Дин Кунц - Мистер убийца

– И что из этого?

– Обычно они ломают стекло или взламывают замок, как это предположили вы. Иногда они снимают с петель дверь. В арсенале у обычного вора-взломщика есть сотни способов проникновения в помещение, и все они гораздо сподручнее, чем использование отмычек.

– Это был не простой вор-взломщик.

– О да, теперь я это вижу, – сказал Лоубок. – Этот парень еще тот артист. Сами посудите: он умудряется выглядеть вашей копией, несет какой-то непонятный вздор, требуя назад свою жизнь, является в дом вооруженным пистолетом, пользуется инструментом вора-взломпщка подобно артисту, исполняющему роли профессиональных взломщиков в фильмах с криминальным сюжетом а-ля Голливуд, получает две пули в грудь, а ему хоть бы хны, теряет море крови, но не умирает, а встает и уходит. Он очень дерзок, этот парень, но он еще и очень таинствен. Эту роль мог бы сыграть Энди Гарсия или Рей Лиотта, который играл в "Хороших парнях".

До Марти вдруг дошло, к чему клонит детектив и зачем он это делает. Ему бы следовало догадаться об этом раньше, но он не врубился, так как это было слишком очевидно. Марти-писатель искал более экзотическое и сложное объяснение с трудом скрываемому недоверию и враждебности Лоубока, тогда как тот шел по проторенной дорожке избитых клише.

Детектив вскоре преподнес им еще один неприятный сюрприз. Вновь наклонившись к столу и глядя Марти прямо в глаза он спросил:

– Ваши девочки держат дома животных, мистер Стиллуотер?

– Шарлотта держит. Нескольких.

– Странная коллекция домашних животных. Пейдж холодно произнесла:

– Шарлотта не считает их странными.

– А вы?

– Тоже не считаю. Какое это имеет значение, странные они или нет?

– Они у нее давно? – поинтересовался Лоубок.

– Одни – давно, другие – не очень, – ответил Марти, сбитый с толку новым витком продолжающегося интервьюирования.

– Она их любит?

– Да. Очень. Как всякий ребенок. Любит такими данными, как они есть.

Кивая головой и постукивая ручкой по тетради, Лоубок сказал:

– Еще один дерзкий выпад, и тоже очень убедительный. Если вы детектив и при этом сомневаетесь в правдивости всего этого сценария, вашего скептицизма отнюдь не убавится, узнай вы, что самозванец уничтожил всех домашних животных вашей дочери.

У Марти замерло сердце.

– Нет, только не это. Неужели маленький бедный Уискерс, Лоретта, Фред, все они? – произнесла Пейдж голосом, полным страдания.

– Мышь задушена и мертва, – сказал Лоубок, глядя прямо на Марти. – У хомяка свернута шея, черепаха раздавлена ногами, жук также. Про остальных не знаю, я не рассматривал их так внимательно, как этих животных.

Марти охватила ярость, и он сжал под столом пальцы в кулаки. Он знал, что Лоубок считает, что это он убил животных, просто для того, чтобы придуманная им ложь выглядела правдоподобно. Никто ведь не поверит в то, что любящий отец способен затоптать ногами любимицу дочери – маленькую черепашку и свернуть шею хорошенькому маленькому хомячку ради какой-то низменной цели, которая, по мнению Лоубока, двигала Марти; поэтому детектив ошибочно полагал, что это сделал Марти для того, чтобы снять с себя вину и ввести полицию в заблуждение.

– Шарлотта умрет от горя, – сказала Пейдж. Марти чувствовал, как в нем вскипает ярость. Он чувствовал, что к лицу прилила краска, будто он целый час пробыл в солярии. Уши тоже горели огнем. Он знал, что детектив примет его гнев за стыд, который, в свою очередь, является свидетельством его виновности.

Когда на губах Лоубока вновь заиграла мимолетная улыбка, Марти очень захотелось дать ему по зубам.

– Мистер Стиллуотер, поправьте меня, если я ошибаюсь, не ваша ли книга попала недавно в список бестселлеров среди книг в мягком переплете? По-моему, это была перепечатка вашей книги, вышедшей в прошлом году в твердой обложке.

Марти не ответил ему.

Лоубок и не требовал ответа. Он продолжал.

– А через месяц или что-то около того выйдет ваша новая книга, которая, как полагают некоторые будет вашим первым бестселлером в твердой обложке И вы, наверное, работаете сейчас над новой книгой Я видел часть рукописи на вашем столе в кабинете Думаю, раз уж в вашей карьере уже была парочка удачных прорывов, нужно продолжать в том же духе, полностью воспользоваться моментом.

Пейдж хмурилась, казалось, до нее начинало доходить немое толкование детективом вины Марти. Обычно она обладала хорошей выдержкой, и Марти было интересно, какой будет ее реакция, когда Лоубок сформулирует свои идиотские обоснования его вины. Сам он едва сдерживался, чтобы не ударить детектива.

– Если о тебе пишут в журнале "Пипл", это обычно помогает карьере, – продолжал Лоубок. – А когда "Мистер-убийца" сам становится жертвой нападения некоего очень таинственного убийцы, он, конечно же, попадает в центр внимания прессы, да еще как раз в поворотный момент своей карьеры.

Пейдж вздрогнула, как от пощечины.

Ее реакция привлекла внимание Лоубока. Он спросил:

– Что, миссис Стиллуотер?

– Вы не смеете думать, что…

– Думать о чем?

– Марти не лжет.

– Разве я сказал, что он лжет?

– Он ненавидит эти рекламные штучки.

– Выходит, люди из журнала "Пипл" были чересчур настойчивы.

– Посмотрите на его шею! Она покраснела и опухла, а через несколько часов вся покроется шрамами. Вы не можете думать, что он это сделал себе сам.

– А вы в это верите, миссис Стиллуотер? – спросил Лоубок.

И тут сквозь стиснутые зубы она произнесла то, что не мог себе позволить произнести Марти:

– Вы надутый осел.

Делая вид, что потрясен услышанным, что он и представить себе не мог, чем заслужил такую враждебность по отношению себе, Лоубок сказал:

– Миссис Стиллуотер, всегда найдутся циники, считающие, что удушение симулировать легче всего. Ранить себя в руку или ногу тоже довольно-таки убедительно, но тут всегда существует опасность небольшого просчета. Можно неосторожно задеть артерию и потерять больше крови, чем хотелось бы. Что же касается умышленного нанесения себе огнестрельных ранений, то тут велик риск того, что пуля попадет, скажем, не в кость, а проникнет глубоко в ткань. Не исключается и шоковое состояние.

Пейдж вскочила на ноги так резко, что опрокинула стул.

– Убирайтесь вон!

– Простите, что вы сказали?

– Сейчас же убирайтесь вон из моего дома, – повторила она.

Марти сознавал, что этим они отметают последнюю слабую надежду на то, что убедят детектива и заручатся покровительством полиции, но ярость взяла верх. Его била дрожь. Он встал и сказал:

– Моя жена права. Возьмите своих людей и уходите, лейтенант.

Оставаясь на месте и этим бросая им вызов, Сайрус Лоубок сказал: