Из бурных волн - Вал И. Лейн

— Да, — объяснил он. — Вальдес манипулировал ею, заставляя верить, что любит ее. Он использовал ее как пешку, чтобы находить других русалок, пока у моря больше не осталось сил. Именно тогда Вальдес попытался поймать ее, и она набросилась на него, осознав свою ошибку. Она отрезала свой хвост и уничтожила его с помощью магии. Никто не мог ее остановить. Она уничтожила все доказательства и записи о торговле Вальдесом русалками. А с новыми ногами она прокляла нас и исчезла в море.

Я представила, как все это разыгрывается у меня в голове. Отвергнутая русалка посылает шторм, чтобы утянуть души тех, кто причинил ей зло, на дно морское. Это показалось мне подходящей реакцией. Правильно ли было бы с моей стороны отменить приговор Вальдесу после того, что он сделал? Было ли это справедливо по отношению ко всем русалкам, которых он убил? Но Майло… он никак не мог заслуживать этого вечного наказания…

— Знаю, ты, вероятно, плохо обо мне думаешь, — добавил Майло, прерывая мои размышления. — Но просто знай, что я провел много бессонных ночей, зная, что на борту находятся пойманные русалки, с которыми обращаются как с грузом, направляющимся навстречу гибели. Я думал о каждом возможном способе помочь им. Но я ничего не мог поделать. В конце концов, мне просто пришлось смириться с этим… чтобы выжить. Но сейчас это тяжелым грузом лежит у меня на душе. Если бы я мог вернуться в прошлое, я бы сам бросил вызов Вальдесу, хотя это, несомненно, стоило бы мне жизни. — Его взгляд стал угрюмым. — По крайней мере, я бы умер, не будучи обреченным на эту вечную участь. — Я увидела, как он сжал кулаки, и напряглись мышцы его руки.

Я боролась с желанием взять его за руку, когда заговорила снова, но я хотела, чтобы он понял искренность моих слов.

— Майло, — его имя слетело с моих губ тихим шепотом. — Я обещаю, как только пойму, что мне делать с этими чешуйками, чтобы спасти свою семью, я освобожу тебя. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы снять с тебя проклятие. — Я обдумывала свои слова, понимая, что понятия не имею, сколько времени это может занять, и смогу ли я вообще снять какое-либо из наших проклятий. Я тут же пожалела о том, что дала такое обещание, опасаясь, что не смогу его выполнить.

— Спасибо за твое желание попробовать, — сказал он, — но, вероятно, не стоит давать обещаний, которые ты не сможешь сдержать.

— Но я могу пообещать, что попробую.

— Полагаю, это все, о чем я могу тебя просить. Возможно, раньше я бы уже подумал о том, чтобы исчезнуть с этим ожерельем. Но, возможно, я могу подождать еще немного.

Его взгляд медленно скользнул вниз и прошелся по изгибу моей шеи. Я почувствовала, как его пристальный взгляд задержался на моем ожерелье, всего на секунду, а затем опустился еще ниже, блуждая по всему моему телу. Я безуспешно пыталась подавить волну тепла, разлившуюся по моим щекам.

— Ты можешь забрать его в любое время. Ты мог бы сорвать его прямо с моей шеи и исчезнуть, — мой голос был немного хриплым от соленого ночного воздуха.

— Не думай, что я не испытываю искушения, — прошептал он, встретившись со мной взглядом, протянул руку и коснулся ожерелья. Он задержал свое прикосновение там всего на несколько секунд, а затем провел мозолистыми пальцами по моей коже. Я задрожала от его прикосновения. Он нежно провел рукой вверх по моей шее, пока не добрался до подбородка, и приподнял его к себе. Я уставилась на его суровое красивое лицо, растрепанные ветром волосы и щетина смягчали его резкие черты. На мгновение его взгляд задержался на мне.

Напряжение на его лбу спало, и он обхватил мою щеку ладонью. Я замерла, но не от страха. Я замерла, ожидая, страстно желая, чтобы он продолжил, приблизился ко мне. Удары моего сердца гулко отдавались в голове. Пока я сидела, зачарованно глядя на него, у него вдруг у него сделался такой вид, словно он только что вспомнил что-то важное. Он снова поджал пальцы и быстро убрал руку с моего лица.

— Но я бы не стал. — Он кашлянул, словно пытаясь как бы невзначай забыть о том нежном моменте, который только что произошел между нами. — Знаю, у тебя есть свои собственные проклятия, которые ты должна разрушить в первую очередь.

Все еще пытаясь унять сердце, я опустила взгляд в пол. Почему его так волновало, чего я хочу или в чем нуждаюсь? Действительно ли это было сделано для того, чтобы искупить его душу от тех ужасных поступков, которые он совершил, будучи пиратом? Или была какая-то другая причина? Потому что то, как он смотрел на меня в тот момент, заставило меня задуматься, не жаждет ли он чего-то большего, чем просто искупления для своей души.

21. Начало отлива

Будто этого нежного момента между нами только что не было, я поднялась на ноги. Перегнувшись через разрушенный выступ маяка, посмотрела на звезды. Я знала, что это будет подходящая тема для того, чтобы снять затянувшуюся неловкость.

— Ладно, звездочет, — пошутила я. — Есть ли еще какие-нибудь важные созвездия, о которых мне следует знать?

Майло присоединился ко мне на выступе, на расстоянии вытянутой руки. Он начал рассказывать мне о звездном небе. Рассказал, как звезды движутся с востока на запад, и что каждый опытный моряк знает, как внимательно следить за их движением. Я слушала, как он описывает приемы астрономической навигации. Энтузиазм, звучавший в его и без того красивом голосе, заставил меня улыбнуться.

— Что? — Он перестал показывать на угол Малой Медведицы и посмотрел на меня с недоумением.

— Ничего. — Я покачала головой, хихикая. — Просто ты по-настоящему светишься, когда говоришь о звездах. Это не каламбур.

На этот раз, похоже, именно я лишила его дара речи. Он медленно моргнул от удивления, и уголки его разинутого рта приподнялись в ухмылке.

— Ну что сказать? Это у меня в крови. Я всегда буду моряком, пиратом или нет. — Он покорно развел руками. — Уверен, есть что-то, чем ты тоже увлечена.

Я на секунду прикусила нижнюю губу.

— Живопись, — пробормотала я.

— Хорошо. — Он скрестил руки на груди и посмотрел на меня сквозь непослушную прядь темно-русых волос. — Твоя очередь. Расскажи мне все об этом.

— Ну, — я расправила плечи, — Акварель — моя любимая. Она в некотором роде… хаотичная и умиротворяющая одновременно, если в этом есть смысл. Но это может быть непросто, потому