Аурлийский цикл. Книга 3. Война плащей - Константин Лебедев

— Вы вовремя, а то местные крестьяне уже собирают ополчение для охоты на поселившегося в их лесу демона, — приветствовал товарищей Га-либ.

Монстр сообщил, что корабль, на котором прибыли мятежники, забрали церковники. Остатки диверсионного отряда шли на север по суше до тех пор, пока это еще оставалось возможным. Украв несколько рыбацких лодок и немного провизии, истощенный отряд прибыл в Норфхол, где чуть было не оказался засыпан стрелами излишне встревоженных стражников. Несколько дней спустя они удивили северных баронов и вождей древних своим появлением у стен Прита.

Глава 18. Рыцарь без титула

Похоронив своих братьев по оружию на небольшом погосте Фишвола, отряд Гилберта, потерявший в последнем бою ровно половину своего состава, был вызван в столицу. Состояние Софи было тяжелым, Генри боялся, что она не сможет перенести тяготы пути, но молодой организм девушки справился.

Прежде чем решать судьбу капитана своей гвардии, верховный магистр распорядился передать девушку на попечение личного лекаря. Пускай магистр и допускал мысль о том, что смерть Софи могла бы стать лучшим исходом, но публично отказать ей в помощи, не потеряв при этом образа благодетеля, он не мог.

Доверие Генри, тем не менее, он утратил. Отныне рыцарь не доверял никому и пригласил своего знакомого врача, которого попросил не отходить от постели девушки. Старый друг сэра Гилберта следил за тем, чтобы действия лекарей магистра не привели к негативным последствиям и не ухудшили состояния Софи.

Сэра Гилберта вызвали на заседание совета на следующий день после того, как его поредевший отряд миновал ворота столицы. Рыцарь сидел с этими людьми за одним столом не один год, но теперь никто из них не решался посмотреть ему в глаза. Разумеется, кроме верховного магистра, который был искренне убежден в том, что принятое им решение было необходимо.

Глава церкви давно не ощущал себя столь дискомфортно. С одной стороны, верный рыцарь никогда его прежде не подводил и был образцом тех добродетелей, что магистр ценил в людях. С другой, он публично нарушил высочайший приказ своего владыки, а такого простить было нельзя. Калеб приложил все усилия для того, чтобы о случившемся на перекрестке узнали в каждом трактире столицы.

— Прежде чем мы начнем, я бы хотел заявить, что мои люди лишь исполняли приказ и не могли меня ослушаться, — неожиданно для всех Генри заговорил первым.

— Успокойся, твоим людям ничего не угрожает, хотя мне прекрасно известно, что им был предоставлен выбор. — Магистр приподнял руку над столом в знак примирения.

— Сэр Гилберт нарушил приказ. Занимая высокую должность, он своими деяниями должен был показывать абсолютно противоположный пример. За подобное нарушение может быть лишь одно наказание, и это смерть, — встрял Калеб, старающийся избегать взгляда отца.

— Помолчи, мальчишка! Здесь сейчас разговаривают только мужчины. — Магистр зло посмотрел на тут же направившего взгляд в стол сына.

— Генри, вы понимаете, что в результате ваших опрометчивых действий лидеру мятежников удалось избежать западни? Ваши люди спугнули их раньше положенного срока, — произнесший эти слова канцлер питал глубокое уважение к рыцарю и сейчас переживал за его судьбу, решение о которой еще не было принято.

— Я сделал то, что велел мне долг. Еще до того, как началась война, верховный магистр приказал мне найти и оберегать девушку, которой суждено было вести наши войска в бой. Я принес клятву оберегать Софи и намерен исполнять ее до последнего вздоха. — Генри гордо расправил плечи, готовый принять любое решение по своему вопросу.

— Здесь ни у кого нет сомнений в вашем благородстве. Вопрос лишь в том, что им можно было и поступиться ради достижения более высоких целей. Окончание войны могло бы спасти не одну тысячу жизней. Скажи, жизнь Софи стоит их? — впервые заговорил Лэвден.

— Не мне судить, господин секретарь. Мой разум не отягощен теми думами, что тревожат вас. В моем деле все куда проще. На поле боя, в пылу сражения подобные мысли будут последним, что придет вам в голову.

— Как же сильно вы устарели, Генри. Все эти ваши благородные ужимки, игры в доблесть. Воспитывались на древних балладах и так их и не переросли? — Калеб получал удовольствие от неофициального трибунала.

— Я, кажется, сказал тебе молчать?! Еще одно слово из твоих уст, и я отправлю тебя в ближайшую деревню следить за сбором урожая. — Униженный собственным отцом Калеб сразу покраснел и притих.

Он прекрасно знал, что эта угроза — не пустой звук. Находиться в отдалении от всех ключевых событий войны Калеб совсем не хотел.

Верховный магистр смотрел только на Генри. В голове его покачивались чаши воображаемых весов. С одной стороны, его план все же пришел к своему относительному успеху. Большинство лидеров сопротивления оказались у них в руках, что позволило отыграть назад ряд последних поражений. С другой — фигуре Софи пора было бы уже исчезнуть с шахматной доски. За время войны девушка очень сильно возвысилась, даже больше, чем предполагал верховный магистр, и в будущем могла бы стать достаточно серьезной угрозой его единовластию.

Посмотрев на человека, который защищал его почти десять лет, магистр перевел взгляд на Лэвдена и, прикрыв глаза, склонил голову. Секретарь выдохнул, прежде чем зачитать одно из заранее заготовленных решений. Выглядел он сейчас очень бледно, правда, не факт, что это было связано с сильными переживаниями за своего товарища. Болезнь постоянно прогрессировала, что, однако, не мешало ему по-прежнему грамотно исполнять свои обязанности.

— Граф Генри Гилберт, сейчас я объявлю решение совета. Прежде чем я начну, не хотели бы вы что-то сказать в свою защиту? — вежливо, но формально осведомился Лэвден.

— Давайте не будем тянуть время. Мне нечего дополнить к сказанному. Вам и так обо всем известно в мельчайших подробностях. Не сомневаюсь, что сэр Калеб не упустил ни одной из них. — Генри улыбнулся.

— В таком случае я начну. Генри Гиберт признается виновным в нарушении данной им присяги. Лишается права наследовать фамильный титул после гибели отца. Его имя навсегда будет вычеркнуто из анналов истории священной гвардии. Вы и те люди, что были с вами в Фишволе, больше не можете называться гвардейцами. Учитывая ваши заслуги перед церковью, вам и вашим людям будет сохранена жизнь. Также до конца войны вам будет предоставлена возможность искупить свою вину. Если ваши заслуги окажутся неоценимыми, совет рассмотрит возможность пересмотра дела. Ясно ли вам решение его преосвященства? — весь приговор Лэвден зачитал на одном дыхании и лишь в конце позволил себе бросить в сторону рыцаря взгляд, преисполненный сожаления.

Генри не был уверен, что правильно все расслышал. Еще утром рыцарь поспорил с Эдвардом на пять злотых, что из дворца Ортоса живым он не выйдет. Калеб сперва хотел возмутиться мягкостью решения, но, поразмыслив, предпочел оставить свое мнение при себе. В конце концов, своей цели он добился. Генри Гилберт больше никогда не появится при дворе и не будет мозолить ему глаза.

— Решение мне понятно, и я принимаю его с покорностью и величайшей благодарностью, — склонил голову Гилберт, только сейчас осознавший, что предпочел бы смерть своему исключению из гвардии.

— У вас есть сутки, чтобы освободить помещения, занимаемые командором священной гвардии. Прежде, чем мы вас отпустим, необходимо, чтобы вы ответили