Песня Волчьей луны (СИ) - Лариса Петровичева
— Ирвин приказал арестовать канцлера за измену короне. Офицер охранного отряда так удивился, что выполнил. А теперь давай, объясни мне, что все это значит.
— То и значит, что канцлер Лотар организовал покушение на князя. И устроил вчера эту интригу с Мейв и повторным оборотом, — ответила Арьяна, и губы Шейлы дрогнули, раскрываясь в беззвучный круг: вот теперь она была по-настоящему удивлена. Если раньше женщина князя Кигана считала все, что делал Ирвин, порождением его безумия, то теперь поняла, что он был прав.
— Есть, чем доказать?
Арьяна продемонстрировала ей письмовник.
— Есть. Признание подельника.
Шейла ухмыльнулась так, словно советовала не становиться у нее на пути. Она едва не потеряла любимого человека — и готова была растерзать виновного голыми руками.
— Тогда идем, — сказала она. — Киган как раз собирается в допросную.
* * *
— Наша с тобой сестра.
Бейлин кивнула. Сейчас, стоя в допросной и глядя на князя, которого слуги привезли сюда в инвалидном кресле, она будто бы сделалась ниже ростом. Ирвин посматривал в ее сторону и думал: как же они трое все-таки похожи.
— Да, государь, — ответила она. — Камни Ганьярна показали это совершенно точно.
Бейлин смотрела на Кигана со спокойным уважением — без суетливости, без желания понравиться, без порывистого стремления упасть на шею новоприобретенному родственнику. Киган устало вздохнул. За эти дни и недели, наполненные проблемами и горем, он постарел — тот юноша, с которым Ирвин когда-то запускал воздушного змея, исчез без следа. Но невзгоды закалили его — теперь Киган был скалой, которую не сокрушит ни один шторм.
Киган обернулся к Лотару — канцлера пока еще не закрепили на дыбе, просто усадили на стул и сковали запястья наручниками — и спросил:
— И ты знал?
Лотар развел руками — на ту ширину, которую позволили наручники.
— Нет, государь. Не знал.
Песня Волчьей луны поднялась и окрепла, и Ирвин испугался, что обратится прямо сейчас. Волк в глубине его души сверкнул золотыми глазами, словно говорил: ну что же ты? Выпусти меня снова, и здесь будет много-много парного мяса. А потом тебя убьют, и все закончится.
Он подавил голодный зов усилием воли — таким, что голова заныла.
— Она какая-то твоя восприемница, а ты не знал, — холодно усмехнулся Киган. — Вытащил ее из глухой деревни просто так, по доброте душевной.
Лотар кивнул.
— Совершенно верно. Иногда я склонен к нелепой и бессмысленной доброте. И просто пожалел хорошую девушку, которой нельзя было гибнуть в глуши.
Он говорил настолько спокойно, настолько невозмутимо, словно находился не в допросной, а где-нибудь на прогулке в парке. На какой-то миг Ирвин даже засомневался в себе. Вдруг он и правда обвиняет хорошего человека в каких-то нелепых интригах, а канцлер Лотар, верный слуга короны и друг их отца, ни в чем не виноват.
— Если наш отец ее признал, то должны быть документы, — подал голос Ирвин. — Надо обыскать его дом и рабочий кабинет во дворце.
Киган кивнул. Дал знак одному из ассистентов, коротко распорядился об обыске. Лотар сидел с совершенно невозмутимым, непробиваемым видом. Ирвин угрюмо подумал, что ничего-то они не найдут. Да, документы, которые подтверждают права Бейлин, должны быть — но Лотар спрятал их так, что никакой обыск не выкопает.
— Государь, может, отпустите меня? — спросил Лотар. — Доказательств моей вины хоть в чем-то нет. Я рад, что у вас с ваэрином есть такая замечательная сестра, династия укреплена… но я-то здесь при чем? Всю жизнь я верно служил вашему отцу, а потом вам. И никогда не собирался покушаться на престол. Трон Хармирана это твердая штука, на нем задницу сломаешь.
В допросную вошел один из чиновников дознавательного отделения — невзрачный и тощий, в сером мундире. Подойдя к Кигану, он склонился и что-то торопливо зашептал князю на ухо. Киган слушал, его лицо оставалось непроницаемым, но Ирвин ощутил тонкую вибрацию, которая наполнила воздух.
Что-то изменилось. И так, что Лотару теперь было не сбежать. Он отлично держался — но Ирвин сейчас всей кожей чувствовал: канцлер проиграл. Чиновник закончил говорить и протянул князю исписанные смятые бумаги; Киган посмотрел на один из листов, кивнул и произнес:
— Габриэль Ваньяцци заговорил. Наконец-то. Сказал, что ему хорошо заплатили за покушение. И вы никогда не догадаетесь, кто именно ему платил.
Князь вдруг рассмеялся. Поднес руку к лицу, убрал. Бейлин, которая до этого стояла совершенно неподвижно, как изваяние, шевельнулась так, словно Кигану могла понадобиться ее помощь.
— Его опознали по словесному портрету, это Аделард Пиннет, — продолжал Киган. — За ним уже выехали.
Лотар дернул ртом — это было единственным, что как-то выразило его внутреннее напряжение. Потом он откинулся на спинку стула, устало прикрыл глаза и было ясно: больше канцлер не скажет ничего.
Ирвину сделалось легко. Очень легко.
— Пойдем отсюда, — предложил он, глядя на брата. — Тебе нужно…
Он не договорил. В допросную вошли Арьяна и Шейла — обе женщины выглядели так, словно хотели кого-нибудь разорвать и съесть и готовы были работать вдвоем. Увидев их, Киган вопросительно поднял бровь — вот теперь он, кажется, удивился по-настоящему.
— Государь, у меня здесь мгновенник от Сандарин Веккья, — выдохнула Арьяна. Посмотрела на Ирвина так, словно хотела убедиться в том, что с ним все в порядке — и Ирвин увидел, как просветлело ее лицо. — Она признается в том, что по поручению канцлера Лотара пыталась отравить меня. Ему нужно было проверить, в самом ли деле мы с Ирвином истинная пара.
Ирвин едва не рассмеялся в голос. Это была улика. Хорошая, очень твердая улика. Сеть, которую канцлер сплел вокруг княжеской семьи, начала разрываться.
Он вдруг ощутил себя по-настоящему свободным. Свободным и живым.
Арьяна протянула сложенный мгновенник Кигану — князь взял его, развернул и некоторое время вчитывался в строчки, написанные совершенно неврачебным почерком. Потом он прочитал вслух:
– “Канцлер Лотар опасный человек. Ему нужна власть, он слишком долго сидел в помощниках, а эта роль не по его характеру. Думаю, у него есть еще козыри в рукавах”. Кажется, козыри, это про тебя, Бейлин.
Бывшая телохранительница принцессы побледнела и опустила голову. Ее не за что было наказывать — но она готова была принять наказание. Бейлин не участвовала в заговоре, она ничего не знала — но все равно принимала на себя вину.
— Она здесь не при чем, — твердо заявил Ирвин. — Бейлин дала мне слово, что ничего не знала о своем происхождении. И я ей верю.
Лотар как-то вдруг нервно дернул головой, и Ирвин услышал едва
