Олаф Локнит - Волки Севера

Третьим пришел Гуннар, а Джареф, наоборот, отправился куда-то по делам, к вящему облегчению Эмерта. Гуннар успел переговорить со своими дружками в страже и одарить их золотом в обмен на обещание не задавать лишних вопросов, а к закату быть возле полуденного крыла дворца. Еще Гуннар сообщил вовсе неинтересную новость: будто бы в город прибыл большой отряд наемников из Немедии, но Конан сказал, что у него нет денег даже на то, чтобы нанять самого себя…

Наконец явился Альбиорикс, уставший и злой. Понижая голос до заговорщицкого шепота, капитан гвардии сообщил, что у него все подготовлено, караулы во дворце приняли верные люди и теперь остается лишь с наступлением темноты ворваться в спальню Эльдарана и либо заставить подписать отречение, либо убить.

— Что Вегель? — поинтересовался Конан, дожевывая остывающие бобы.— Ничего не подозревает?

— Боюсь, подозревает,— угрюмо отозвался Альбиорикс.— Он категорически запретил мне менять охрану в своих покоях и усилил караулы своими ищейками. В принадлежащих ему помещениях дворца сегодня было не протолкнуться от серых плащей. К тому же утром Вегель был очень возбужден, будто чего-то дожидался.

— Дождался? — поднял бровь Конан.— Ему случайно не привозили сверток черного полотна? Высокий, похожий на игрушечную башенку?

— Скорее, на бутылку или кувшин,— машинально ответил капитан и тут же спохватился.— А ты откуда знаешь?

— А я все знаю,— самоуверенно заявил Конан.— Значит, Книга или свиток, на котором написаны заклятия Ночи Девяти Звезд, все-таки у него. Мы пропали!

— То есть как? — вздрогнул Альбиорикс.

«Как я, дурак, сразу не догадался! — смятенно размышлял варвар.— Кейлаш говорил, будто Книга «необычная». Книга — это не обязательно переплет. Слова можно записывать на свитках, на деревянных или глиняных дощечках, а свиток можно спрятать в какую-нибудь вещь наподобие дарохранительницы в митрианском храме… Помнится, по старым добрым шадизарским временам я и Ши Шелам однажды запрятали здоровенный алмаз в выемку от сучка в досках нужника и замазали глиной. Так никто и не нашел… Как теперь прикажете поступать?»

— План не меняем, и тогда никто никуда не пропадет,— решительно сказал Конан Альбиориксу.— Хуже другое. Мы убьем Эльдарана или заставим его отречься от короны в твою пользу, а в это время пригретые королем оборотни выпустят проклятущего зверобога. Все труды насмарку. Бешеный получит такую власть над Бритунией, что никакому королю не снилось. Наша главная задача — вовсе не устранение полусумасшедшего Эльдарана. Главная цель — Бешеный. От него и идут все беды. Не станет Бешеного — ты, Альбиорикс, будешь королем.

— По-моему,— подал голос Гуннар, которого никто не спрашивал,— все трудности надо решать в порядке их важности. То есть наоборот. Сначала нужно убрать с пути все мелкие опасности и людей, способных нам помешать, а уже потом браться за главное дело, не боясь ударов в спину.

Альбиорикс посмотрел на оборванного стражника снисходительно.

— С-стратег,— прошипел капитан.— А то бы мы без тебя не догадались. Обряд начинается после полуночи, а за время от заката до середины ночи мы просто обязаны захватить власть в стране. Я думаю, что короля лучше убить.

— Правильно,— согласился Конан.— Тогда у его сторонников не будет живого знамени, за которым можно следовать. Хотя, я полагаю, у Эльдарана нет сторонников. На самом деле страной правит не король, а советник Вегель. Я иногда думаю, что советник и есть Бешеный Вожак.

— Ничего подобного! — начал протестовать капитан.— Он человек. Человек не может быть вожаком оборотней. Будет разумно устранить сегодня ночью и месьора советника — сил гвардии хватит для того, чтобы захватить его покои и уничтожить охрану серых. Если мы это проделаем быстро и неожиданно, власть наша. В этом случае останется лишь найти Бешеного, запечатать Врата и…

— Просто было на словах,— хмыкнул Конан.— А вот что будет на деле — увидим. Но как отыскать Бешеного и Врата? Почему вы все уверены, будто Врата находятся в Пайрогии? Вдруг они стоят в пятидесяти лигах от города?

— Тогда Вегель, как приспешник Бешеного, уехал бы из столицы. На несколько дней,— рассудил Гуннар.— Оправдался бы поездкой в загородный замок или кабаньей охотой. Если советник в городе — значит, и Бешеный, и Врата неподалеку.

— Соображаешь,— похвалил Конан стражника.— Ну что, собираемся? Скоро закат. Мы должны быть во дворце незадолго до времени, когда солнце уйдет за Грань. Гуннар, твои дружки точно придут, не опоздают?

— Нет,— покачал головой Гуннар.— Хотя я назначил им встречу на более позднее время. К одиннадцатому послеполуденному колоколу.

— Плевать! — решительно поморщился Альбиорикс,— к чему моей гвардии помощь каких-то голодранцев из городской стражи? Идемте, месьоры.

Конан вспомнил, что ушедший неизвестно куда Джареф так и не объявился, кликнул хозяина трактира и строжайше наказал, чтобы тот передал месьору Джарефу от Конана Канах следующие слова: «К девятому колоколу будем ждать тебя возле Полуденных ворот замка».

Тотлант, сын Менхотепа, волшебник двадцати пяти лет от роду, появившийся на свет в захолустном Луксуре, что стоит на полуденном берегу великой реки Стикс, чувствовал себя преомерзительно.

Во-первых, связаны руки, и только человек, владеющий магией, знает, что значит сковать веревками или железом главный инструмент ремесла волшебника. Именно от магов и их учеников пошла знаменитая поговорка: «Как без рук», ибо через пальцы и предплечья проходит главный канал, по которому из человека истекает волшебная сила, способная обратиться как возникшей из воздуха черной розой, так и скорпионом, внезапно оказавшимся в штанах недоброжелателя.

Во-вторых, Тотланту еще никогда не надевали на голову пыльный и вонючий мешок, нестерпимо пахнущий вяленой рыбой. Пыль от прилипшей к ткани чешуи попадала в нос, отчего у волшебника немедленно начался чудовищный насморк, а из-за связанных рук было никак не вытереться.

В-третьих, Тотлант, некогда готовившийся к вступлению в Черный Круг стигийских волшебников, и обучавшийся у хитроумнейшего Тот-Амона искусству преобразовывать мысль в материю, впервые в жизни, так просто и нелепо, попался на чужую удочку.

Его, выставленного из Стигии с тихим скандалом, множество раз пытались убить, купить или предать, но Тотлант всегда оставался сам по себе. Он еще в молодости решил не примыкать ни к каким «братствам», «кругам», «конклавам» и прочим сообществам волшебников, ибо насмотрелся на интриги стигийского Черного Круга — известно, что любое тайное и закрытое общество всегда змеюшник и рассадник скорпионов в человеческом облике, а Тотлант не хотел никому портить жизнь. Ни учителю Тот-Амону, ни отцу — благородному Менхотепу, Повелителю Стихий Пустыни, ни прочим магам, боровшимся за верховенство над Черным Кругом. Тотлант не понимал Свет и в то же время не любил Тьму — две высшие силы этого мира, и три года назад понял: лучше балансировать на Грани. Там, где Черное и Белое встречаются и перемешиваются, не образуя при том серого. Его прельщал ало-багровый цвет Равновесия, ибо, если победит одна из Великих Противостоящих Сил, история мира закончится. Вселенная может существовать только в борьбе. Равновесие же сию борьбу как сглаживает, чтобы она не превратилась в бессмысленное кровопролитие, так и поддерживает — чтобы мир оставался таким, какой он есть. Тотлант уехал из Стигии, предварительно рассказав о своем решении Учителю. Тот-Амон остался очень недоволен еретическими мыслями одного из лучших учеников, но поскольку был человеком мудрым, понял: удержать молодого волшебника насильно не получится. Посему трое великих магов Черного Круга — сам Тот-Амон, Архотеп и Рогирис — втихомолку вызвали к себе Тотланта, объявили ему об изгнании из сонма магов, готовящихся к вступлению в Круг, отобрали жезл и приказали покинуть Стигию до восхода солнца. Дабы тот не позорил имя Круга своим отступничеством.