Тринадцать жертв (СИ) - "Lillita"

— Я тебя еле отыскала, — одновременно произнесли они и рассмеялись.

Камилла — потому что сестра снова слишком переживала, что стало ясно и по её словам, и по выражению лица, а Ирмелин из-за нелепости ситуации. Когда двое друг друга ищут, нередко найти становится только труднее.

— И всё же, где ты была? — уточнила Ирма, отсмеявшись.

— Да вот, было тут такое… — Камилла протянула сестре обруч, который взяла специально чтобы показать, а потом отдать Мейлиру, и рассказала о визите в башню.

В процессе рассказа она заметила, что не выходило вспомнить, где именно находился проход в башню и как удалось его отыскать, но не стала придавать этому большого значения, добавив, что не горит желанием снова посещать это место. Почему не горит — сама не поняла, там ведь вроде как интересно было, только воспоминания какие-то неприятные. Ирмелин внимательно слушала, вертя в руках обруч. На первый взгляд — очередная старинная вещица, коих тут за века скопилось на пару-тройку магазинов антиквариата, но с другой стороны, вещь, которая принадлежала королеве, причём королеве-ведьме, могла таить в себе нечто особенное. Только обычному человеку почувствовать это всё равно не было дано. Всё равно, что попросить кого-то вроде Фрейи объяснить различия в разных фасонах юбок, либо расспросить Элеонору о наиболее эффективных способах пыток. Первая пошлёт в речке утопиться, потому что нет этих различий — всё ужасно неудобно, а вторая даже слова сказать не сможет, расплакавшись в приступе жалости ко всему живому.

Услышав про Мейлира, Ирма покачала головой. Вот уж точно, наловчился так, что и не раскусишь. Она считала себя достаточно внимательной к мелочам, но призналась, что даже не подозревала о наличии у хранителя проблем с ногой. Ещё бы! В высшем обществе глаза у стервятников в разы острее, их обмануть — особое искусство, непостижимое для уроженки городка возле леса. Такому не то, что годами учатся, это с молоком матери впитывают, а закрепляя первой незамеченной каплей яда в бокале.

— Это, конечно, чудесно, но ты как себя чувствуешь? — перешла старшая к более интересовавшей её теме.

— Ну… — протянула Камилла, отводя взгляд. — Не очень хорошо, — всё же призналась она. — Отдам обруч и пойду отдыхать. Послезавтра же работа, надо в форме быть. Иначе от расспросов Доры не отобьюсь… А так хоть послушаю про её новую любовь, которую она наверняка на празднике встретила.

Ирмелин похвалила сестру за здравомыслие, вернула украшение и попросила постараться не проспать время обеда, после чего они временно распрощались, и Ирма направилась к главной лестнице. Теперь можно было со спокойной душой повидаться с Эгилем, который наверняка уже ждал, усевшись на верхних перилах, которые словно соединяли две лестницы, при взгляде со стороны входа превращая их в одно целое.

Старшая искренне не понимала, почему Ками называла его водорослью, ведь кроме цвета волос ничего общего заметить не удавалось, но если Эгиль не обижался на подобное, не возмущался, то всё ведь в порядке? Иногда, правда, казалось, что он в принципе не способен испытывать подобные эмоции, как и некоторые другие. Или выражать их. Ирма проводила с хранителем времени больше, чем многие другие обитатели замка, однако почти всегда видела его с одним и тем же выражением лица, как-то научившись при этом распознавать различные эмоции. Уставший, угрюмый и напряжённый, словно от каждого камня, от каждой щели ждал подвоха — вот каким обычно виделся хранитель. Последнее, к слову, обычно толковали иначе, принимая за насмешку, издёвку, недовольство… В общем, что угодно, кроме правды.

Остановившись возле лестницы, Ирмелин оглянулась, к своему удивлению не обнаружив Эгиля. Опоздать он не мог, а вот услышать шаги и… В следующий момент хранитель подкрался к ней и поцеловал в левую щёку, обхватив за талию. Ирма улыбнулась и поцеловала его в ответ, для чего пришлось привстать на носках.

— Извини, я задержалась. Никак не могла найти Ками.

— Она опять неприятности искала? — устало поинтересовался Эгиль.

— В этот раз она делала это не одна, а с Эрлом и Мейлиром, так что можешь так не напрягаться. — Одарив хранителя ободряющей улыбкой, Ирмелин сжала его руку. Эгиль вздохнул и покачал головой — понять и принять безрассудство ему было трудно. — К тому же, пусть лучше она их ищет днём, чем ночью, раз уж не может бездействовать.

Эгиль освободил руку и, отойдя в сторону, присел на верхнюю ступеньку. Упершись локтями в колени, он запустил пальцы в волосы, прикрыл глаза. Ирмелин подошла и, придерживая юбку, опустилась рядом.

— Это ведь в твоих силах: убедить её быть осторожнее, — вздохнул он, бегло глянув на Ирму. — Ты ведь знаешь, что…

Она удручённо покачала головой, медленно перебирая волнистые тёмные пряди. Кажется, Эгиль снова поленился причесаться. Вот что с ним таким делать? Бегать с расчёской по всему замку? У них и так почти каждый завтрак или ужин приключалось новое «шоу».

— Да. Мне ли не знать? — Опустив руки, Ирмелин уткнулась лбом в колени. В силах, в силах, да что же с того? Ни радости от этого, ни пользы. — Но я не хочу давить на неё. Поздно. Я сама в этом виновата.

— Не вини себя во всём.

— Я знаю. Этим не поможешь.

— Я ведь не о том. Не притворяйся, что не поняла.

— Не могу ничего обещать, это тяжело.

Они замолчали, никому не хотелось продолжать эту тему, да и возможности не было. Ирмелин обняла хранителя и, прижавшись к груди, тихо всхлипнула. Праздник ознаменовал, что близится осень, но лучше бы она не наступала. Никогда не наступала из-за того, что время застыло.

***

Заглянуть к Мейлиру и передать обруч оказалось делом пяти минут, но у Камиллы не было никакого желания валяться в кровати, несмотря на самочувствие, поэтому до обеда она просто просидела в компании ежедневника и пледа, делала заметки о сегодняшнем дне. Рыжий цветок она пристроила на столе рядом с фиолетовым. Его бы тоже следовало показать сестре, да ведь возможность ещё будет, а по Ирмелин видно было, что она куда-то торопилась. Ками достаточно хорошо знала привычки сестры, чтобы понять, что значали эти сдерживаемые попытки оглянуться назад, беглые взгляды в окно и редкий стук каблуком. И, наверное, она даже понимала, к кому торопилась сестра, ведь её взгляды на хранителя легко было истолковать верно.

Во время обеда Эрланн отсутствовал, и это можно было бы воспринять спокойно — не первый случай, только больно уж обеспокоенной и опечаленной выглядела Гленда, которая очень часто задумывалась настолько, что забывала есть. Она не реагировала даже на вопросы близняшек и очередную перепалку Фрейи и Мейлира, хотя обычно не упускала такого из внимания. Камилле это очень не понравилось, предчувствуя неладное, она, как только все начали расходиться, догнала малышку. Та застыла возле лестницы, словно не решалась идти дальше.

— Гленда, — окликнула Ками, положив руку на плечо хранительнице. Та вздрогнула и обернулась. — Что случилось? Ты сама не своя.

Гленда молча смотрела перед собой, словно не понимала смысла сказанных слов.

— Гле-е-енд… Это как-то связано с Эрлом?

— А?.. А, д-да, — всё же откликнулась она, снова вздрогнув. — Да. Брат… С ним разное бывало, н-но… — Хранительница подалась вперёд и схватила Камиллу за руки, с испугом посмотрев ей в глаза. — Понимаешь, я ещё не видела его таким. Не понимаю, что случилось, но на нём просто лица нет. Я… Я не понимаю, что могло произойти, всё ведь было нормально в последние дни. И он… Он н-ничего не хочет говорить. В комнате сидит, мертвее кукол своих выглядит. — Руки Гленды дрожали, а говорила она быстро и сбивчиво, как утопающая ртом захватывая воздух.

Беспокойство малышки передалось Ками. Она вспомнила, что после посещения башни Эрланн действительно выглядел немного странно, но не придала этому большого значения, а потом, после разговора с Мейлиром, этот момент и вовсе забылся. Теперь стало ясно, что нужно разбираться, что надо растормошить Мастера. Держа хранительницу за руку, Камилла поспешила в его комнату.