Василий Сахаров - Империя Оствер. Трилогия

После этого я погладил нервно переступающее с ноги на ногу верховое животное по морде, успокаивая:

— Тихо. Тихо. Спокойно.

— Что делаем, господин граф? — с усмешкой, видимо ожидая увидеть страх молодого аристократа, спросил меня старший над воинами, десятник Юр Кипа, кряжистый усатый мужик с полным лицом.

— Мы с Фредриком в деревню, — ответил я, посмотрев на охотника, который слезал со своего конька, — а вы пока нас здесь подождите. Если что, будьте готовы к тому, что придётся удирать. До ближайшей деревни пятнадцать километров, а там всё тихо. Так что, если будем драпать, отсидимся там.

— Понял, — ответил десятник. — Но я с тобой пойду, господин граф, а силача, — он кивнул на Фредрика, — здесь оставим. А то, не дай боги, убьют тебя, и доказывай потом, что ты сам в лапы мертвяков пошёл, а не мы тебя бросили. Мы наёмники, и для нас репутация — это всё.

— А есть с чем пойти?

— Найдётся.

Десятник ловко спрыгнул на землю, передал поводья лошади одному из своих парней и оправил кожаную куртку‑накидку, под которой у него звякнула кольчуга. После чего он отстегнул от седла чехол для дротиков, открыл его, и в руках Кипы оказалось короткое копьё с серебряным узорчатым наконечником в виде острого широкого листа.

— Хорошая вещь, — отметил я. — Наверное, дорогая?

— Да уж, — прокряхтел Юр, — не из дешёвых. Мы когда на северо‑востоке Эранги наёмничали, у каждого воина такое оружие было, цена двадцать иллиров, но копьё того стоит. Ладно, не об этом сейчас разговор. Пошли?

Я оправил свою накидку, подтянул ремень, на котором висел корт, в правую ладонь взял кинжал с закрытой витой гардой и тридцатисантиметровым клинком, на лезвии которого было выдавлено шесть рун, и кивнул:

— Да.

Мы вошли в деревню и двинулись по основной улице, вдоль которой и лепились все убогие жилища местных крестьян — приземистые деревянные срубы без окон. И на двери первой же такой избы десятник и я заметили длинные полосы, следы когтей, словно по толстым доскам дикое животное скреблось. Кипа толкнул дверь, но она была заперта изнутри. Тогда он постучал в неё и спросил:

— Эй, хозяева, есть кто дома?

Внутри шуршание и испуганный женский голос:

— Есть. А вы кто?

— Подмога. Мертвяки где?

— Не знаем. Мы уже три дня не выходим, боимся. Мужик мой вышел — и всё, с тех пор ни слуху ни духу. Видать, погиб, а у нас ни питья, ни еды. Помогите!

Женщина заплакала, а десятник прикрикнул:

— Цыц, баба! Поможем.

После этого, поняв, что в этом месте полезной информации не получим, мы направились дальше. Все дома слева и справа были закрыты на запор изнутри, а в них находились перепуганные местные жители. Мертвяков пока видно не было, и мы вполне спокойно дошли до маленькой площади в центре деревни. Здесь находился дом старосты, и именно в этом месте нам попались первые восставшие из могил люди.

Честно говоря, я ожидал чего‑то необыкновенного и жуткого. Но всё оказалось вполне обыденно, местной нежити до голливудских монстров и спецэффектов было далеко, в зрелищности они им проигрывали. Однако, в отличие от киношных мертвецов, деревенские были настоящими, и о том, что они близко, нас сначала предупредил омерзительный запах гниющей плоти и крови, а затем звуки чавканья, словно свиньи хлебают своё варево.

На самой площади было пусто, и только пятна засохшей сукровицы, свернувшейся в бурые комки, и клочки простой серой холстины, которые валялись вокруг, говорили о том, что здесь произошло нечто плохое. Мертвецы, видимо, находились за домом старосты, оттуда шло основное зловоние и звуки. И переглянувшись с Кипой, мы направились туда. Шаги наши были почти неслышны, и, повернув за угол деревянного дома, за его срубом мы обнаружили восставших мертвецов.

Умертвий было трое. Они нависли над телом какого‑то бедолаги, рвали его на части и запихивали кровавые куски мяса себе в рот. Это значило, что они находятся в третьей стадии своего развития. Первая — просто убийство любого живого существа. Вторая — уничтожение разумного живого существа. Ну а то, что мы наблюдали, — это уже потребление крови и органики для преобразования мёртвого тела в более удобную и быструю мертвецкую модель, пока ещё относительно слабую и с которой можно бороться, разумеется, если есть чем, и не очень сильно бояться.

Тем временем твари почуяли живых людей. Они оторвали свои морды от трупа и посмотрели на нас. Мы, соответственно, на них, и зрелище это было очень отвратительное. Лица мертвяков напоминали человеческие, но из‑за того, что разлагающаяся плоть, в которой копошились толстые жирные черви белого цвета, отваливалась от костей, они напоминали какие‑то слоёные пироги с начинкой. Бр‑р‑р! Мерзость! А тут ещё и зубы, гнилые пеньки на свежих клыках, отросших после того, как трупы выбрались из своих могил. Глаз при этом у них не было, они уже давно разложились. Волосы на черепах редкие и свисали клоками. На голове виднелись проплешины, а у одного через дырку в темечке даже мозг проглядывал, и в нём шевелилась некая чёрная субстанция. А ещё что привлекало внимание — это руки, на которых вместо пальцев находились когти.

Нежить двинулась на нас, а я замер в каком‑то лёгком ступоре. Смотрю на тварей перед собой, глаза цепляются за одежду, одутловатые бледно‑розовые морды и раны, клыки в крови и когти, и это начало вгонять меня в шок. Но к счастью, рядом был опытный десятник, который выкрикнул:

— Граф! Не спи!

Наваждение от омерзительного зрелища схлынуло моментально, и я приготовился к бою. Ноги полусогнуты, взгляд ни на чём не фокусируется и не задерживается, а голова думает только о деле.

«Запомни, — вбил я в себя установку, — только один удар, желательно в голову, и отскок. Больше ничего, этого достаточно, твои основные козыри в этой игре — безостановочное движение и быстрые атаки».

Расходясь полукругом, твари приближались к нам, и первым начал действовать Кипа, который метнулся вперёд, и наконечник его копья прошёлся по боку одного из мертвяков. После этого два других повернули на него. Но десятник отскочил в сторону, и пришла пора действовать мне. Длинным прыжком я приблизился к тому, кто был ко мне ближе всего, и узкий клинок моего кинжала стеганул по его черепной коробке. Тут же перекат по грязной земле, под руками другого мертвеца, который отреагировал на меня достаточно быстро, и опять я на ногах.

Поворот. Клинок снова смотрит на мертвяков. Тот, которого достал десятник, уже валяется пластом и на глазах разлагается. Второй, мой клиент, на миг застыл на месте, и от черепа трупа отвалился кусок в добрую треть, обнажив его заполненное чёрной шевелящейся слизью внутреннее пространство. Секунда. И этот тоже упал. Но оставался третий, и Кипа с ним не церемонился, он кинул в него свое короткое копьё, при этом не стремясь пронзить труп насквозь, и зачарованный наконечник просто впился в грудь живого мертвеца.