнём наш разум и позовём! Повелитель считает, что выпил нас до капли, кроме того, он занят восстановлением утраченной магии. Да и шар, через который он следил за нами, вместе с жезлом, метавшим молнии тьмы, пропали — пусть и на время. Согласившись с его словами, люди сели поближе в кружок. Стирмирцы засыпали, прижавшись друг к другу, и мысленно тянулись к пропавшим детям; некоторые женщины даже сложили руки, будто обнимали своих малышей. Собирая одеяло из клочков сна, люди чувствовали себя большой семьёй, укрывшейся лоскутным покровом, им было уютно и тепло, несмотря на окружающий холод.

Полная луна освещала Камень, мягкое сияние преломлялось в таком количестве радужных искр, сколько Фалисе ещё не доводилось видеть.

Так, значит, она принадлежала Камню, ведь Ханса нашла её именно здесь… Ханса, кормилица, выхватила её из рук смерти и приняла в свои любящие объятия. Таким образом Ханса подарила ей жизнь, разве это не делает её матерью? И всё же тонкие кости, над которыми Фалиса совершила погребальный обряд, принадлежали её родной матери.

Девушка печально подошла к скрытому от посторонних глаз месту. Какой она была, даровавшая ей жизнь? И почему — подсказал вопрос Ветер, — почему тот мужчина, слуга Эразма, так похож на Фалису? Они из одного рода? Может быть, сегодня в лачугах лесного люда спят и другие дети, родные ей по крови…

Её призвали, чтобы заглянуть в Камень. Это она знала точно, как будто приказ Ветра облёкся в слова. Вновь подошла она к Камню и обняла его руками, будто желая дотянуться до образов, приходящих из иных миров и времён.

Отверстие в центре Камня было открыто, и девушка взглянула внутрь. Она приготовилась увидеть вереницу картин, навеянных Камнем, ведь у неё никогда не было власти самой выбирать образы. Или… или была? Решив попытаться, Фалиса сосредоточилась на лице того юноши, о котором так много думала и которого никак не могла забыть.

Она увидела именно то лицо, какое хотела, и ощутила неимоверную радость. Из молодого человека, казалось, выпили всю энергию, несколько отвратительных уродов под руки волокли его вниз по каменным ступеням. Первое чудовище держало в лапах нечто, излучавшее свет, тусклый, но достаточный, чтобы не упасть на лестнице. Впереди зияла тьма, куда чудовища и швырнули пленника. Невзирая на темноту, силою Камня Фалиса разглядела, что тот не один. У стены сидела девушка, прикованная цепью. Она явно принадлежала к той же расе, что и юноша, и дочь леса, правда, была очень худа, и волосы свисали грязными нечёсаными прядями. Хотя её поза выдавала волнение, девушка не горбилась, подобно рабам. Более того, из её глаз будто струились мягкие лучи Света, да и вообще было очевидно, что девушка обладает магией.

Наконец проклятия, которыми осыпал Фогара после исчезновения насмешливого беса Эразм, стихли. Уверенный, что хозяин ещё не закончил пытки, юноша лежал, скованный чарами, во мраке темницы. Темницы? Какую-то девушку, тоже пленницу, несколько дней назад бросили в подземелье…

Что-то звякнуло. Фогар с трудом повернул голову. Любое движение натягивало волшебные путы — теперь он мог двигаться только так, как захочет колдун. Однако крошечный уголок воли все ещё повиновался. Эразм контролирует моё тело, но ему не подчинить мой разум!

В углу, где звякнула цепь, послышалось отчётливое шуршание. В полутьме юноша видел лишь два сияющих глаза. Глаза пугали, но они явно не принадлежали ни животному, ни существам, рождённым Тьмой. Впрочем, в данном случае именно он был одержим силами зла.

Внезапно Фогар осознал, что, сам того не желая, крадётся в дальний угол. Во мраке темницы ему каким-то образом удалось увидеть сестру по несчастью, по крайней мере он различал, где она стоит. Девушка поднялась на ноги, но не пыталась увернуться, в то время как он шаг за мучительным шагом приближался, борясь с заклинанием, насилующим его мозг, тогда как тело собиралось изнасиловать…

Ну уж нет!.. Такое он не сотворит! До сей минуты Фогар не чувствовал в себе сил управлять своим телом и повиновался чужой воле, будто пугало в поле, которое вертится в бешеном танце, едва подует осенний ветер. Однако теперь юноша вздёрнул подбородок и отчаянным напряжением сумел остановиться. Почему Эразм толкал его на столь подлый поступок, юноша не понимал, но помнил аналогию, о которой говорил колдун, — об инструменте, оцарапавшем руку хозяина. Фогара охватила мрачная радость: сейчас хозяин не просто оцарапается, а почувствует, как в его мягкую ладонь впиваются острые зубы подмастерья!