Диана Удовиченко - Имперский ястреб

– Блаженненький святоша, мать твою, – выдохнул Ом.

– Эльф придурковатый, – не замедлил ответить я, намекая на знаменитый сумрак души.

– Ах ты… – Лютый взвыл, как взбесившаяся лесная кошка, и снова кинулся на меня.

Я поскользнулся в жидкой грязи и едва не упал, рука противника скользнула по правому плечу и вцепилась в рукав рубахи. Промокшая, впереди разрезанная гунганом, одежина не выдержала такого непочтительного обращения и треснула по шву, обнажая плечо и украшавшую его татуировку ястреба со знаком бастарда в когтях. Неожиданно Ом разжал пальцы и воззрился на отметину со странным выражением на разбитом лице.

– Чего уставился? – рявкнул я, разозленный тем, что мой секрет раскрыт. Уж теперь—то гаду будет чем меня попрекнуть.

Я собирался было ухватить капрала за шею и окунуть его мордой в зловонную лужу, но сверху заорали:

– Сюда, быстро!

Ом внезапно схватил меня за обе руки и с силой дернул на себя. Тут же наверху раздался щелчок, и следом где—то за моей спиной мощный всплеск воды. Обернувшись, я увидел, что на том месте, откуда меня только что вытащил Лютый, бьется в предсмертной агонии какая—то жуткая тварь. Она была похожа на ящерицу, только очень уж большая. Длинная пасть, просто набитая острыми, похожими на иголки, зубами, раскрывалась в судорожной попытке вдоха. То ли шесть, то ли восемь могучих толстых лап молотили по воде. Мощный, раздвоенный на конце хвост извивался в разные стороны, угрожая сбить нас с ног.

– Поднимайтесь скорее! – крикнул Йок. – Там могут быть еще рыбозубы!

Мы переглянулись и принялись дружно карабкаться наверх. По дороге, придерживая болтающийся на нитке рукав, я неловко буркнул:

– Спасибо…

Лютый промолчал. То ли не услышал, то ли не захотел ответить. Но я был не в обиде: шутка ли, несмотря на обуревавшую его злобу, капрал все—таки спас мне жизнь. Если бы не он, рыбозубу достался бы на обед один глупый, вспыльчивый, ребячливый бастард. Выбрались мы из оврага – грязные, мокрые, избитые и угрюмые. Взглянув на нас, Йок не удержался от жизнерадостного смеха. Даже Хамар скупо ухмыльнулся в усы, затем спросил:

– Ну что, руки—то жать будете?

Я первым протянул руку. Немного помедлив, Ом ответил тем же.

На поляне Давин Хрол, достав из своего мешка иголку и моток ниток, прямо на мне ловко приладил рукав на место и зашил рубаху спереди. Я оглядывался по сторонам: солдаты, готовые к отправке, переминались с ноги на ногу и перебрасывались незатейливыми шуточками. Все же чего—то не хватало. Ну, конечно!

– Где Дрианн? – спросил я у Давина. Тот ненадолго задумался.

– Как на привал остановились, так я его и не видел.

То же самое сказали и Зарайя, и Йок. Интересно, как такое может быть? Мальчишка даже умудрился пропустить нашу с Лютым драку. А ведь в последние дни он не отставал от меня ни на шаг. Исчезновение мага нравилось мне все меньше, незадачливый юнец запросто мог попасть в какую—нибудь переделку.

– Пойду поищу, – решил Хамар и исчез за кустами.

Я очень надеялся, что с Дрианном ничего не произошло. Поэтому, немного подождав, сам отправился на поиски.

– Ну, наконец—то! Ты вытащил мальчика из селения дикарей?

– Да, мой господин!

– И как он?

– Почти ничего не понял.

– Надеюсь, артефакт при нем?

– Да, но боюсь, коготь на него не действует.

– Подождем еще немного. Если паразит не уничтожит его, будешь действовать сам.

– Слушаюсь. Господин, могу ли я узнать, как обстоят дела в империи?

– Плохо. Никак не удается организовать новое покушение. Ридриг стал очень осторожен, увеличил охрану и окружил себя придворными магами.

– Может ли быть, чтобы мой господин не справился с горсткой жалких колдунишек?

– Я ничего не могу сделать сам. Ты же знаешь, я связан Обетом. Мне совсем не хочется попадать в объятия Угелука.

– Но, мой господин, я тоже давал Обет!

– Да, и твое клятвопреступление было хорошо оплачено, не так ли?

– Но…

– Никаких но! Такие как ты нужны именно для того, чтобы я не марал собственных рук!

Дрианн обнаружился неподалеку от поляны, в пушистых кустах синеглазки. Он сидел, напыжившись, отрешившись ото всего, и пялился в свой амулет.

– Вот он где! – подходя, сказал Хамар. – А я в лесу искал…

Спохватившись, мальчишка торопливо вскочил на ноги. Вид у него при этом был виноватый и растерянный. Но увидев мое лицо, маг обо всем позабыл и принялся хлопотать вокруг меня, приговаривая:

– На следующем привале сделаю зелье для примочек. За ночь все пройдет.

– Спасибо, не надо, – отказался я.

Среди врученных дядей Ге снадобий наверняка найдется что—нибудь заживляющее. Надо будет и Лютому предложить. Не смешить же солдат своими разбойничьими рожами.

Мы двинулись дальше. Снова джунгли, снова змеи, мошкара, безумные белки, или кто они там, жара, сырость, лианы… Но я то ли привык, то ли слишком устал, чтобы обращать на все это внимание. А может быть, виной были крутящиеся в голове вопросы, ни на один из которых у меня не было ответа. Итак. Коготь Угелука. Каким действием обладает этот артефакт, кроме способности приводить в восторг дикарей? Для чего—то же Вериллий мне его дал? Или сам не знал, что дарит? Может быть, коготь действительно лишь предохраняет от отравления? Глупо, это все равно что обороняться мечом от комара, можно было обойтись и просто сильным амулетом… Нет, артефакт явно предназначен для чего—то другого. Для чего? Теперь Дрианн. Что—то он меня беспокоил. Почему не рассказал капралам, каким образом я исчез? Действительно был заколдован? Или не хотел говорить? Почему ходит за мной, как влюбленный за невестой? Вот и сейчас топает рядом. И все эти его странные игры с амулетом… Зарайя. Он ведь не раз бывал в колониях, значит, хорошо знаком с обычаями дикарей. Зачем тогда демонстрировал им наши с Дрианном умения? Ведь мог догадаться, что туземцы захотят похитить сильного гунгана. К чему было рисковать и лишать роту магической поддержки? Или сделал это нарочно? Почему Лютый меня невзлюбил? И кто он такой? Он очень резко отличается от остальных капралов и манерами, и речью, и даже внешностью. Почему мои заклятия уже два раза становились Темными? Где питающий их источник силы Мрака? Что означает странный сон, повторяющийся каждую ночь? Я не силен в толкованиях, но помню, что река символизирует перемены в жизни, серый цвет – печаль, а молодая женщина – любовь. Или этот сон не нужно истолковывать? И наконец, куда опять подевался мой Бродяга? Коротая ночь в хижине дикарей, я так и не дождался кота. А ведь собирался хоть с ним попрощаться. Вообще—то, за него я почти не волновался. После того как зверь сумел выбраться с корабля, я свято верил, что он не пропадет и в джунглях. Но почему кот появляется только по ночам, упорно не желая показываться на глаза никому, кроме меня? И еще: не похоже его поведение на повадки животного. Иногда мне казалось, что Бродяга обладает способностью мыслить и делать осознанные выводы, что вообще—то зверям не свойственно… Вопросов накопилось на целый Магический университет. А вот с ответами было сложновато. Так я и брел по джунглям, снова и снова нанизывая бусины мыслей на ниточку памяти. Пока вдруг идущий впереди меня Бил не остановился. Замерев, он сделал знак всем стоять и принюхался.