Александра Черчень - Колечко взбалмошной богини. Прыжок в неизвестность

Н-да, худшей ситуации и придумать нельзя. Хотя нет — можно! Худшее случилось сразу же — в кухню вошла зевающая Стаська.

— Доброе утр… — запнулась ошарашенная сестричка, узрев меня верхом на Фаусте, и, всплеснув руками, молниеносно выдала: — Нет, ну совсем обнаглели! Что, больше уединиться негде? Это, между прочим, кухня — место общественного пользования.

Моя челюсть от сего заявления медленно поехала вниз. Фауст же среагировал быстрее. Резко пихнул меня в бок, сбрасывая с себя, и вскочил на ноги.

— А поаккуратнее нельзя? — зашипела на него я, потому как пол, куда меня скинули, был отнюдь не мягким, да еще и шершавым. Как итог, я ушибла локоть и ободрала ладошку. Гррр!

— Вот на хрена ты меня вчера лечил, если сегодня опять калечить собрался?

— Калечить? — непонимающе сдвинул брови Фауст.

— Так это у вас такое лечееение было, — одновременно с ним многозначно протянула Стаська. — Ну, понятно, понятно.

И чего ей там, интересно, понятно? Вот ведь, пошлячка мелкая! Всыпать бы ей хорошенько.

— Стасечка, — обманчиво ласково начала я. — Ты бы лучше поинтересовалась, как я вас вчера в лесу всю ночь ждала, как от сидов убегала и ногу ломала!

— Ты ногу сломала? — теперь уже по-настоящему испугалась сестричка.

— Вывихнула, — буркнула в ответ и таки поднялась с пола. Причем сделала это самостоятельно. Белобрысый даже и не подумал помочь, несмотря на больную ногу и на то, что валяюсь я тут по его вине!

— Сильно болит? — поглядев на ковыляющую меня, все же спросил Фауст. Надо же, остатки совести проснулись.

— Уже меньше, чем вчера, — все же нашла в себе силы ответить спокойно, а так хотелось поязвить… Ух!

— Хорошо, — ответил Фауст и вдруг неожиданно зашипел. Как оказалось, запутался в собственных волосах и чуть их не выдрал.

Ох, а я бы с удовольствием ему патлы повыдергивала, тем более что привести их в порядок у него все равно не получалось. И хрен я ему помогу, пусть даже не просит. Нечего было космы до попы отращивать!

— Хочешь, расчешу? — тут же подорвалась сестричка, разрушив мой крамольный план мести.

— Если ты найдешь мне расческу, я сам расчешу.

И что, вы думаете, сделала эта предательница? Юркнула в комнату и спустя две секунды вернулась с гребешком в руках.

— Стась, а одежды моего размера там случайно не завалялось? — спросила я с надеждой. Все же шастать в Фаустовой рубахе не совсем прилично, хоть я уже и привыкла. Да и он, похоже, привык — читай, не обращал на это никакого внимания. Даже обидно… Такие ноги зря пропадают!

— Не-а, — мотнула головой сестренка и с гребешком в руках двинулась на мужчину.

Однако Фауст, в отличие от близнеца, в парикмахерскую играть не захотел. Вырвал орудие пыток из рук сестренки и принялся самостоятельно распутывать блондинистую гриву.

Ой-ой-ой, какие мы недотроги…

Стаська надулась и, обреченно вздохнув, уселась на табурет — единственное сиденье во всем помещении, так как лавку мы благополучно сломали.

— А завтрак будет? — устав горевать по фениксовым волосам, переключилась к более насущным проблемам сестричка.

— Будет! Сходи, поймай в лесу, — буркнул мужчина, явно чем-то недовольный. Кажется, не выспался. Дальше последовало очередное «ай» и шипение, а гребень со сломанным зубцом полетел в противоположный конец кухни. Хорошо еще, что брани не последовало, а то ругательства у феникса специфические, мало ли чего сказанет в порыве бешенства.

— Предлагали же помочь… — укоризненно протянула сестричка и на манер самого блондина закатила глаза к потолку.

— Сам справлюсь, — вновь огрызнулся Фауст и пошел искать выброшенный гребень.

— Ты чего психованный такой? — Тут уже я не выдержала и решила поставить мужика на место. — Не с той ноги встал?

— Если ты помнишь, я вообще очень неудачно «встал», — рыкнул феникс, напомнив мне про наше совместное «вставание».

— А ну прекрати истерику! И хватит уже мельтешить перед глазами! — рявкнула я. — Не выспался — так ляг и поспи! Только сначала еды нам принеси. Мы даже сготовить можем, только дай что.

Со второго раза крик подействовал. Фауст остановился, глубоко вздохнул, собираясь с мыслями, и, что-то для себя решив, вышел наружу.

Кстати, судя по сквознячку, потянувшему из приоткрытой двери, погодка не ахти какая. Блин, надо было и про одежду ему сказать. Замерзну ведь. Или придется не показывать носу из дома…

Вернулся Фауст минут через десять, волоча в руках корзину какой-то снеди, а еще стопку тряпья. Ооо, это мне?

А дальше я готова была плясать от счастья, потому что это действительно оказалось мне. И это была одежда. А блондин-то реабилитируется потихонечку. Вон, даже без подсказок притащил во что нарядиться. Среди вороха одежды даже нашлись подходящие штанишки из плотной ткани и даже моего размера. Да и Стаське кое-что перепало.

Мы с сестренкой забурились в соседнюю комнату, переоделись и счастливые вышли к столу, за которым Фауст уже вовсю нарезал сыр и колечко колбасы.

А с волосами он так ничего и не сделал. Более того, на конце одной из прядей болтался запутавшийся зубец от расчески.

Я, без всякой задней мысли, подкралась к фениксу и попыталась выпутать деревянную щепку.

— Не надо, не трогай! — тут же воспротивился блондин и попытался увернуться от моих рук.

— Да ничего я не сделаю с твоими волосами. Что ж ты бешеный такой? — в свою очередь, возмутилась я, твердо вознамерившись помочь несчастному. И не важно, что он против. Должна же я отблагодарить за одежку.

— Я просто не люблю, когда моими волосами занимается кто-то посторонний!

— А кто ж тогда ими занимается? Или у тебя личный доверенный парикмахер всегда наготове? — усмехнулась я.

— Нет, я просто мою их специальным средством, и они не путаются, — пояснил мужчина.

— Извини, дорогуша, боюсь, что специального средства я тебе тут не найду. Так что постой смирно минуточку.

Короче, с боем, но я все же переупрямила феникса и освободила его шевелюру от противного зубца. И даже волосы почти не гладила, хотя очень хотелось. Помню, какие они шелковистые у Фрайо. Но лишний раз злить Фауста не хотелось. И так нервный.

Дальше был завтрак. Мне, как больной, все же уступили табуреточку, и я, поудобнее примостив пятую точку, с аппетитом жевала колбасу, хоть та была и не такая вкусная, как наша московская, но моему голодному брюху было все равно.

— Я ночью птичку в город послал, — расправившись с завтраком, сообщил Фауст. — За нами должны прислать экипаж. Так что надолго мы тут не задержимся.

— Птичку? — удивилась я. — У вас тут что, «голубиная почта»?