ЧОП "ЗАРЯ". Книга вторая (СИ) - Гарцевич Евгений Александрович "jk57"

Я кивнул и покрутил головой. Разогнал тепло по телу, радуясь и мысленно наблюдая, как внутренний индикатор силы пополз вверх.

«А кусок человека знает толк в удовольствиях, пусть добавки даст…» — чуть ли не промурлыкал внутри меня Ларс.

— Ладно, — я заглянул в кабину, с довольно большим скепсисом, разглядывая груду осиновых кольев, парочку одностволок с частично обгорелыми прикладами и очень старый, чуть ли не кремневый, пистолет. — Какие правила-то?

— Никаких, кто с чем и в каком составе к началу поединка пришел, то с тем и воюет. А это, — Захар махнул крюком на старье в «Буханке», — все, что смог в Подгорном найти. Есть еще книга Гидеона, но вряд ли она нам поможет.

— Ага, я узнавал, — вклинился перевозбужденный после фляги Стеча, подобрав сразу оба ружья. — К таким поединкам специально готовятся. Тебе ведь не надо?

Нет, такое мне не надо. Я выбрал кол покороче, с толстым сучком у основания. Крутанул пару раз, примериваясь к условной недопалице, недобейсбольной бите. Итого, у нас пять выстрелов. Два ружья у Стечи, пистоль и обрез у Захара. Что же, если «гвардейцы» нас, как в тире, не перестреляют, то посмотрим еще, кто кого.

Мы подошли к краю площади и, будто в кисель, погрузились в силовое поле, которое построил Исаев. В ушах чпокнуло и мы оказались внутри.

Почти ровный круг охватывал всю площадь, даже купол, из которого выберется только один отряд. Все, что осталось за кругом — люди на тротуаре, люди в окнах домов и на крышах моторок — все, как за стеклом, мутным и искажающим картинку. А еще снижающую шум на несколько тонов и, по утверждению Захара, не дающему вылететь осколкам и заклинаниям за пределы купола.

На другой стороне стекло подернулось рябью, и там стали появляться люди. Первым шел Пахом — в одной руке «мосинка», вторая все еще держит платок возле носа, на боку ножны с саблей. Следом появился второй «гвардеец», знакомый по карьеру, только имя я забыл. Почти брат-близнец, только на боку кобура от «маузера». А дальше, как двое из ларца, только пятеро стали появляться гвардейские новобранцы.

Все тоже в возрасте, но в них не было этого почетного, уважительного образа старых, прожженных жизнью охотников. Скорее сбежавшие зеки, классического киношного вида — худые скуластые черепа, маленькие злобные глазки и еще более отвратительные ухмылки.

Я насчитал еще три ружья — обрез двустволки, два старых однозарядных «Спрингфилда» и, к моему удивлению, подкрепленному присвистом Стечи и матом от Захара, два последних «гвардейца» вкатили под купол самый настоящий пулемет «Максима».

Пофиг, нам бы только первый залп выстоять!

Рассредоточиться или как-то подготовиться, заняв хорошие места, нам не дали. Как только за последним «гвардейцем» стянулся купол, над головой взлетела красная осветительная ракета, а Исаев, явно каким-то магическим усилением, хлопнул в ладоши так, что аж уши заложило.

«Что, правда, никаких правил нет? Прямо никаких?» — эхом, с затаенной радостью отозвался Ларс.

«А-то!» — подхватил Муха, — «только не тупи, старпер, а то ща еще топленыш наш проснется, и тебе вообще никого не достанется…»

Глава 24

Топленыш, он же утопыш, он же мэйн просыпаться не возжелал, поэтому я просто черпанул его навыков и пустил силовую волну по площади. Собирал снег, прессовал его и превращал в ледяные глыбы. Когда Пахом открыл огонь, площадь уже стала похожа на пейнтбольный полигон с кучей, пусть невысоких и кривых, но достаточно толстых ледяных глыб.

Снежные крошки, которые полетели во все стороны, я тут же прихватил в облако и миниатюрной вьюгой отправил в тощих «гвардейцев» все еще возившихся c пулеметом. Ледяная крошка посекла ватники, отогнав мужиков от станка. Дальше я уже не смотрел, ушел под прикрытие глыбы, на секундочку подвис, посылая сигналы своим фобосом и стягивая их в единое целое.

Офигеть!

И почему я раньше так не делал? Вариантов ответа у меня было два, и они оба сводились к Ларсу Бейльштейну. «Женить» Муху с мейном, светлое и темное было не с руки, а дедок своим не определившийся серой сущностью не только идеально вписался, но и стал своего рода связующим звеном.

Второй вариант, что с ним, я просто стал сильнее, как одаренный, перейдя на новый уровень. Немного пугающий уровень, если честно — это сейчас их трое, один из которых молчун, а когда их будут десятки, как у отца?

Будет круто, а с побочкой по факту разберемся. Пока под рукой два живчика и ленивый утопыш. Схема экономного расхода силы телекинеза уже была отработана, я добавил к ней лишь прыть и скорость Мухи. И с этим коктейлем я аккуратно выскользнул из-за куска льда и сиганул к следующей на сближение с «гвардейцами».

Как говорится, взболтать, но не смешивать! Не смог удержаться, даже почти подставился, но Пахому еще раз прилетело прикладом в нос. Я потянул винтовку на себя, выхватывая ее из рук предателя, но в последний момент отпустил, придав дополнительного ускорения.

Хруст был такой громкий, что заглушил матерный вопль и новую порцию выстрелов. Меня чуть задело осколками льда и под: «Ааа, шалабон, сила действия-то равна противодействию…» ушел в сторону, чтобы выскочить уже с фланга. Вперед полетела новая волна от мэйна, создавшая двухметровую корку льда под ногами двух уголовников, также обходивших центр площади.

Я метнул биту, представляя, что играю в городки. Только я жухлил — уже на подлете, скользя по льду, дубина вдруг резко ускорилась, подскочила и ударила сначала одного «гвардейца» по коленям, бросив его на лед, а потом отлетела в другого, ужалив по костяшкам пальцев. Он выронил ружье, заскользил, пытаясь удержать равновесие, а бита уже полетела в обратную сторону. А потом и я подскочил, предложив Мухе проверить свой коронный в челюсть.

Получилось сверху вниз на добивание. Ушибленный по коленям, так и не встал, дернулся и ткнулся носом в лед. Только кровавый ручеек потек из-под шапки. Второй не полез врукопашную, нырнул на землю в сторону ружья. Но сила мысли оказалась быстрее, а ружье у меня в руках. Я выстрелил наповал, отмахнулся от Мухиного: «Фу, как не спортивно…» и бросился к начавшему тарахтеть пулемету.

Раз правил нет, то на нет и ничего не будет! Ни фонарного столба, ни канализационного люка, брусчатка только останется, так как на совесть сделали. Участок площади под куполом, как назло, был голый, как каток, даже мусорное ведро и нечто, напоминающее пожарный гидрант, осталось за границами.

Осколки из лопнувшего фонаря рухнули на пулеметчиков, добавив ошметков на уже рваных от ледяной крошки ватниках. Пулемет заткнулся быстро, стоило лишь чуть-чуть развернуть патрон, чтобы заклинить ленту. Канализационный люк пригодился в роли щита — сначала отразить выстрел, а потом и метнуть в лучших традициях Капитана Америки.

Еще живой пулеметчик, весь в царапинах и кровоподтеках, выхватил револьвер, но так и не смог повернуть его в мою сторону. Сила Ларса уперлась в локоть, и мы застряли с мужиком, как два армрестлера, только между нами было несколько метров.

Сбоку за спиной послышались выстрелы — резвая трескотня «маузера» и ответная пальба из обреза. Там еще трое — надо ускоряться и бежать к нашим.

Я сократил дистанцию и левой рукой перехватил предплечье с револьвером, что-то английское, вроде «Бульдог» называется — гладкий барабан, короткий ствол и рукоятка из слоновой кости или чьего-то рога. А потом правой рукой, уже без всякого телекинеза, пробил двоечку, вывернул и судя по хрусту, сломал руку уже бесчувственному «гвардейцу».

«Фу, мужичье, чуть что, так в морду…» — прилетело от профессора, а Муха заржал.

Неожиданно выстрелы прекратились, у меня аж все похолодело внутри. Я бросился через ледяные глыбы, пытаясь понять, где зажали Стечу с Захаром.

Первым нашел «гвардейца» из старого состава, уже холодного. Дед сидел на земле, откинувшись на ледяную глыбу и, окоченевшими руками, прижимал рану на животе. Голова опущена, рядом на земле «мосинка» перепачканная кровью. Итого, минус пять, осталось двое.