Святослав Логинов - Имперские ведьмы

— Ты что делаешь? — спросил он наконец.

— Силки ставлю.

— Все-таки решила ловить?

— А что делать прикажешь? — плачущим голосом пожаловалась Чайка. — Я, может быть, заряну больше в жизни не встречу. Это же штука редкая, что ж ее — упускать? Ты только осторожней, пожалуйста, лучик не задень. А то она не только нас, ступу спалит — пепла не останется.

«Ничего себе игры!..» — Влад изрядно разозлился. Он готов был рисковать, но только если видит опасность. А сейчас… чистейший космос впереди: ни пыли, ни газа; контроль пси-вектора молчит, гравитационных возмущений — следа нет, а ежели заденешь какой-то неведомый лучик, то останется от тебя одинокая вспышка, зарево на ровном месте. Говорят, бывало, что исчезали разведывательные корабли, не подав о себе никакой вести и не оставив следа. Списывали их на торпедников, а возможно, что виновна была приплывшая с Новой Земли заряна. Черт! Если бы не война и не дурацкое имперское правление, давно бы уже люди обратили внимание на странное явление и, глядишь, докопались бы до его сути, а значит, нашли бы тропку в удивительный мир Новой Земли. А теперь… пропадай бедовая головушка на ловле неведомо чего!

И в то же время Влад знал, что не отступит ни в коем случае. Сейчас ему дана редкая возможность проявить себя мужчиной, и если он отступит, то воспоминание о собственной трусости отравит всю последующую жизнь. Чайка же не трусит, надеется на что-то…

Чайка слышала и понимала каждое, даже невысказанное, слово, малейшее душевное движение Влада. Обычно она позволяла себе слышать только то, что Влад хотел сказать ей, но в моменты опасности, как и в минуты любви, все преграды рушились и двое сливались в одно существо, настолько единое, что Чайка серьезно побаивалась, что потом они так и останутся одним человеком в двух телах. И почему-то с каждой минутой близости страх этот убывал. Срастемся навеки — вот и замечательно, все равно друг без дружки нам уже не жить…

И сейчас Чайка знала, что Влад не заденет жгучих лучей; ведь она эти лучи видит, и, значит, Влад, сам не понимая как, сумеет уклониться от опасности.

У себя дома заряна — небольшое стремительное существо, которое порой освещает зарницами небо над Новой Землей. Дома заряна безопасна просто потому, что никто не поспеет схватить ее и попытаться задержать. А здесь, над океаном, куда порой вышвыривает духов Новой Земли, заряна теряет стремительность, чужое пространство раздувает ее неимоверно, но вся сила заряны остается при ней, в чем очень быстро убеждается неосторожный охотник.

— Ах ты!..

— Что случилось? — немедленно отозвался Влад.

— Силки рвет!

Заряна и впрямь начала недовольно ворочаться. В этом неуютном мире все вызывало неудовольствие, но не заметить новую неприятность она не могла. На мгновение Чайка подумала, что, быть может, Влад прав, и бирюзовицы, птах и заряна вовсе не живые, ведь мертвое тоже способно рождаться, расти, сопротивляться внешнему воздействию и умирать, когда придет срок, но потом отбросила эти мысли, как несущественные. Всегда легче думать, что имеешь дело с живым, особенно в ту минуту, когда оно вдруг начинает биться, стремясь разорвать старательно сплетенную сеть.

Кораблик непредставимо быстро сновал округ заряны, набрасывая все новые нити заклинаний, словно паучок, в ловчую сеть которого попал грузовой вертолет. И паучишка ни за что на свете не хотел упустить добычу, которой не мог похвастаться никто из его собратьев.

— Не уйдешь! — шипела Чайка, спешно творя новый аркан.

Вновь он был наброшен удачно, на самое, казалось бы, уязвимое место, и вновь разорван с небрежной легкостью, а ступе пришлось совершать головоломный финт, чтобы уйти от опасности.

Неизвестно, сколько так могло продолжаться, но Чайка вдруг почувствовала, что в битве паучка с вертолетом что-то изменилось. И лишь потом разобрала, что Влад, в унисон с ее собственным шипением, злобно твердит:

— Не уйдешь!

Теперь и Влад видел если не саму заряну, то ее контур, очерченный многими десятками кругов, которые успел совершить катер. Сотни тонн воды, выброшенной двигателями, — ничтожно мало для огромного пространства, на котором они рассеялись, но все же этого достало, чтобы приборы заметили свечение разреженного газа. А быть может, просто подсознание запомнило повторяющийся рисунок в нелепых виражах, так что Владу стала мерещиться огромная шевелящаяся клякса с бледно светящейся оторочкой. И значит, появилась возможность осмысленно биться. Биться уже не ради сохранения собственного достоинства и мужского гонора, а просто для того, чтобы Чайка не оставалась беззащитной перед всякой старухой с метлой.

Внутренним зрением Чайка увидела, как поднимается в сознании Влада темная волна. Это была далеко не та ненависть, что культивировал в подопытных Мирзой-бек, здесь Владу было некого ненавидеть, эта тьма была порождена упрямством, охотничьим азартом и злостью. В самой Чайке тоже с достатком было и злости, и азарта, но вся эта сила превращалась в заклинания, с которыми заряна расправлялась с ловкостью удивительной, а простые безыскусные чувства Влада оказались ей не по зубам. Точно так же порождения инферно, пожиравшие колдовскую суть, пасовали перед простой любовью и обычной ненавистью.

Заряна забилась, затем стала сжиматься все сильнее, стремясь обратиться в точку.

— Ага! — ликовала Чайка. — Не нравится?! Осторожней, Влад, не придуши ее, тихохонько держи! Да смотри, чтобы она коленца какого не выкинула… Ах ты, тварь!..

— Что там? — выкрикнул Влад, не понимающий, как проходит битва, в которой он, оказывается, играет решающую роль.

— Рыпается! Крепче держи!

Теперь все стало на свои места. Держать надо крепче, но тихохонько. Хороший ловец отлично умеет совмещать эти два понятия. До сих пор Владу не приходилось ловить зверье, ни простое — из плоти и крови, ни — тем паче — ментальное, но, видимо, пилот оказался изначально талантлив или проснулся в нем голос предков-охотников, во всяком случае, больше заряне не грозила смерть от удушья, но и никакой возможности для маневра Влад ей не оставлял. Теперь нити заклинаний ложились, оставаясь неповрежденными, и в конце концов паучок осилил чудовищную махину, которая сдалась вместе со всей своей тупой механической мощью.

— Готово, — произнесла Чайка, буднично, словно ловить зарян давно вошло у нее в привычку. — Летим домой. — И только потом призналась: — А то у меня руки трясутся.

— Заряна не вырвется? — спросил Влад, направляя катер к далекой точке, в которую превратилась их звезда.

— Никуда она не денется, пока я не разрешу. Эх, жаль, у меня такой штуки не было, когда я с Вайшей схлестнулась! Сожгла бы стерву — и дело с концом. Да и в прошлом бою — тоже, могла бы разом половину ступ спалить…