Виталий Зыков - Конклав Бессмертных. Проба сил

– Похоже на правду.

…Они снова побежали, но теперь им постоянно попадались следы присутствия туземцев. Поваленные заборы, выломанные двери. Дважды встречались еще горящие дома. Всякий раз вокруг лежали тела пигмеев и даже воинов с татуированным скорпионом. Захар не сомневался, что они видят редкие очаги сопротивления дикарям. На телах аборигенов было много колотых и рубленых ран – кое-кто из общинников умел драться. Но с шаманами они тягаться не могли. Дома-крепости оборачивались огненными ловушками.

Страшная смерть.

Они ведь поначалу просто шли на выручку к соседям. Не принимая чужой беды близко к сердцу. Да, надо помочь соплеменникам, да, надо дать укорот дикарям… Все разумно и правильно, но без души. Холодно и отстраненно. Как наемники, которым все равно с кем воевать, лишь бы деньги платили. Один холодный расчет.

Но разгром на улицах Дикого пробил ледяной панцирь равнодушия. Безжалостность, с которой туземцы расправлялись с людьми, бесила. Звериные инстинкты оборотней требовали немедленно найти врага и уничтожить, разорвать на части, отомстить. То один, то другой Меченый, видя следы пребывания дикарей, начинал ругаться. Страшно и зло.

Война перестала быть чужой.

Захар сам ловил себя на мысли, что хочет убивать лесных гаденышей, давить голыми руками. Чтобы впредь было не повадно лезть на землю людей. Эмоции были пугающе яркие, от чего мозг начинало заволакивать пеленой бешенства.

«Не сорваться бы», – с некоторым даже восторгом подумал Захар. Желание отдаться темной волне, закипающей в сердце, казалось очень соблазнительным.

…Еще один дом, хозяева которого дали бой туземцам, обнаружился через улицу. Его обитатели не тратили время на бессмысленную пальбу и схватились с врагом врукопашную.

Сразу не поймешь, что здесь случилось. Весь палисадник вытоптан, с забора свешивается татуированное тело дикаря. Что характерно, без головы. В крыше зияет огромная дыра, единственное окно выбито. Еще несколько убитых лежат рядом с крыльцом. От входной двери остались лишь искореженные петли и несколько расколотых досок, у порога огромная лужа крови.

И никого вокруг. Почему-то дикари не пожелали ничего поджигать.

Двое оборотней сунулись в дом, но никого не нашли. Отчего-то холодея внутри, Захар прошел на задний двор и… окаменел. Хозяева были здесь: четыре женщины, одна совсем девочка, и два мужика за сорок. Убитые с какой-то запредельной, не поддающейся описанию жестокостью. Разум, породивший такое, не должен был существовать даже в самом кошмарном из миров.

Захар не понял, как оказался на улице. Перед глазами мелькали какие-то обрывки, сознание отказывалось воспринимать столь чудовищную картину целиком. Темные пятна крови, изуродованные тела и чудовищная мука, исказившая лица. О, он никогда не забудет этих лиц…

Ненахова рвало. Желудок выворачивало наизнанку. Давно шла одна желчь, а он все не мог и не мог остановиться. Боже, дай силы забыть увиденное! Помоги! Рядом кто-то стонал, кто-то матерился, что-то обещал.

– Хватит! – зарычал вдруг Захар, вскакивая. – Хватит!

Его корежила волна трансформаций. Вместо боли пришла ярость. Исступленная ярость, смывшая все прочие чувства, разбудившая запрятанного глубоко в душе Зверя. Он есть у каждого – не важно, Меченый ты или обычный человек, – спит до поры до времени. Его время наступает, когда отчаяние перехлестывает все мыслимые границы, когда боль из нестерпимой становится немыслимой, когда ненависть окрашивает мир в два цвета. Существо, пробудившее в себе Зверя, способно лишь убивать.

И теперь тело Захара перестраивалось, принимая еще более смертоносную форму.

– М-месть! М-месть!! – Гортань изменилась настолько, что вскоре он уже не мог говорить и лишь ревел. Протяжно, зло, по-волчьи задрав голову к небу. Через несколько мгновений его поддержали остальные оборотни. Его стая. Удержать ненависть в себе не смог никто, все поддались кровожадному безумию.

Сквозь багровую пелену проскользнула мысль-воспоминание, и Захар оглянулся на Артема. Сноходец стоял, пошатываясь, как под порывами ветра. Руки разведены в стороны. Кончики ногтей светятся, левая рука и вовсе горит белым пламенем. Из-под раздувающегося капюшона тянуло смертью. Если же присмотреться, по-особому, как сможет не всякий Перевертыш, то виделась Ненахову замершая перед броском Серебрянка.

И Захар зарычал как хищник, который приветствует такого же хищника.

…Никто не помнил, как они бежали на звуки боя, как натолкнулись на большую группу аборигенов. В памяти остались какие-то отрывки, после всплывающие в кошмарах и заставляющие вскакивать в холодном поту. Вроде бы Захар перешел на шаг и бил необычайно длинными когтями странно медлительных туземцев. Полосовал, рвал, колол… Те не успевали ничего понять, даже не сопротивлялись, а он все били и бил. Кровь хлестала фонтанами, но ему было мало. Пусть сдохнут все дикари, все до единого!

Какой-то шустрый дедок успел больно ударить его молнией, замахнулся посохом для новой атаки, но кто-то стремительный и гибкий, закованный в черную чешую, смахнул ему голову. И сразу новый рывок вперед.

…Исступленное остервенение оборотней на время отступило, когда они вышли к месту основного сражения.

Общинники укрылись за баррикадой из бетонных блоков, битого кирпича, мебели, какого-то старого хлама. Как бы жалко ни выглядело это укрепление, дикари взять его пока не смогли. Хоть их и было никак не меньше полутора сотен. Воины с татуировками осыпали общинников градом дротиков, пигмеи раскручивали пращи. В бою не участвовала лишь группа шаманов. Вместе с охраной из семерых бойцов с дубинками и кривыми ножами, колдуны наблюдали за происходящим со стороны.

Одного вида туземцев хватило, чтобы метаморфы вновь захлебнулись яростью. Глотка снова исторгла звериный рык. Захар не стал его сдерживать, вложив в вопль всю накопившуюся в сердце ненависть.

Битва замерла. Выглянули из-за грубо сколоченных щитов защитники Дикого, оглянулись туземцы. Появления третьей силы здесь ждали не все. Староста и его люди знали, что Меченые близко, но распознают ли они их в этих страшноватых монстрах – неизвестно.

Удивительно, но первым в схватку ринулся Артем. Молча, без воинственных криков, Сноходец тенью возник рядом с растерявшейся охраной шаманов. Вокруг сразу закипела карусель схватки, блеснула первая молния…

Оборотни разочарованно взвыли. Они, именно они должны лезть в бой, а тут их опередил какой-то Сноходец. Безбашенный Тони прыгнул в самую гущу врагов, следом за ним тараном ударил Борис.

Такого Захар стерпеть не мог и, ревя, как пароходная сирена, врубился в толпу дикарей. Снова рвал когтями, колол отросшими на локтях и коленях шипами. Его пытались бить в ответ, но он уходил от ударов и снова атаковал. Крутился волчком и взвивался в прыжке, чтобы навалиться сверху, растоптать, порвать глотку. Рядом неистовствовали товарищи.