Дмитрий Емец - Светлые крылья для темного стража

— Ты это серьезно? — спросила Ирка тихо.

— Да. А что такого? — удивился Матвей.

— Но я же убью ее!

— Не убьешь, потому что она, вероятно, мертва. Скорее всего, копье воткнется в могилу. И не надо смотреть на меня, как на сумасшедшего. Я же говорил, что способ тебе не понравится. Все, забыли!

Вид у Багрова был недовольный, и Ирка поняла: он сожалеет, что вообще упомянул об этом способе.

— Погоди! Копье я, конечно, бросать не буду, но все-таки что-то в этом есть. А если я попытаюсь перенести не копье, а шлем? — осторожно спросила Ирка.

— Ты хочешь бросить в валькирию шлемом? — с иронией полюбопытствовал Багров.

— Зачем «бросить»? Я сказала «перенести». Шлем знает свою прежнюю хозяйку ничуть не хуже. Правда, гарантии, что получится, нет, но стоит попробовать.

Не слушая возражений Багрова, Ирка вызвала шлем. Вот и он — серебристый, крылатый, со стреловидным выступом, защищающим лоб и верхнюю часть переносицы. Надев его на руку, Ирка провела ладонью по прохладной поверхности, пытаясь мысленно передать, чего она от него хочет. Шлем едва заметно потеплел.

Ирка повернулась лицом к свету, бьющему в открытую дверь лодочного сарая. Багров встал рядом, готовый последовать за ней, куда бы она ни перенеслась. Размахивая булавой, к ним подскочил Антигон.

— Эй вы, оба! Имейте в виду! Я сарай сторожить не останусь! — заявил он.

— Тогда хотя бы не вращай глазами! — предупредила Ирка.

Лучше бы она этого не говорила.

— Что, противно? — воодушевился кикимор. — А еще я умею проворачивать их зрачками назад. Это у меня упырское, во второго дедушку.

— А маньяков у тебя в роду не было?

— Разоблаченных не было, — многозначительно заверил ее Антигон.

Валькирия-одиночка заставила себя сосредоточиться и выбросить из головы все лишнее. Голоса Багрова и Антигона отодвинулись и стерлись, как профиль на старинной монете. Ирка смотрела на шлем и пыталась представить ту, которая была так на нее похожа.

— Иди! — приказала она шепотом.

На мгновение шлем стал обжигающим. Потом вспыхнул и исчез. Не оглядываясь на Матвея и Антигона, Ирка рванулась следом за шлемом и растаяла в золотистой вспышке.

После короткого стремительного перемещения она, спружинив, приземлилась на носки и почти сразу увидела свой шлем, блестевший в траве на вершине небольшого, поросшего травой холма. Слева синел вершинами еловый лес. Впереди было поле, прорезанное глубоким оврагом. По оврагу к лесу ползла блестящая змейка ручья.

По лугу к Ирке уже шел Багров. Чтобы не столкнуться с ней, он перенесся ближе к лесу. В воздухе, метрах в двух, материализовался Антигон и, нелепо размахивая руками, плюхнулся на землю. Выпуклые глаза кикимора сердито скользнули вокруг. Колючие вершины елей отразились в них как в лупе. Сразу же кикимор вскочил и, прихрамывая, отправился поднимать булаву, скатившуюся в ручей.

— Перелет! А кто виноват? Ясно кто — гадская хозяйка! — пожаловался он Ирке.

Ирка внимательно оглядела луг, но так и не нашла ничего, что могло служить валькирии-одиночке жильем. Ни дома, ни землянки. Если что-то и существовало, время скрыло все следы.

— А где?.. — тихо начала Ирка и замолчала.

Она внезапно осознала, что все это время вопреки всему смутно надеялась на чудо. На то, что увидит валькирию живой. Как будто и не было этих пятисот лет и принятого на себя проклятия.

Подошедший Багров коснулся ее руки и показал на холм, на котором блестел шлем.

— Ученики волхвов могут видеть сквозь землю… — тихо сказал Матвей.

Ирка долго молчала, глядя как ветер нежно, точно волосы, шевелит траву. Ей казалось, она стоит на своей собственной могиле, и это странное раздвоение и пугало, и радовало ее, наполняя сладкой и недавящей печалью.

— Зачем это странное сходство, если ее уже нет? Почему копье и шлем — ее копье и шлем — выбрали меня? — спросила наконец Ирка.

Этот вопрос мучил и терзал ее, особенно потому, что отгадка, как она ощущала, была где-то рядом. Зудела в воздухе, как комар.

Матвей наклонился и погладил траву, точно пытался получить у нее ответ.

— Ты появилась, потому что она прощена и очищена от проклятия! Однако света она пока не заслужила. Вот ей и дали второй шанс. И этот шанс — ты! То, как ты пройдешь свою дорогу, — сказал он, бережно нашаривая слова.

Глава 12

Plus sonat quam valet[3]

Если прогресс и дальше будет двигаться в том же направлении, когда сильные подминают и порабощают слабых, вскоре вся земля будет заселена новым племенем убийц. Холодных, эффективных убийц со слабыми и рыхлыми телами, которые убивают не потому, что хотят, а потому, что считают это необходимым.

Арей отбыл куда-то с утра. Секретарше он сообщил, что едет регистрировать арендные договора в главную Канцелярию, однако опытная Улита успела заметить, что он поддел под плащ кольчугу. Мило покивав шефу и пожелав ему счастливой регистрации, ведьма дождалась, пока за ним закроется дверь, и стала прогонять из канцелярии Мошкина, Нату и Чимоданова.

— Эй вы, гномы! А ну марш проветриваться! Ударная работа отменяется! Шеф свалил на очередную разборку! — крикнула она.

Ната сразу радостно встрепенулась.

— Я буквально на минутку! — сказала она.

— Знаем мы твое на минутку. «Ушла за хлебом — ночевать не жди», — язвительно, но вместе с тем не без одобрения заявила Улита.

Петруччо, которому хотелось похимичить у себя в комнате и что-нибудь взорвать, предпринял попытку незаметно остаться, однако ведьма сказала:

— В твою лохматую голову не приходила мысль, что слово «выходной» чем-то смахивает на слово «выход»? Вот осознай это и марш на выход, пока тебя не вынесли ногами вперед!

Чимоданов осознал и грустно очистил помещение. Улита покрутилась в офисе еще минут двадцать, после чего повесила снаружи табличку «САНИТАРНЫЙ ДЕНЬ» и с удовольствием захлопнула дверь перед носом очередного дрожащего комиссионера.

Ничто так надежно не отвлекает женщину от неприятных дум, как поход по магазинам. Этим ведьма и намеревалась заняться и, чтобы не ходить пешком, нагло вызвала Мамая, который прикатил на неожиданно маленькой, канареечного цвета машинке. Небольшая, едва заметная дырочка в лобовом стекле была похожа на сквозной удар камнем.

Назад Улита вернулась только вечером. Заднее сиденье канареечной машинки было завалено пакетами. Ведьма, ударно потрудившаяся на ниве приобретательства, сидела рядом с издерганным Мамаем довольная и умиротворенная.

Пакетов было так много, что Улите пришлось пробираться в русское отделение мрака спиной вперед. Мамай ей не помогал. Он, как истинный водила, принципиально не держал в руках ничего тяжелее руля. Когда требовалось что-то поднять или выгрузить, у него моментально обнаруживались радикулит, грыжа и другие профессиональные шоферские заболевания, проистекающие от нежелания покинуть самодвижущуюся кибитку.